Ты меня пугаешь.
– Я серьезно, Дилл. Может, без меня будет лучше.
– Совсем сбрендил. Что бы там кто ни сказал, а только с тобой нам светит чемпионский титул в лиге. Не то чтобы все остальные совсем уж мусор, но без тебя игра не игра.
Диллон даже не догадывается, насколько он прав. Каким-то образом у него получилось выразить словами все то, что крутилось у меня в голове с момента этого идиотского диалога с – как ее там звали? – ах да, Анжеликой. Я знаю, что футбол и помощь девчонке, споткнувшейся на лестнице, – совершенно разные вещи, но в каком-то странном смысле они очень похожи. Если на поле я налажаю, команда проиграет, и я буду знать, что всех подставил. Во втором случае все куда сложнее, но не менее драматично – а все из-за папочки моего, джентльмена чертова. Нет, правда, он как мать Тереза местного разлива. Точнее, отец Тереза. Словно помочь всем в том нуждающимся: друзьям, соседям, знакомым, прохожим на улице, даже тем, кто его терпеть не может, – является целью его жизни. Мой отец выручает всех и вся каждый раз, когда ему представляется такая возможность. И чем старше я становлюсь, тем больше понимаю, что он ждет подобного отношения к людям и от меня.
Вот только я не уверен, что смогу быть как он.
Я не могу быть таким, как мой папаша, поскольку знаю: если у меня не получится – а у меня точно не получится, – я его подведу. Да, я помог растяпе-новенькой подобрать учебники на лестнице, но по доброй воле или потому, что испугался, что скажет папа, если я поступлю иначе?
Что за бред я несу?
Ну и что, что я помог ей? Это что, имеет какое-то значение? Нет, конечно. От этого ничего не изменилось: везде по-прежнему есть кто-то, кому нужна моя помощь, – к примеру, тот мальчишка, чью шляпу выбросили в мусорную корзину, или Марк, который до сих пор трет место затрещины. Если я не могу помочь им всем, зачем вообще утруждаться?
– А может, – бормочу я себе под нос, – вместо того чтобы переживать о сорванных цветах, легче быть сорной травкой?
Диллон слышит только конец предложения.
– Травкой? – уточняет он резким голосом. – Тай… Чувак… И думать забудь! Так ты точно вылетишь из команды!
Мне становится так смешно, что смех на минуту спасает меня от размышлений
– Да я не про ту травку!
И вдруг мой телефон вибрирует. Ну конечно, очередное длинное сообщение – от кого бы вы думали? – от «отца Терезы».
– Ага, – встаю я с места, схватив поднос с остатками ланча. – И хорошенькой. Кстати, она спрашивает про тебя.
Дилл быстро подхватывает свой рюкзак и догоняет меня.
– Врешь или правда? – спрашивает он с надеждой.
– Нет, Дилл.
– Тогда от кого?
– Всего лишь от папы.
Да. Всего лишь от моего папы. От моего такого внимательного, заботливого, всегда готового прийти на помощь папы, который всего лишь продолжает быть идеальным самим собой.
Уточняю – я не хочу показаться неблагодарным. Да, такого отца хотел бы иметь каждый. Диллон, например, своего отца вообще не знает.
Но в то же время Диллону повезло: его ни с кем не сравнивают. От него ничего не ждут. И никто не требует, чтобы он оправдал ожидания. Никто не оценивает все его поступки по «шкале идеальности».
Хэлли
Я делаю глубокий вдох и вбираю в себя аромат. И вдруг соображаю, что мне надо спешить. Сегодня пятница, а значит, пора прикрывать лавочку – мой цветочный салон «Бархатные лепестки» должен закрыться к половине шестого, чтобы я успела доставить букеты по адресам и не опоздать на матч: Тай сегодня играет со своей школьной футбольной командой.
Я мысленно пробегаюсь по списку неотложных дел, составляемому на каждую пятницу.
Выключить неоновую вывеску – галочка.
Выбросить отрезанные стебли в мусорный бак на улице – галочка.
Отправить факс поставщику по поводу следующей недели – галочка.
Закрыть кассовый аппарат – галочка.
Поблагодарить Господа за моего прекрасного мужа, который взял на себя очередной взнос по кредиту на развитие малого бизнеса, вместо того чтобы купить себе новую машину, – галочка, галочка и галочка. Как же я его люблю!
Впрочем, неоновую вывеску я выключила уже четверть часа назад. Чтобы никакие «потенциальные» покупатели меня не сбивали с программы. Если бы не одна из моих постоянных клиенток, пожилая женщина по имени Мэри Лу, которая каждую неделю покупает одну гвоздику, я бы сделала это еще раньше. К сожалению, клиенты, заказывающие цветы по телефону, вывеску все равно не видят. Так что естественно, что без двух минут в половине шестого я собралась уходить. И тут звонит телефон.
И еще раз звонит.
И еще.
А через минуту я совершаю чудовищную ошибку – снимаю трубку.
– Салон «Бархатные лепестки», – радушно представляюсь я. – Меня зовут Хэлли. Чем могу вам помочь?
– Вы еще работаете? – уныло спрашивает кто-то на другом конце провода.
– Теоретически да, но закрываемся через минуту.
Повисает пауза – и собеседник отвечает потерянным голосом:
– Ясно.
Я в нетерпении поглядываю на часы. В такое время мне бы не следовало совать нос в чужие дела, но я ничего не могу поделать с собой.
– Вы чем-то расстроены…
Не буду скрывать, люблю, когда клиенты рассказывают мне о своей жизни. Иногда я в ответ хохочу, иногда это трогательные истории, но беседы всегда напоминают мне о важности моей работы для человечества. За три года, что открыт мой цветочный салон, я успела понаслушаться всякого – от «Мне нужно семьдесят роз, таких же прекрасных, как моя женушка, ей сегодня исполняется семьдесят» до «Если в ближайшие полчаса вы не доставите мне хотя бы какой-то букет, боюсь, мне придется самому подать на развод». Каждый день я прихожу на работу лишь потому, что мои цветы могут кому-то сказать, как его любят и ценят.
– Да нет… Ничего… Если уж вы закрылись, то и закрылись, – слышу я в трубке.
Я бы с радостью позволила этому человеку на том и завершить разговор, но что-то в его голосе говорит мне, что ему действительно нужна моя скорая цветочная помощь.
– Так… погодите секундочку, – тяну я. – Да, мы практически закрылись, но рабочий день – что лосины: при желании его можно чуть-чуть удлинить.
Невидимый мужчина оживляется:
– Ах так… Спасибо, мэм. Тогда скажите, есть у вас белые каллы? Во всех других магазинах кончились. А моя дочь Лилли их очень любит. Она… в общем, последние несколько недель она пролежала в больнице, а теперь доктор сказал, что больше ничего сделать не может.
Долгая пауза. Слишком хорошо мне знакомая: жуткая пауза-крик, когда человек пытается взять себя в руки.
Мужчина продолжил:
– Они посоветовали ей вернуться домой… К близким… Чтобы они были рядом, когда Лилли…
Бывают моменты, когда мне хочется врезать самой себе по своему любопытному носу. И сейчас как раз этот момент.
Но… Знаете, иногда людям просто необходимо выговориться. Так что, может быть, мое любопытство им как раз на руку. Бывает, что в одиночку не справиться… Но ведь в жизни каждого случается и хорошее, и плохое. Закон жизни. И каждый раз, снимая трубку, я знаю, что сейчас мне могут рассказать не о страстной и вечной любви, а о болезни или даже о смерти.