- Я не против. Каков вес вашей птицы?
- Ровно четыре фунта.
- Значит, они друг другу подходят! Герцог весит три и тринадцать унций. Пусть их принесут, и поглядим.
Двух птиц вытащили и сравнили. Красная Перчатка выглядел мелким для своего веса - злобное создание, покрытое шрамами, закаленное в двадцати сражениях. Герцог был молодой птицей, дравшейся лишь однажды или дважды, и то лишь с местными.
- А ставки? - спросил Джордж Уорлегган.
- Как пожелаете, - взглянул Чарльз на своего гостя.
- Сто гиней? - предложил Уорлегган.
На мгновение воцарилась тишина.
- ...И целый ряд колонн, поддерживающих крышу, - сказал мистер Оджерс, - ...скрепленных вместе лишь железными прутьями и зажимами, которые постоянно нужно укреплять. Восточные и западные стены практически шатаются.
- Да-да, я так и представлял, - прокричал Чарльз. - Ставьте в поединок.
Подготовка началась с большим вниманием к деталям, чем обычно. Каковы бы ни были привычные ставки Николаса Уорлеггана, не в обычае местных сквайров с финансовым положением как у мистера Полдарка было ставить так много.
- ...Ты знаешь, что дело не в этом, - повторила Элизабет шепотом. - Между нами всё было ясно. Но мы были так молоды...
- Не понимаю, - сказал Росс, - чем поможет твое объяснение. Сегодня всё решилось...
- Элизабет, - произнесла внезапно появившаяся поблизости миссис Чайновет, - ты должна помнить, что это твой день, и присоединиться к обществу, а не отделяться в подобной манере.
- Благодарю, мама. Но ты же знаешь, у меня нет к этому душа не лежит. Уверена, что меня не хватятся, пока всё не закончится.
Миссис Чайновет распрямила спину, и их глаза встретились. Но она почувствовала решительность в тихом голосе дочери и не настаивала, а взглянула на Росса и холодно ему улыбнулась.
- Росс, я знаю, что вы выказываете интерес к такого рода развлечениями. Возможно, вы просветите меня относительно разных тонкостей.
Росс улыбнулся в ответ.
- Я убежден, мэм, что ни в одной схватке нет таких тонкостей, в которых я мог бы предложить вам дельный совет.
Миссис Чайновет окинула его пронзительным взглядом и отвернулась.
- Пришлю к тебе Фрэнсиса, Элизабет, - сказала она и удалилась.
Перед началом поединка повисла тишина.
- И более того, - сказал мистер Оджерс, - хуже всего состояние церковного двора. Там столько могил, что едва ли найдешь клочок земли, чтобы не наткнуться на гниющие кости, черепа или скелет. Даже лопату страшно воткнуть.
- Как ты посмел заявить такое моей матери! - воскликнула Элизабет.
- Честность всегда оскорбительна? - ответил Росс. - Мне жаль.
Внезапный шепоток дал понять, что поединок начался. С первых же секунд Красная Перчатка завладел преимуществом. Его глазки блестели, он налетел три или четыре раза, наметив цель и оставив после себя кровь, при этом точно зная, когда отступить, прежде чем другая птица сможет воспользоваться собственными шпорами. Герцог привык к подобным играм, но другого класса.
Поединок затянулся, и наблюдатели смотрели с возрастающим оживлением. Чарльз и Агата возглавили хор ободрительных и разочарованных выкриков. Герцог лежал под Красной Перчаткой, перья его трепетали, но он чудесным образом избежал смертельного удара, снова поднялся и вступил в драку. Наконец, они разделились, чтобы вновь сцепиться, с опущенными головами и лишившись перьев на шеях. Даже Красная Перчатка устал, а Герцог находился в плачевном состоянии. Перчатка его почти доконал, но так и не прикончил.
- Заберите его! - завопила тетушка Агата. - Чарльз, забери его! У нас есть победитель. Не позволяй, чтобы его покалечили в первой же схватке!
Чарльз в нерешительности пощипывал верхнюю губу. Еще до того, как он успел принять решение, петухи вновь сошлись. И вдруг, совершенно неожиданно для всех, инициатива перешла к Герцогу. Казалось, триумфальная юность вселила в него новые силы.
