Отдышавшись, Анна неосознанным движением подняла ладонь к горлу, так что обнажилось распухшее запястье, украшенное кровоподтеком, отливающим всеми мыслимыми и немыслимыми оттенками синего и красного.
– Что это такое? – требовательно спросила Луиза.
Анна не сразу нашлась с ответом, а когда все же ответила, сразу сообразила, что лучше бы промолчала.
– Айвен вернулся.
Луиза если и потеряла дар речи, то всего на одно маленькое, почти незаметное мгновение.
– Айвен МакТирнан? Твой заблудший жених?
– Да.
– И… Как связано его возвращение с этим ужасом? – Луиза кивнула в сторону синяка на руке.
– Это сложно объяснить.
– А ты все же попробуй.
Анна подробно, стараясь ничего не упустить, описала события последних дней. И с каждым словом, с каждым произнесенным словом она понимала, насколько странно и местами даже чудовищно все это выглядит.
– То есть, – подвела итога Луиза, – он вернулся спустя десять лет, прислал карточку, не соизволил дать никаких объяснений, клялся в вечной любви, а потом попытался тебя убить?
Анна кивнула. В таком изложении все выглядело еще более абсурдно.
– Хочешь, я попрошу Руперта его прикончить? – кровожадно предложила Луиза. Подобная сентенция из уст белокурого ангела, коим выглядела графиня Рэйвенвуд, звучала вполне под стать сложившейся ситуации, то есть абсурдно. Похоже, это слово стало просто лейтмотивом беседы.
– Почему-то мне кажется, что Айвен сам способен убить кого угодно, не моргнув глазом. Поклянись, что не скажешь обо всем этом ни единого словечка. Никому. – Анна серьезно взглянула на подругу, зная, что та сдержит слово, если удосужится его дать.
– Клянусь, – махнула рукой Луиза. – Но я не уверена, что сама не пущу твоему ненаглядному Айвену пулю в лоб, если столкнусь где-нибудь в тихом парке. Знаешь, я его искренне ненавижу уже лет этак примерно восемь. Или даже больше. Я тебя люблю, моя дорогая подруга, а он – единственное в целом свете, что делает тебя несчастной. А я не могу видеть тебя несчастной.
– Поверь, каждый человек лишь сам может сделать себя счастливым или же несчастным. – Эту истину Анна вывела для себя совсем недавно, буквально в последние несколько часов, когда перестала рыдать в подушку и сменила изрядно измятую амазонку на легкое домашнее платье.
– Ой, такие философские материи – это слишком для меня сложно, – отмахнулась Луиза. – Зато я отлично могу судить о человеке, глядя на результаты и прочие последствия его действий. Пока что ни одного положительного результата действий МакТирнана я не видела.
– Я не знаю, что мне на это ответить. Буквально несколько дней назад я бы бросилась защищать Айвена, как всегда это делала, но теперь… Я не знаю.
– А ты сообщила матери и брату, что блудный жених вернулся?
– Нет, как-то было не до того.
– Что ж, – Луиза на мгновение задумалась, подперев красивой рукой круглую щеку, – я так мечтала провести несколько спокойных недель в деревне, пока мои мужчины болеют в Лондоне… И мне, заметь, совершенно наплевать, что кто-то может счесть меня из-за этого плохой женой и матерью, – Руперт сам меня отправил прочь, справедливо опасаясь, что я его и мальчишек замучаю своими хлопотами и опекой. Теперь же придется возвращаться в Лондон, кормить сыновей с ложечки, держать за руку мужа… Чего не сделаешь ради любимой подруги. Так что предлагаю тебе два варианта. Первое: мы даем объявление в газету о расторжении помолвки и отправляемся в Лондон, где ведем насыщенную жизнь, имея целью развеяться и выкинуть из головы МакТирнана, а в перспективе – обратить внимание на кого-нибудь более достойного.
