Ей-богу, он считал, что она умнее, сообразительнее, а она совсем дурочка, если воображает, что это так легко ей с рук сойдет!
Горькое разочарование в этой казавшейся ему столь необычной женщине мгновенно сменилось всепоглощающей яростью.
Он помчался за ней, готовый убить, но она уже покинула дом. К счастью, он умудрился разглядеть золотистое пятно, мелькавшее среди деревьев на довольно большом расстоянии. Убедившись, что догнать ее не удастся, Кристофер велел оседлать лошадь.
Анастасия была уже на полпути к табору, когда сзади послышался громовой топот копыт. Бешеный жеребец вырвался на поляну и загородил ей дорогу. Но девушка преспокойно обошла его и продолжала путь. Однако конь возникал перед ней снова и снова подобно неумолимому призраку, пока Анастасия не устала и не остановилась. Кристофер протянул ей руку, чтобы поднять в седло, но она лишь смерила его холодным взглядом.
— Я увез тебя из табора, мне и возвращать тебя. Так на моем месте поступил бы каждый джентльмен, — пояснил он.
— Как мило! — фыркнула девушка. — Разыгрывать джентльмена, только если это тебе подходит!
Столь серьезное оскорбление не могло остаться неотмщенным.
— Не знал, что цыганкам известны тонкости этикета и привычки аристократов! — отпарировал он. Девушка невозмутимо пожала плечами:
— Это завуалированный способ признать, что тонкости манер простого народа свыше понимания аристократов?
Кристофер изумленно моргнул.
— Прошу прощения?
— Не трудись. Я уже сказала, что не прощу, верно?
Кристофер скрипнул зубами.
— Эта фраза обычно употребляется, когда кто-то требует объяснения, и не имеет никакого отношения к извинениям!
— Вот как? Не находишь, что единственного слова «что?» было бы вполне достаточно, чтобы тебя поняли? Еще одна из дурацких «тонкостей», которую способен понять лишь благородный лорд с голубой кровью?
— Ты говоришь глупости, Анастасия. Не знал, что ты так бестолкова.
Девушка, тяжело вздохнув, заметила в тон маркизу:
— А ты абсолютно туп, милорд англичанин, иначе давно уж сообразил бы, что нам с тобой не о чем толковать.
Кристофер на мгновение негодующе застыл.
— Прекрасно, но перед тем как мы расстанемся, я все-таки хочу знать: каким образом ты собиралась убедить меня в том, что мы — муж и жена?
— Убедить тебя? — как-то неприятно скрипуче рассмеялась девушка. — Возможно, брачное свидетельство с нашими подписями до сих пор покоится в твоем кармане, если, конечно, ты не умудрился потерять его прошлой ночью. Но если это и так, ты всегда можешь расспросить преподобного Биггса… кажется, так его величали. Он объяснит, что ты угрожал избить его до полусмерти… точнее, вытрясти все внутренности, если он немедленно нас не поженит, и трясущийся от страха бедняга поверил тебе на слово и провел брачную церемонию. Так что тебе остается сделать все необходимое, чтобы развести нас в разные стороны. Тебе даже нет нужды уведомлять меня, что все кончено, поскольку я не сомневаюсь: ты приложишь для этого все усилия. Прощай. Отныне мы чужие.
И она без всяких помех исчезла в лесной чаще, в который раз сумев лишить его способности думать и дара речи.
Но она не заплачет. Она видела его смущение и нерешительность и хотела помочь ему. Она видела его боль и желала ее исцелить. Она видела пустоту в его душе, пустоту, которую жаждала заполнить радостью. Но не подозревала, что он настолько глуп, чтобы заботиться о мнении окружающих. Какое им дело до того, что скажут другие? И неужели нужно приносить в жертву собственное счастье лишь потому, что «такое просто неслыханно»? Ведь они любят друг друга!
То, что случилось, было более чем возмутительным.
