Заспавшийся,
полуголодный полк никуда и ни в кого не стрелял, ни с кем не воевал. А немцы
с ним воевать не хотели. Они укреплялись,строили оборонуаж втри линии.
Первая по берегу Оки с бетонированным покрытием на огневых точках, с бетоном
укрепленнымистенамитраншей,дотамисовсемобеспечением,дажес
электричеством,дзотами,блиндажами,сотлаженнойсвязью,системой
огнеметов,химическойслужбой. Втораяи третьялиниитожеукрепленыи
оборудованы по всем правилам военной науки. Приедут наши проверяющие чины из
близкойстолицы, поглядят вбинокли,встереотрубына вражескийберег,
сверятданныеавиационной разведкипокартамиещекакие-то сведения,
отважнымисоветскими контрразведчиками добытые, --ив штабной блиндаж --
пировать. "Ни хуя!-- слышится из блиндажа, -- мы им дали под Москвой и еще
дадим!Артиллериянаша,богвойны,всюэтуихнююоборонувпрах
расщепает..."
Пока она, наша славная артиллерия, не расщепалаврага,фрицы ииваны
ходили за водой на Оку, подштанники и портянки полоскали, перекликались:
-- Эй, Иван! -- кричали из-за реки фрицы, -- переплывай на нашу сторону
-- у нас шестьсот граммов хлеба дают!
-- А пошел ты, дорогой фриц, сам знаешь куда! У нас кило хлеба дают, да
и то не хватает.
Шутки шутили до тех пор, пока не начали прибывать свежие части и кто-то
изкомсомольцев-добровольцев, начитавшийся книг, допрежь всегобестселлера
соцреализма "Как закалялась сталь",и внявший воплям неистового публициста:
"Хочешь жить--убейнемца!", "Где увидишь,там и убей!" -- завидевши на
другомберегуврага,спустившегося с ведром за водой,схватил винтовку и
подстрелилего. А полесам-то,по окрестнымужегусто-прегусто набилось
войска --длянаступления. Ивойсковсе шло, все летело,больше ночами,
тайно,как казалось нашим хитрымстратегам. Ивсеони,войска-то, хотят
пить, морду мыть, пищу варить. Вечерами, дождавшись потемок, цепями бредут и
едутк Оке заводой, нескончаемыевереницы военных, неся на жердях ведра,
баки, термоса, катят кухни на конной и машинной тяге, заезжают прямо в реку,
поваракотлымоют, кони воду пьют, отфыркиваясь, солдаты портянки полощут.
Ока -- всем спасение и отрада, потому как в лужах, с весны в лесах и в полях
оставшихся, головастики кипят, ручьипересохли, ближайшие колодцы вычерпаны
до дна, прудики загажены.
Бредут, едутлюди к воде безо всякой опаски и не знают, что, вняв зову
патриотических идеологов, комсомолец- доброволец долбанулврага, за что уже
инаградуполучил-- командирроты пофамилии Щусьлично мордунабил,
командир взвода товарищ Яшкин за такое усердиекомпостер поставил сапогом в
зад.
Сошлись, съехалисьбеспечные братья-славяне массойкреке. Немцы, не
умеющиеразмениватьсянамелочи, осветилиберег,дака-акжахнулииз
минометов,дакакподчистилибережокизпристреленныхпулеметов.
..И
залилась, запела, завопила передовая сотнями голосов --всюночь раненых с
берега увозили,трупы собирали.Заводой к Оке сделалось нипроехать, ни
пройти. Посты на пути к ней выставлены. Черпали воду из луж с головастиками,
из загаженных прудов, процеживали сквозь рубахи и новые портянки. Заботливая
военнаясанитарнаяслужбавсюду листовкипоразвесила:"Непейтесырой
воды!". Аеени сырой, ни вареной. Народужеи работыс каждым днем все
больше -- начали, наконец, строить глубокую оборону, прознав, что "вражеско"
войско намереваетсянаступатьнакурском выступе,так,не ровен час,и
брянский фланг прихватит.
Силы Гитлерсогнал--видимо-невидимо.Нашажекопающая, пилящая,
рубящая сила к самому времени наступления противника, клетней жаре, сплошь
обдристалась,переполнила госпиталя и больницы. Копали колодцы,доставляли
воду из глубинных тылов,гдебдительные санслужбы столь щедро сыпалив ту
водувонючей,обезвреживающей заразы,чтони супу похлебать, ни картошки
поесть -- все химией провоняло.
И на берегу Великой реки будет всякое. Немец примолк, притаился, но все
зрит, соображает, ждет.СлаваБогу, хоть здесь пока не слышно:"Дамы их
расхерачим, распиздячим!" -- хоть гонор-то этот, самоуверенность-то дурацкая
вкрови и слезахутонули,ужеипузыри вонючиевечногоблудословияи
хвастовства лопнули.
Артиллерийский полк, приданный стрелковой дивизии, которой до недавнего
времени командовал генерал Лахонин, ныне назначенныйкомандиром стрелкового
корпуса, прибыл к реке ночью и ночью же рассредоточился по прибрежным лесам.
Где-то поблизости располагалсяранее притопавшийстрелковый полк,которым
командовалпожилойполковник со странной, но сразу запоминающейся фамилией
-- Бескапустин. В полку томпервым батальоном командует капитанЩусь,тот
самый, что муштровал первуюроту в Бердскомрезервномполку.Двигаясь по
войне, он споро продвигался взваниях, в должностях,не придавая, впрочем,
никакоготомузначения.Инумерация-топрежняя,вСибириприлипшая,
сохранилась-- первыйбатальонвторогострелкового полка,перваярота,
которой нынче командовал лейтенантЯшкин. Помощником и заместителем комбата
тоже бердский офицер-- Барышников. Ещездесь командирами рот были старые,
кадровыесибиряки:казахТалгат,лейтенантШапошников,которогоиз-за
отправки на фронт не успели разжаловать, но и в чины не выводили -- какая-то
графа всталанаего боевомпути. ВзводамикомандовалитожепоБердску
знакомые ребята: Вася Шевелев, Костя Бабенко; Гриша Хохлак в звании сержанта
командовалотделением,был помощником помкомвзвода. Однаковеснойранило
Гришу Хохлака. Прибыв в Поволжье, сибиряки длительноевремя стояли в наспех
заселенных, но больше в пустых разграбленных селах в одночасье погубленной и
выселенной в Сибирь и Казахстан республики немцев Поволжья.
В добротных домах, в аккуратноидаже нарядностроенных селах хорошо
пожилосьсолдатикам неподалеку от клокочущегофронта.