– Мне кажется, мы слишком привлекаем внимание.
– Они думают, мы любопытствующие туристы, а подобную публику они не выносят. Но все обойдется. Я знакома с patron (хозяин, владелец заведения –
фр.).
Когда официант принес заказанные два пива, Лидия попросила его позвать хозяина. Тот мигом явился, крупный толстяк, по виду точь в точь священник,
и сразу узнал Лидию. Он проницательно и недоверчиво глянул на Чарли, но Лидия представила его как своего друга, и хозяин сердечно пожал ему руку
и сказал, мол, рад познакомиться. Он подсел к их столику и несколько минут вполголоса о чем то разговаривал с Лидией. Чарли заметил, что соседи
наблюдают за этой сценой, и увидел, как один из них подмигнул другому. Они явно поняли, что все в порядке. Танец кончился, и те, кто прежде сидел
за этим столом, вернулись. Они враждебно оглядели незнакомую парочку, но хозяин объяснил, что это свои, и тогда один из компании – темная
личность со шрамом на физиономии, видно, когда то полоснули бритвой – настоял, чтобы они выпили с ним по стаканчику. Скоро все уже весело
болтали. Им явно хотелось, чтобы молодой англичанин чувствовал себя как дома, и парень, сидящий с ним рядом, толковал ему, что хотя на вид
компания грубоватая, неотесанная, но все они ребята что надо и сердце у них на месте. Был он изрядно под хмельком. Чарли справился с охватившим
его поначалу беспокойством.
Вскоре встал саксофонист и выдвинул вперед стул. С гитарой в руках вышла русская певица, о которой говорила Лидия, и села. Раздался взрыв
рукоплесканий.
– C'est La Marishka (это Маришка – фр.),– сообщил Чарли его хмельной приятель.– Другой такой на свете нету. Она была любовницей одного комиссара,
но Сталин велел его расстрелять, и если бы она не сумела сбежать из России, он бы и ее велел расстрелять.
Женщина, сидящая по другую сторону стола, услышала его слова.
– Что за вздор ты несешь, Лулу,– крикнула она.– La Marishka до революции была любовницей великого князя, это все знают, у нее на мильоны было
бриллиантов, а большевики все у ней отобрали. Она переоделась крестьянкой и сбежала.
Маришка была женщиной лет сорока, худая, мрачная, черты лица суровые, мужские, смуглая кожа и огромные горящие глаза под черными, густыми, круто
изогнутыми бровями. Хриплым голосом во всю мощь легких она спела раздольную печальную песню, и хотя Чарли не понял ни единого русского слова, его
пробрала дрожь. Певице громко хлопали. Потом она спела по французски сентиментальную балладу – плач девушки по возлюбленному, которого наутро
ждет казнь, чем привела слушателей в неистовый восторг. Напоследок она спела еще одну русскую песню, на сей раз веселую, и облик ее уже не
казался трагическим; теперь лицо ее дышало грубым, необузданным весельем и в голосе сильном, резком звучало удальство; слушаешь, и кровь играет в
жилах, и радуешься, но и сердце щемит оттого, что за бесшабашным ликованьем таится отчаяние напрасных слез. Чарли посмотрел на Лидию и поймал ее
усмешливый взгляд. Он добродушно улыбнулся. Эта суровая женщина извлекала из музыки что то, что, как он теперь понимал, было ему недоступно.
Песня кончилась, опять раздался взрыв рукоплесканий, но Маришка будто и не слышала, встала и направилась к Лидии. Они заговорили по русски. Лидия
повернулась к Чарли.
– Она выпьет шампанского, если вы ее угостите.
– Ну конечно.
Чарли подозвал официанта и заказал бутылку шампанского, но тут же, поглядев на шестерых соседей по столу, распорядился по другому:
– Две бутылки и стаканы. Может быть, дамы и господа не откажутся выпить с нами.
Может быть, дамы и господа не откажутся выпить с нами.
Публика с благодарностью приняла предложение. Принесли шампанское, Чарли наполнил стаканы, передал по кругу. Все чокались, не скупились на
заздравные тосты
– Vive l'Entente Cordiale (да здравствуют страны согласия – фр.)
– A nos allies (за наших союзников – фр.)
Все развеселились, исполнились дружелюбия. Чарли блаженствовал. Но он ведь пришел танцевать, и когда вновь заиграл оркестр, он поднял Лидию из за
стола. Скоро танцевало уже много пар, и он заметил, сколько любопытных взглядов обращено на Лидию; должно быть, всей честной компании стало
известно, кто она такая; для этих молодчиков и их подружек она представляла особый интерес, отчего Чарли почувствовал себя не в своей тарелке
Лидия же, казалось, даже не замечала их взглядов. Вскоре хозяин тронул ее за плечо.
– Мне надо сказать вам словечко,– шепнул он.
Лидия высвободилась из рук Чарли и, отойдя с толстяком в сторону, стала его слушать. Чарли видел, что она испугана. Тот, похоже, кого то хотел ей
показать – Чарли видел, она повернула голову, но за теснящимися танцующими парами ей ничего не удалось увидеть, и она прошла за хозяином в другой
конец подвала. Казалось, она совсем забыла про Чарли. Слегка раздосадованный, он вернулся к столу. Там удобно расположившиеся две пары попивали
его шампанское, они сердечно его приветствовали. Все уже держались без церемонии и спросили, куда он подевал свою подружку. Он рассказал, что
произошло. Один из мужчин был невысокий крепыш с красной физиономией и роскошными усами. Ворот распахнут, видна густо заросшая волосами грудь, да
еще из за удушающей жары он снял пиджак, закатал рукава рубашки, и оказалось, выше локтя руки сплошь в татуировке. С ним сидела девица, должно
быть, лет на двадцать его моложе. Ее гладко прилизанные черные волосы были разделены посредине пробором и собраны на затылке в узел, лицо – точно
белая маска – густо напудрено, губы ярко накрашены, щедро подведены глаза. Крепыш подтолкнул ее локтем:
– Слышь, а чего б тебе не станцевать с англичанином? Ты ж пила его игристое, верно я говорю?
– Я не против,– сказала она.
Танцуя, она так и льнула к Чарли. Она была сильно надушена, но не настолько, чтобы не чувствовалось, что за ужином она ела что то изрядно
сдобренное чесноком. Она зазывно улыбалась Чарли.
– До чего ж, видать, погряз в пороке наш красавчик англичанин,– ворковала девица, извиваясь всем своим гибким телом, в черном, но пыльном
бархатном платье.
– Почему вы так думаете? – улыбался Чарли.
– Быть с женой Берже – это разве не порок?
– Она моя сестра,– весело отозвался Чарли.
Девица сочла это верхом остроумия и, когда оркестр умолк и они вернулись к столу, повторила его слова в компании. Такой ответ всех позабавил, и
волосатый крепыш Слепнул Чарли по спине.
– Farceur, va (ну и шутник – фр.).
Чарли вполне устраивало, что его принимают за шутника Успех был приятен. Он понимал, что как любовник жены знаменитого убийцы он тут и сам вроде
важной персоны. Они подбивали его прийти еще разок.
– Только приходите один,– сказала девица, с которой он перед тем танцевал.
– Мы подберем вам девчонку. На кой вам якшаться с этими русскими? Французское вино – вот вам что надо.
Чарли заказал еще бутылку шампанского. Он ничуть не пьянел, но был весел. Он вовсю наслаждался жизнью. Когда вернулась Лидия, он болтал и смеялся
со своими новыми приятелями, будто был знаком с ними целую вечность. Следующий танец он танцевал с ней.