Красная Перчатка, которого застали врасплох, был повержен.
Джордж Уорлегган вцепился в отцовскую руку, уронив табакерку.
- Прекратите поединок! - резко воскликнул он. - Шпоры уже в голове Перчатки.
Он заметил это первым, а теперь и все остальные увидели, что Герцог с оставшимися силами и долей везения выиграл схватку. Даже если бы Уорлегган не вмешался, Красная Перчатка больше не мог драться. Он катался по земле в отчаянной и слабой попытке сбросить другую птицу.
Мистер Уорлегган жестом остановил лакея, нагнулся за табакеркой и спрятал ее.
- Пусть продолжают, - заявил он. - Мне не нужны пенсионеры.
- У нас есть победитель! - раскудахталась тетушка Агата. - Точно, у нас победитель, несомненно. Что ж, разве поединок не окончен? Эта птица выдохлась. Да благословит нас Господь, но как по мне, так она выглядит дохлой. Почему они не остановились?
- Я выпишу чек на сотню гиней, - обратился Уорлегган к Чарльзу ровным тоном, который никого не обманул. - И если вы пожелаете продать вашу птицу, то предложите ее сперва мне. Уверен, из нее выйдет толк.
- Это был удачный удар, - ответил Чарльз, его широкое раскрасневшееся лицо сияло от пота и радости. - На редкость удачный удар. Мало когда я видел лучший поединок с более удивительным концом. Ваша Перчатка - боевая птица.
- В самом деле, - согласился мистер Чайновет. - Королевская битва, как вы и сказали, Чарльз. Кто следующий?
- Кто дерется и сбегает, - произнесла тетушка Агата, пытаясь поправить парик, - сразиться еще один шанс получает, - хихикнула она. - Но не с нашим Герцогом. Он убьет его, если их снова сведут. Должна сказать, это было убийственное представление. Или раздражающее? Вы раздражены? Бедные проигравшие теряют больше, чем нужно.
К счастью, никто ее не слушал, поскольку выпустили еще двух петухов.
- У тебя нет права, - сказала Элизабет, - нет права или причины оскорблять мою мать. Я поступила так по своей воле и собственному разумению. Если ты и должен кого-то винить, то только меня.
Росс взглянул на стоящую рядом девушку, и весь его гнев внезапно испарился, осталась лишь боль от осознания того, что между ними всё кончено.
- Я никого не виню. Что сделано, то сделано, и я не хочу разрушать твое счастье. У меня есть собственная жизнь, и... мы будем соседями. Иногда мы будем видеться.
Фрэнсис отделился от толпы и смахнул капельку крови с шелкового галстука.
- Надеюсь, что однажды ты меня простишь, - тихо произнесла Элизабет. - Мы были так молоды. Позже...
С умершим сердцем Росс смотрел, как приближается ее муж.
- Не стал смотреть? - обратился Фрэнсис к кузену. Его привлекательное лицо раскраснелось от выпитого и съеденного. - Я тебя не виню. Такое разочарование после той схватки. А то было действительно впечатляющее представление. Что ж, дорогая, не чувствуешь ли ты себя покинутой в день свадьбы? Это так постыдно с моей стороны, и я обязан это возместить. Будь я проклят, если еще раз тебя покину.
Когда позже вечером Росс покинул Тренвит, то вскочил на лошадь и скакал многие мили, не разбирая направления, пока на небе не взошла луна, пока Брюнетка, не выказывавшая признаков былой хвори, опять не захромала. К тому времени он оказался очень далеко от дома, на голой, обдуваемой ветрами и незнакомой местности. Он развернул кобылу и позволил ей самой найти дорогу домой.
К его прискорбию, она не смогла этого сделать, и к тому времени, как показалась сломанная труба Уил-Грейс, дав понять, что он находится на собственной земле, уже давно настала ночь.
Росс поскакал вниз, в долину, расседлал Брюнетку и вошел в дом. Он выпил стакан рома и направился в спальню, рухнув в постель полностью одетым и обутым. Но когда на заре окна начали светлеть, его глаза еще оставались открытыми. Это был самый мрачный час в его жизни.
Глава пятая
Начало зимы показалось Россу бесконечным.