Её лицо не выражало никаких эмоций. С тех пор, как она отточила искусство обмана, для неё это не составляло труда. Её нелюбящая семья и не догадывалась, сколько боли они причинили ей за все годы.
Хотя в комнату её позвал отец, он до сих пор ничего не сказал. Возможно, он тоже был удивлён, не увидев перед собой маленькой девочкой, которую он замечал лишь изредка. Она шла на многие ухищрения, чтобы не попадаться ему на глаза. В большом доме это сделать было нетрудно, если знать распорядок его дня. Как и Роберт, Томас имел обыкновение проводить много времени в Лондоне вплоть до последних нескольких лет, когда у него разболелись суставы. Её мать не всегда ездила с ним. Когда они с матерью оставались в доме одни, Гарриет начинала интересоваться дочерью и разговаривала с ней так, как будто у них были нормальные отношения. Она находила поведение матери странным и списывала его на то, что Гарриет чувствовала себя одинокой, когда рядом не было Томаса и Роберта. Или, может, она была слегка чокнутой, потому что как только возвращался Томас или Роберт, то Брук для Гарриет снова словно испарялась.
Роберт встал и, бросив салфетку на тарелку, обратился к Брук:
— Я поговорю с тобой позже. У меня есть для тебя план, благодаря которому ты сможешь выйти из этого неприятного положения.
Он ей помогает? Она скорее повесила бы себе на шею гадюку, чем доверилась предложению своего брата. Но так как никто до сих пор не объяснил ей, зачем её вызвали в обеденный зал, она ничего не ответила и просто ждала, когда ей откроется её будущее.
Разговор начала её мать, объяснив Брук все, что она уже знала. Иная дочь задала бы дюжину вопросов, может быть, даже возразила родительнице. Но не она.
— Почему ты не сказала, что она достигла возраста, когда выходят замуж? — прервал Томас жену в какой-то момент. — Мы могли бы организовать помолвку с кем-нибудь на наш вкус, тогда сейчас перед нами не стояла бы столь абсурдная дилемма.
Брук мысленно улыбнулась. Её мать делала попытки подготовить её к замужеству, так как не хотела, чтобы Брук опозорила семью, представ перед светом полной дурочкой. Хотя её не привлекали к делам семьи в Лондоне, у неё были всевозможные учителя: верховой езды, музыки, танцев, языков и рисования, владела она и элементарными навыками чтения, письма и счёта. Никто не хвалил её за успехи, поскольку от неё не ожидали никаких достижений, однако она все равно преуспела в занятиях.
— Поскольку ей через месяц исполнится восемнадцать, она должна была поехать этим летом на свой первый Сезон в Лондоне, — объяснила Гарриет. — Вскоре ей должно было поступить множество предложений. Я говорила тебе, Томас. Ты просто забыл.
Он неразборчиво пробормотал что-то себе под нос. Брук думалось, он много что забывал в свои-то годы. Он годился ей в дедушки. Он морщился от боли при любом движении. Альфреда могла облегчить его страдания снадобьем из трав, но её бы, вероятно, отлучили от дома лишь за одно предложение. Брук тоже знала, как помочь. Будучи неизменной спутницей Альфреды, она много узнала о травах и их чудесных свойствах. Доброму, порядочному человеку можно было бы помочь, даже если тайно добавлять нужные травы в еду или питьё. Но холодные, бессердечные люди полностью заслуживали кару, которую на них обрушила природа.
Гарриет выжидающе смотрела на Брук. Девушка поняла, что мать, вероятно, ждала какой-то реакции на упоминание о поездке в Лондон. Несмотря на то, что она уже знала разочаровывающий ответ на вопрос, который собиралась задать, она невинным тоном поинтересовалась:
— Значит, не будет Сезона в Лондоне?
— Нет, эта свадьба — более важное дело. Слуги уже начали собирать твои вещи. Ты выезжаешь утром на заре, под охраной и с сопровождающим компаньоном.
— С кем-то из вас?
— Нет, твоему отцу нездоровится, так что мне нужно остаться с ним, а Роберта, вздумай он сопровождать тебя, снова вызовут на дуэль, так что это даже не обсуждается.
— С кем-то из вас?