Анна подняла руку, собираясь высказать возражение, но Луиза ей этого не позволила.
– Или же второе, – продолжила она, повысив голос. – Ты отсылаешь в Тирнан письмо, где ясно и понятно излагаешь Айвену, что требуешь правдивых и подробных объяснений всего случившегося не только за последние дни, но и за последние годы, а также уведомляешь, что определенно не собираешься встречаться с ним даже в обществе, не говоря уже о тет-а-тет, если эти объяснения тебя не удовлетворят.
– Но ведь дело не только в объяснениях! – запротестовала Анна.
– А что делать, ведь ты уже призналась, что любишь его. И, будь уверена, любой мужчина, зная такое, ни за что и никогда не поверит, что ты решила порвать с ним навсегда. Ты оставила ему надежду, даже если сейчас он этого не понимает – скоро поймет. Поэтому приходится разыгрывать те карты, которые остались на руках.
– Ты так говоришь, словно это какая-то игра!
– Это не игра, моя дорогая подруга, это – жизнь. Та самая жизнь, избегать которой тебе удавалось около десяти лет. И теперь то, что все девушки узнают лет этак в восемнадцать… Нет, постой, ты же с рождения была обещана МакТирнану. То есть ты вообще жизни не знаешь. – Луиза поморщилась. – Так о чем это мы?
– О том, что все девушки узнают некие сокровенные тайны лет этак в восемнадцать, а я, видите ли, все упустила, – съехидничала Анна. Присутствие Луизы всегда поднимало ей настроение, даже сейчас, когда это самое настроение было просто-таки похоронным.
– Ах, да. Точно, ты все упустила. Так вот, вернемся к нашим планам.
– Нашим?
– С того самого мгновения, как я переступила порог этого дома, – да, нашим. Ты уж прости, но я десять лет наблюдаю за тем, как ты целенаправленно выстраиваешь отношения с призраком. И теперь, когда призрак стал реальным человеком, во плоти, со всеми слабостями, недостатками, опытом прожитых лет, скелетами в шкафу, ты не знаешь, что делать. А я знаю. – Луиза выглядела спокойной и уверенной.
– Я же сказала, что намерена жить дальше, – пробормотала Анна.
– Похвальное решение, – одобрила Луиза. – Но пока что я вижу, что ты сидишь и рыдаешь. А надо действовать, пока не начал действовать МакТирнан.
– Что-то я не уверена, что он начнет действовать, – скептически заметила Анна.
– Не уверена? Повторяю для леди, чья общественная жизнь последние лет восемь заключалась в общении с управляющим: ты сдала Айвену все козыри, он будет действовать. И знаешь что еще, кажется, я что-то такое слышала от Руперта, про сны наяву, опьянение без вина… Пожалуй, пока ты тут пакуешь гардероб, я пошлю нарочного к Руперту, задам кое-какие вопросы.
Анна забеспокоилась.
– Ты обещала, что не станешь никому ничего рассказывать, даже Руперту.
– Я и не буду называть имен и выкладывать подробности. Просто спрошу про симптомы. МакТирнан вел себя как сумасшедший. Возможно, ему место в Бедламе, а не рядом с тобой. Тогда проблема отпадет сама собой.
– Ах, Луиза, я уверена, что ты бы предпочла, чтобы Айвен просто сгинул без следа, желательно перед этим прислав мне извещение о своей смерти, – вздохнула Анна.
– Это ему следовало сделать лет семь-восемь назад. Сейчас уже поздно, – отрезала графиня Рэйвенвуд. – Он вернулся, все казни египетские на его шотландскую голову. В общем, назначаю наш отъезд в Лондон на утро третьего дня. Как раз хватит времени все упаковать (а свое я и не буду распаковывать), тщательно обдумать, сочинить взвешенное послание, отправить его, а самим двинуться в столицу. И, пожалуй, я предупрежу слуг, чтобы МакТирнана не подпускали к Верну на пушечный выстрел.