Сердцемоебьется,как
будто все чего-то ожидает. В ушах уменявечныйшум,такчтоячасто,
поднявши ножку, стою несколько минут, прислушиваясь к дверям. Я тебе открою,
что у меня много куртизанов. Я часто, сидя наокне,рассматриваюих.Ах,
если б ты знала, какие между ними есть уроды. Иной преаляповатый,дворняга,
глупстрашно,налиценаписанаглупость,преважноидетпоулицеи
воображает, что он презнатная особа, думает, что так нанегоизаглядятся
все. Ничуть. Я даже и внимания не обратила, так как бы и невидалаего.А
какой страшный дога останавливается перед моим окном! Еслибыонстална
задние лапы, чего, грубиян, он, верно, неумеет,-тоонбыбылцелою
головою выше папа' моей Софи, который тоже довольно высокого ростаитолст
собою. Этот болван, должно быть, наглец преужасный. Я поворчала на него,но
ему и нуждочки мало. Хотя бы поморщился! высунул свой язык, повесил огромные
уши и глядит в окно - такой мужик! Но неужелитыдумаешь,machere,что
сердце мое равнодушно ко всем исканиям, - ах нет... Если бы ты видела одного
кавалера, перелезающего через забор соседнего дома, именем Трезора.Ах,ma
chere, какая у него мордочка!
Тьфу, к черту!.. Экая дрянь!.. И какможнонаполнятьписьмаэдакими
глупостями. Мне подавайте человека! Я хочу видеть человека; я требую пищи-
той, которая бы питала и услаждала мою душу; а вместо того эдакие пустяки...
перевернем через страницу, не будет ли лучше:
...Софи сидела за столиком и что-то шила. Я глядела в окно, потомучто
я люблю рассматривать прохожих. Как вдруг вошел лакей и сказал:"Теплов"-
"Проси, - закричала Софи и бросилась обнимать меня... -Ах,Меджи,Меджи!
Если б ты знала, кто это: брюнет,камер-юнкер,аглазакакие!черныеи
светлые, как огонь", - и Софи убежала к себе. Минутуспустявошелмолодой
камер-юнкер с черными бакенбардами, подошел кзеркалу,поправилволосаи
осмотрел комнату. Я поворчала и села насвоеместо.Софискоровышлаи
весело поклонилась на его шарканье; а ясебетак,какбудтонезамечая
ничего, продолжала глядеть в окошко; однакожголовунаклониланесколько
набок и старалась услышать. о чем они говорят. Ах, ma chere, о какомвздоре
они говорили. Они говорили о том,какоднадамавтанцахвместоодной
какой-то фигуры сделала другую; также, что какой-то Бобов был очень похожв
своем жабо на аиста и чуть было не упал; что какая-то Лидина воображает, что
у ней голубые глаза, между тем как они зеленые, - и тому подобное. "Кудаж,
- подумала я сама в себе, - если сравнить камер-юнкерасТрезором!"Небо!
какая разница! Во-первых, у камер-юнкера совершенно гладкое широкоелицои
вокруг бакенбарды, как будто бы он обвязал его черным платком; ауТрезора
мордочка тоненькая, и на самом лбу белая лысинка. Талию Трезораисравнить
нельзя с камер-юнкерскою. А глаза, приемы,ухваткисовершеннонете.О,
какая разница! Я не знаю, ma chere, что она нашла всвоемТеплове.
Отчего
она так им восхищается?..
Мне самому кажется, здесь что-нибудь да не так. Не может быть, чтобы ее
мог так обворожить камер-юнкер. Посмотрим далее:
Мне кажется, если этот камер-юнкер нравится, то скоро будет нравиться и
тот чиновник, который сидит у папа в кабинете. Ах,machere,еслибыты
знала, какой это урод. Совершенная черепаха в мешке...
Какой же бы это чиновник?..
Фамилия его престранная. Он всегдасидитичинитперья.Волосана
голове его очень похожи на сено. Папа' всегда посылает его вместо слуги.
Мне кажется, что эта мерзкая собачонка метит наменя.Гдежуменя
волоса как сено?
Софи никак не может удержаться от смеха, когда глядит на него.
Врешь ты, проклятая собачонка! Экой мерзкий язык! Как будто я незнаю,
что это дело зависти. Как будто янезнаю,чьиздесьштуки.Этоштуки
начальника отделения. Ведь поклялся же человек непримиримою ненавистью-и
вот вредит да и вредит, на каждом шагу вредит.Посмотрим,однакоже,еще
одно письмо. Там, может быть, дело раскроется само собою.
Ma chere Фидель, ты извини меня, что так давнонеписала.Ябылав
совершенном упоении. Подлинносправедливосказалкакой-тописатель,что
любовь есть вторая жизнь. Притом же у нас в дометеперьбольшиеперемены.
Камер-юнкер теперь у нас каждый день. Софи влюблена в него до безумия. Папа'
очень весел. Я даже слышала от нашего Григория, который метет поливсегда
почти разговаривает сам с собою, что скоро будет свадьба; потомучтопапа'
хочет непременно видеть Софи или за генералом, или за камер-юнкером, илиза
военным полковником...
Черт возьми! янемогуболеечитать...Всеиликамер-юнкер,или
генерал. Все, что есть лучшего на свете, вседостаетсяиликамер-юнкерам,
или генералам. Найдешь себе бедное богатство, думаешь достать егорукою,-
срывает у тебякамер-юнкерилигенерал.Чертпобери!Желалбыясам
сделаться генералом: не для того, чтобы получить руку и прочее,нет,хотел
бы быть генералом для того только, чтобы увидеть, как они будут увиватьсяи
делать все эти разные придворные штуки и экивоки, и потом сказать им, чтоя
плюю на вас обоих. Черт побери. Досадно! Я изорвал вклочкиписьмаглупой
собачонки.
Декабря 3.
Не может быть. Враки!Свадьбенебывать!Чтожизтого,чтоон
камер-юнкер. Ведь это больше ничего, кроме достоинство; не какая-нибудь вещь
видимая, которую бы можно взять в руки. Ведь через то, чтокамер-юнкер,не
прибавится третий глаз на лбу. Ведь у него же нос не из золота сделан, а так
же, как и у меня, как и у всякого; ведь он им нюхает, а не ест, чихает, а не
кашляет.