Как она ошиблась в нем, как горько ошиблась, позволив чувствам взять верх над разумом! Она не должна была открывать перед ним сердце… по крайней мере пока. И вообще, при чем тут сердце? Разве стоит так убиваться оттого, что сама мысль о женитьбе на цыганке ему противна? Кроме того, ей с самого начала было известно, что он думает по этому поводу… когда не пьян, разумеется. Только напившись до одурения, он, как ни странно, становился куда более человечным, и тогда ничто, никакие препятствия не могли встать на пути его желаний и, уж конечно, не дурацкое «просто неслыханно». Он готов был смести все преграды ради того, чтобы заманить ее в постель, а потом…
Ничего не видя вокруг, Анастасия, ведомая каким-то сверхъестественным чутьем, добралась до табора, слишком униженная и оскорбленная, чтобы обратить внимание на Николая. Тот давно поджидал пропавшую невесту и сейчас, видя, что та и не думает его замечать, догнал девушку и резко дернул за руку, развернув к себе лицом. Опять синяки останутся… ну и пусть. Теперь ей все равно. Она привыкла, что прикосновения жениха причиняют одни страдания. — Где ты провела ночь? — прошипел он. Самым мудрым выходом было бы солгать, особенно еще и потому, что он так и кипел от ярости, но чувства девушки и без того были в таком смятении, что в душе подняла уродливую головку змея открытого неповиновения. Кроме того, Анастасия, как всегда при виде Николая, ощутила лишь брезгливое отвращение и ничего более. Гордо вскинув подбородок, она вызывающе бросила:
— Со своим мужем.
Пощечина оказалась не такой уж неожиданностью. По мнению обоих, вполне заслуженным наказанием. Даже сила удара, кинувшая ее на землю, была более чем обычной для такого зверя. Анастасия откинула волосы с лица и с ненавистью уставилась на цыгана.
— Кажется, ты плохо расслышал, Нико. Я была со своим мужем, гаджо, с которым обвенчалась прошлой ночью, гаджо, который позаботится о том, чтобы ты окончил дни свои в английской тюрьме, если еще раз хоть пальцем меня тронешь!
Как она и надеялась, Николай нерешительно попятился и даже слегка побледнел при упоминании о тюрьме, которая для цыган была хуже смерти. Эти люди не терпели ни замков, ни тюремщиков и мгновенно увядали в неволе, как цветы без корней. Однако он все еще сомневался в ее словах, имея для этого все основания.
— Ты обещана мне! — напомнил он наконец. — И не посмела бы выйти за другого! Врешь ты все, подлая тварь, и я тебе так исполосую спину, год не встанешь!
— Попробуй только! И потом, я тебе ничего не обещала! Ни тогда, ни теперь! Ничего, слышишь? И будь я тогда постарше, в жизни не согласилась бы принадлежать тебе, Нико! Ты для меня — пустое место, и будь ты даже единственным мужчиной на земле, никогда бы не выбрала столь ненавистного мне человека! Ненавижу тебя, ненавижу, и ты прекрасно это знаешь! Вместо этого я нашла любовь, настоящую любовь, которая неведома тебе подобным!
Несмотря на угрозы, он снова ударил бы ее, но она еще лежала на земле, вне его досягаемости. Кроме того, на крики начали сбегаться любопытные. Правда, они побаивались подходить ближе, но все в таборе навострили уши и не пропускали ни единого слова, все, даже Иван и Мария, единственная, кто смело ковылял к молодым людям так быстро, насколько позволяли старые кости. Обычно стычки Анастасии с Николаем оставались ею незамеченными — девушка опасалась плакать, боясь расстроить бабушку, — и сейчас старуха, доведенная до белого каления, спешила на защиту внучки. Краем глаза заметив ее приближение, Николай оцепенел. Среди цыган не было ни одного, кто бы не побаивался Марии. Даже его отец трепетал перед старой ведьмой. Ее предсказания бывали слишком точны, а проклятия разили наповал. И, что важнее всего, старуха была их счастливым талисманом. Ни один даже самый смелый дурак не рискует обидеть ту, что приносит удачу.