Счастливчик - Николас Спаркс 10 стр.


Мелоди исчезла в доме и появилась пару минут спустя, за ней вышел Дэвид. Он нес бумажные тарелки и вилки, явно поглощенный какими-то мыслями, Бет заметила у него седые волосы и глубокие морщины на лбу. Когда она видела его в последний раз, морщины не были столь заметны, и она догадывалась, что это результат стресса, который ему приходится переживать.

Иногда Бет задавалась вопросом, как сложилась бы ее жизнь, будь она замужем. Не за своим экс-супругом, разумеется. От этой мысли она содрогалась. Общения с ним каждые выходные было более чем достаточно, спасибо большое. Но если бы рядом оказался кто-то другой. Кто-то… получше. Ей казалось, это неплохая идея, по крайней мере в общем и целом. По прошествии десяти лет она привыкла к своей жизни, и хотя было бы здорово коротать с кем-то вечера после работы или время от времени наслаждаться массажем спины, ей все же нравилось проводить весь субботний день в пижаме, если ей того хотелось. И так она иногда и делала. И Бен тоже. Они называли такие дни «ленивыми». И это были самые лучшие дни на свете. Иногда они целый день бездельничали, только заказывали пиццу и смотрели кино. Божественно.

Кроме того, если даже отношения могут быть сложными, то брак еще сложнее. Ведь не только Мелоди и Дэвид боролись за счастье. Казалось, большинству пар приходилось бороться. Это было нечто само собой разумеющееся. Как всегда говорила Нана? «Посади двух разных людей с разными ожиданиями под одну крышу, и не всегда все пройдет так же славно, как креветки с гритс, поданные на Пасху».

Именно. Хотя она точно и не знала, откуда Нана берет такие метафоры.

Взглянув на часы, Бет вспомнила, что как только праздник закончится, ей придется нестись домой, чтобы проверить Нану. Несомненно, она найдет ее в бывшем питомнике, где теперь жили собаки, взятые на обучение, либо за столом, либо с собаками. Вот такая Инна упрямая. Разве имеет значение, что левая нога едва ее слушается? «Моя левая нога не так тверда, как раньше, но и не похожа на пчелиный воск». Или что она может упасть и что-нибудь себе повредить? «Я не коробка дорогого фарфора». Или что левой рукой она все равно почти ничего не может делать? «Пока я могу есть суп, мне она все равно не нужна».

Она уникальна, благослови ее Бог. И так было всегда.

— Эй, мам?

Увлекшись мыслями, она не заметила, как подошел Бен. Его веснушчатое лицо блестело от пота. С одежды капала вода, а на рубашке виднелись пятна от травы, которые — она знала наверняка — никогда не удастся отстирать.

— Да, малыш?

— Можно, я останусь у Зака на ночь?

— Я думала, у него тренировка.

— После тренировки. Тут куча народу остается, а его мама купила ему игру «Герой гитары» на день рождения.

Она знала, почему Бен на самом деле хочет остаться.

— Не сегодня. Тебе нельзя. Папа приедет, чтобы забрать тебя в пять.

— Ты можешь позвонить ему и спросить?

— Я попытаюсь. Но ты же знаешь…

Бен кивнул, и, как обычно, в такие моменты, ее сердце сжалось.

— Да, знаю.

Солнце сияло через ветровое стекло и нестерпимо жгло, и Бет пожалела, что не починила кондиционер. Из-за открытого окна волосы хлестали ее по лицу, так что становилось больно. Она снова напомнила себе о том, чтобы сделать стрижку покороче. Она вообразила, как говорит парикмахеру: «Отрежь это все, Терри. Сделай меня похожей на мужчину!» Но она знала, что попросит все сделать как всегда, когда подойдет время. Иногда она была трусихой.

— Казалось, вы, ребята, веселились от души.

— Так и было.

— И это все, что ты можешь сказать?

— Я просто устал, мам.

