– Это просто первая серия, – сказала я. – А есть еще и вторая. И там она жива. У них такие приключения! Мы с тобой обязательно посмотрим!
– Такое впечатление, что это я снимаю фильмы, – пробурчала мама под нос и уехала, не попрощавшись.
Из агентства «Персонал-Бутик» позвонили, сказали, что ребенок выбрал мою няню. Со сменной обувью.
– Но вы не волнуйтесь. Как показывает практика, больше месяца она там не продержится.
– Ты умеешь кукарекать? – спросила я у Антона.
– Ку-ка-ре-ку! – завопил мой сын.
– А если бы ты сам себе няню выбирал, ты бы ее о чем спросил?
Он задумался.
– Чем она будет меня кормить. Просто я ем одни макароны, – объяснил Антон.
И закатил истерику из-за того, что не пойдет завтра в сад.
Терпеливо ждала, пока мой сын снимал одежду и складывал ее в шкафчик.
– А почему у тебя тут картофелина нарисована?
– Потому что это мой шкаф, – гордо сказал Антон.
– А вот этот, с вишенкой, он пустой?
– Он моего друга Пети Платочкина.
– А другого нет? – спрашиваю я воспитательницу.
– А что вам не нравится? – улыбается она.
– Мне не нравится эта картошка! – почти кричу я.
Мама большеглазой девочки в колготках удивленно оглядывается на меня.
– Давайте посмотрим, какой есть свободный шкафчик, – пугается воспитательница.
– А я хочу с картошкой! – заявляет Антон.
– Вот этот, с ананасом? – Я резко открываю дверцу. Шкаф пуст.
– Пожалуйста! – соглашается воспитательница.
– А я хочу с картошкой! – упрямо повторяет Антон.
Когда он был совсем крохотный, я учила его нянечек: если мальчик очень сильно на чем-то настаивает, нужно ему уступить. У него должна быть нормальная самооценка.
– Перекладывай вещи! – командую я. – Быстро! Ты слышишь, что я тебе сказала? Быстро!
Он почти плачет. Ставит сапоги в пустой ящик.
Я лучезарно всем улыбаюсь. Давно меня не фотографировали.
– Сан Саныч? Опять. Сейчас пошлю тебе номер… Нет, просто молчали.
Он рассказывает о том, что они внедрили в московскую тусовку своих людей. Чтобы послушать, чего говорят. Мало ли…
– Ну, так вот. Хотел предупредить тебя: твоя подружка Гуля на каждом шагу рассказывает, что ты приезжаешь на съемку обдолбанная кокаином настолько, что даже на площадку не можешь выйти.
– У меня же аллергия.
– Шоу-бизнес. Ничего личного.
– Вот сука. Чистый овощ.
Соглашаюсь дать интервью для радио.
– Как вы собираетесь праздновать Новый год?
Мы сидим на Рублевке, в ресторане «Mario». Журналистка держит в руках микрофон. «Love Radio».
– О! – Я довольно улыбаюсь. – Молодой человек, который сейчас за мной ухаживает, пригласил меня на романтический ужин.
– И что это за ужин? – радуется журналистка. – Вы будете вдвоем? Или в компании?
– Мы будем вдвоем! – фантазирую на ходу. Официант заинтересованно слушает. – Подробностей я не знаю. Но он даст мне знак. Я должна увидеть что-то такое, что будет его посланием
– Надо же, как романтично! – ахает журналистка. Ей лет двадцать.
Мне самой понравилось.
– А вы давно встречаетесь? Отвечаю загадочно:
– Не так давно…
– Он – олигарх?
– Что вы спросили? Олигофрен?
– Нет! – она машет руками.
– Олигарх?
– Он самый лучший мужчина на свете! Самый красивый, самый сильный и самый умный. И еще, знаете что?
– Что? – Она не сводит с меня зачарованного взгляда.
– Мне никогда с ним не скучно. Вчера он притащил домой крокодила.
– Как? – журналистка ахает вместе с официантом.
– Так… – я небрежно махнула рукой. Сама себе я напоминала попугая Кешу из мультфильма: «Вы не были на Таити?». – Зеленый такой… во-о-от с такими выпученными глазами.
– И что же?
– Да так, ничего… Поиграли с ним и в зоопарк отдали.
– Надо же… – умиляется журналистка.
Официант смотрит с недоверием.
– Юрмала – потрясающее место! – возбужденно говорит она. – Можно я оставлю адрес твоей мамы, чтобы было куда слать пригласилки? А то они за город не доставляют!
– И не надо, чтобы у всех был мой адрес! Пусть маме шлют.
– А телефон… Сейчас уже почти никто не звонит!
Я молчу.
– Но, если что, я тебе дам знать.
– Оставь телефон мне.
– Сама будешь отвечать? Ладно.
Радостный Сан Саныч.
– Засекли номер! Из ресторана звонил. Из «Аиста»! Мы быстро туда, получим словесный портрет! Будь на связи!
Поняла.
Иры нет.
Перерываю огромное количество разнообразных записных книжек в поисках ее телефона.
Не нахожу ни ее телефона, ни телефона моей бывшей домработницы, которая мне ее порекомендовала.
Сан Саныч был озадачен.
– Плохие новости, – сказал он в трубку, – мы получили словесный портрет мужчины, который в «Аисте» просил телефон – позвонить. В общем, это было нетрудно сделать.
– И что? – Даже мои мысли затаились.
– Это довольно известный человек.
– Кто? – прошептала я.
– Ты только не пугайся… но это был твой телеведущий.
– Да ладно! – Я обрадовалась.
– А что веселого-то? – не понял Сан Саныч.
– Да он, наверное, так просто звонил… – я улыбнулась и трубке, и Сан Санычу, – голос мой послушать… Мы же в ссоре.
Сан Саныч молчал. Я ликовала.
– Не думаю, – наконец сказал он.
– А ты думай! Не одни только маньяки крутом!
– Не одни… – вздохнул Сан Саныч грустно, – есть еще шизофреники. В данном случае психологический портрет довольно прост: амбициозный рейтинговый телеведущий вдруг оказывается за бортом, а тут откуда ни возьмись богатая избалованная девица не слезает с первых полос газет.
Приятно.
Может, мне только кажется, что они перестали названивать, эти журналисты?
– Мы присмотрим за ним, – решает Сан Саныч.
Давай. Я представила себе Александра, который тихо обедает в «Аисте», а со всех сторон (из-под стола тоже) на него направлены видеокамеры.
Можно потом продать на «Муз-ТВ» в качестве реалити-шоу.
А если он будет себя хорошо вести, то я ему шепну: «Вас снимает скрытая камера», – и тогда он прикинется сумасшедшим маньяком. Аналогом американского психопата. С бензопилой.
Рейтинг обеспечен! Он же наверняка с тоской вспоминает о былой славе?
Или об этом можно легко забыть?
Смешно, если он будет гоняться с бензопилой за Сан Санычем.
И случайно разрежет пополам девушку с химией.
Что хуже: разрезать ее пополам или на три части?
Я вспоминаю, как сказала «алло», когда он позвонил.