— Нет, твоему отцу нездоровится, так что мне нужно остаться с ним, а Роберта, вздумай он сопровождать тебя, снова вызовут на дуэль, так что это даже не обсуждается. Доминик Вульф происходит из знатного рода, который живёт в Йоркшире с незапамятных времён. Я знаю его мать, но не очень хорошо. Я никогда не встречала её сына. Он носит титул виконта Ротдейла, но это всё, что я знаю об этом воинственном человеке, который, кажется, предпочитает йоркширские пустоши лондонскому обществу. Если он откажет тебе, тем лучше. Тогда дамоклов меч падёт на его голову, а ты сможешь вернуться домой, и всё будет как раньше. Но ты ни под каким предлогом не можешь отказать ему. Все Уитворты исполнят просьбу принца-регента, так что никто не упрекнёт нас в нарушении его воли.
— Виконт нам не чета, — пробурчал Томас. — Но послушай меня внимательно, девочка. Будет безумием с твоей стороны отказаться от свадьбы с волком. Если ты поступишь так, мне придётся объявить тебя сумасшедшей и запереть до конца твоих дней.
Брук казалось невероятным, что, по-видимому, будущее семьи лежало сейчас в её руках, но угроза отца заставила её внутренне сжаться. Она не сомневалась, что он именно так и поступит, если по её вине потеряет титул и земли. Но это был её шанс сбежать от них. Она не собиралась отказывать лорду Вульфу.
Она поклонилась и вышла из комнаты, и только тогда смогла облегчённо вздохнуть. Завтра. Она не ожидала, что придётся уехать так скоро, но в её случае лучше раньше, чем позже.
Глава 4
— ЗАСТАВЬ ЕГО ПОЛЮБИТЬ ТЕБЯ, моя драгоценная. Заставь его влюбиться без памяти, и у вас будет прекрасная совместная жизнь, — прошептала ей на ухо мать, прежде чем Брук села в экипаж.
Понадобилось несколько часов, чтобы Брук, наконец, отошла от шока. Её мать назвала её «моя драгоценная» и дала ей совет? Она была удивлена уже тем, что Гарриет вышла наружу, чтобы увидеть её отъезд, после того, как прошлой ночью мать послала дворецкого в комнату Брук, чтобы он передал ей деньги на дорогу, вместо того, чтобы прийти к дочери самой. Её слова, однако, прозвучали так, будто бы Гарриет действительно заботилась о ней, но вся жизнь Брук была явным тому опровержением. Почему её мать не может быть последовательной? Почему проблески истинного материнского отношения к Брук у неё проявлялись так редко, разве что она просто хотела запутать её?
Если северный волк действительно проникнется к ней чувствами, то оставит Роберта, ненаглядного сыночка Гарриет, в покое и перестанет пытаться убить его. Брук не была глупой. В её семье всегда любили только одного ребёнка, и её родители сделают или скажут что угодно, лишь бы защитить его. Например, солгут ей о её шансах очаровать мужчину, который ненавидит её семью так же сильно, как и она сама!
Карета с их родовым гербом подъехала прямо к входной двери и остановилась, ожидая её. Гордость её родителей требовала, чтобы она прибыла к двери дома врага эффектно, как положено. Кроме возницы, её сопровождали два лакея. Сегодня утром она пошла в конюшню, чтобы в последний раз взглянуть и попрощаться с лошадьми. Она сообщила главному конюху, что хотела бы забрать Бунтарку с собой. Если она не вернётся сюда, на что она очень сильно надеялась, то Брук не хотелось бы оставить здесь хоть что-то, о чём она действительно заботилась, того, кто был ей не безразличен.
Большинство персонала вышло, чтобы попрощаться с ней.
Она не думала, что станет лить слёзы по этому месту, но она заплакала. Заплакала из-за людей, рядом с которыми она выросла, обслуживающего персонала, которые действительно заботились о ней, относились к ней как к родной. Их грум, Уильям, даже вручил ей вырезанную из дерева статуэтку лошади, сказав, что он надеется, что фигурка будет напоминать Брук о Бунтарке. Но она нисколько не напоминала даже простую лошадь, ведь Уильям был не очень хорош в резьбе по дереву.