Она указала на кафе-мороженое «Дейри куин», замаячившее вдалеке:

— Хочешь заехать и поесть мороженого?

— Это для меня вредно.

— Эй, здесь я — мать. Так что эти слова должна произносить я. Просто подумала, если тебе жарко, то, возможно, ты захочешь мороженого.

— Я не голоден — только что поел торта.

— Ладно. Как знаешь. Только не обижайся на меня, если приедешь домой и поймешь, что следовало ухватиться за такую возможность.

— Не буду. — Он отвернулся и уставился в окно.

— Эй, парень, ты в порядке?

Когда Бен заговорил, его голос едва можно было услышать из-за порывов ветра.

— Почему я должен ехать к папе? Веселья там точно не будет. Он вечно заставляет меня ложиться в девять, как будто я до сих пор во втором классе или что-то вроде того. Я даже устать не успеваю. А завтра он меня заставит целый день что-то делать по дому.

— Я думала, он повезет тебя к дедушке на обед после церкви.

— Все равно не хочу ехать.

«И я не хочу, чтобы ты ехал», — подумала она. Но что она могла сделать?

— Почему бы тебе не взять с собой книгу? — предложила Бет. — Ты сможешь читать ее у себя в комнате вечером, а если заскучаешь завтра, то и у дедушки тоже.

— Ты всегда так говоришь.

«Потому что я не знаю, что еще тебе сказать», — подумала она.

— Хочешь заехать в книжный магазин?

— Нет, — ответил сын. Но она поняла, что на самом деле он не это имел в виду.

— Ладно. Как бы там ни было, пойдем со мной. Я хочу купить книжку себе.

— Хорошо.

Мне жаль, что так вышло, ты знаешь.

— Да, я знаю.

Поход в книжный магазин не особенно повысил настроение Бена. Хотя в итоге он выбрал парочку детективов о братьях Харди, она видела, с каким обреченным видом он встал в очередь в кассу. По пути домой Бен открыл одну из книг и притворился, что читает. Бет была почти уверена, что он сделал это нарочно, чтобы избавиться от ее бесчисленных вопросов и не изображать, поддельную радость в преддверии ночи в доме отца. В десять лет мальчик уже удивительным образом научился предугадывать ее действия.

Ее страшно раздражало, что он не любит ездить к отцу. Она посмотрела, как он вошел в дом, зная, что он направляется в свою комнату собирать вещи. Вместо того чтобы последовать за ним, она села на ступеньках веранды и в тысячный раз пожалела о том, что не может принять волевое решение. Все еще стояла жара, и, судя по скулению, доносившемуся из питомника, собаки тоже тяжело ее переносили. Она прислушалась, надеясь уловить признаки присутствия Наны в доме. Если бы она была на кухне, когда вошел Бен, она точно услышала бы ее. Нана постоянно создавала шум. Не из-за инсульта, а потому что такова была от природы. В семьдесят шесть она вела себя как в семнадцать: громко смеялась, подбрасывала блины лопаткой, когда готовила, обожала бейсбол и включала радио на полную громкость, так что закладывало уши, когда по волне Эн-пи-ар включали что-нибудь из эры биг-бэнда. «Такая музыка не растет, как бананы, ты же знаешь». До самого инсульта она носила резиновые сапоги, комбинезоны и огромную соломенную шляпу почти каждый день, топая по двору и обучая собак идти рядом, или прибегать по зову, или оставаться на месте.

Много лет назад вместе с мужем Нана могла научить их почти всему. Вместе они разводили и дрессировали охотничьих собак, собак-поводырей для слепых, собак, умеющих искать наркотики, для полиции, и сторожевых собак для охраны дома. Теперь все было не так, она занималась подобной работой лишь изредка. Не потому что не знала, что делать, — она все равно по большей части занималась дрессурой сама. Просто на дрессировку сторожевой собаки уходило четырнадцать месяцев, и Нана, которая за три секунды могла полюбить даже белку, очень переживала, едва приходило время отдавать собаку.

Назад Дальше