– Спасибо. Так что ты мне хотела показать?
– Вот это.
Солнце садилось, и его последние лучи позолотили раскинувшуюся перед ними долину.
– Какая красота… – прошептал Росс.
– Да, – чуть слышно ответила она. – Наверное, именно поэтому это место и назвали Рендолой. Здесь земля встречается с небом. Я прихожу сюда всегда, когда хочу успокоиться. Иногда молюсь здесь.
Воздух был по-вечернему свеж, стояла тишина, только птицы пели.
– Мне всегда хотелось привести сюда кого-нибудь. Хотелось с кем-нибудь поделиться.
Росс обернулся к ней. Она заглянула ему в глаза. И, словно заполняя пустоту, разделявшую их, они потянулись друг к другу. Их поцелуй был долгим и пылким.
– Я люблю тебя, Элиана, – сказал Росс. – Люблю всем сердцем.
Они снова поцеловались, сначала нежно, трепетно, но потом страсть захватила их. Элиана словно пыталась утолить многолетнюю жажду. И вдруг она встрепенулась.
– Ты ничего не слышал?
– Нет.
– Погоди-ка… – Она высвободилась из его объятий и спрыгнула с ограды.
Через несколько мгновений послышался громкий голос Мануэлы:
– Элиана! Элиана!
Элиана сняла туфли и, приподняв подол платья, побежала к винодельне, крича на ходу:
– Что случилось?
– У Алессио приступ.
В розоватых сумерках Росс увидел, как из винодельни выбежали люди, окружили Алессио. Подъехал “фиат” Луки, мелькнула Элиана – она села с Алессио в машину. Маурицио что-то говорил, отчаянно жестикулируя, потом машина тронулась с места и уехала.
Росс сел на землю у ограды и просидел так, пока не стемнело окончательно. А потом в одиночестве направился домой.
На следующий день Элиана не появилась, и Росс не на шутку встревожился. Во вторник у него были три экскурсии, и на виллу он вернулся только вечером. Открыв дверь, он увидел на полу в прихожей сложенный листок бумаги.
Дорогой Росс!
Мы с Алессио вернулись из больницы только сегодня днем. Если будет время, заходи сегодня вечером. Я буду в мастерской. Маурицио уехал.
С любовью, Элиана.
Он положил записку в карман и поднялся в мастерскую.
У нее был измученный вид. Он заметил, что его незаконченный портрет стоит у стены, а она работает над чем-то еще.
– В больнице все прошло нормально?
– Да, – ответила она и добавила с горечью: – Просто очередная битва за жизнь.
В глазах ее стояли слезы.
– Элиана!
– Со мной все в порядке, Росс, – вздохнула она.
– Что-то не верится.
Она устало провела рукой по волосам.
– Я больше не могу… – Она помолчала и сказала: – Нам надо поговорить, Росс. Глупо вести себя так, как будто ничего не произошло.
Росс ответил не сразу. Наконец, собравшись с духом, он произнес:
– Я начну первым. – Он вздохнул. – Я уехал из Америки и даже представить себе не мог, что снова кого-нибудь полюблю. Но это случилось, Элиана. Для меня это – чудо. Я никогда не встречал такой красивой, доброй, заботливой женщины. И я могу думать только о тебе.
Она прикрыла глаза.
– Ты стала моей путеводной звездой, Элиана. Для меня не существует часов – есть только время, когда я был с тобой, когда я с тобой и когда буду с тобой. Я люблю тебя больше всего на свете. И хочу быть с тобой всегда.
Она хотела ответить, но чувства захлестнули ее. Она заговорила, не глядя на него:
– Но я замужем, Росс. Больше так продолжаться не может.
Каждый день, ложась спать, я думаю о тебе, хочу, чтобы ты был рядом. Так нельзя. Я дала клятву любить и уважать Маурицио, повиноваться ему, быть с ним и в радости, и в горе.
Во рту у Росса пересохло.
– Маурицио тебя не достоин.
– Да дело не в Маурицио! – сказала она с пылом. И добавила тише: – И не в тебе.
– А в чем же?
– Есть Господь. Есть данная мной клятва. А я… Две недели назад я рассказала тебе, что Маурицио мне изменяет, и тут же стала целоваться с тобой. – Она взглянула на него, и во взгляде ее светилась любовь. – Росс, рядом с тобой я чувствую себя живой, красивой, любимой. Но меня мучает совесть. Я пытаюсь объяснять себе свои поступки, пытаюсь избавиться от чувства вины. Я устала. Я все время обещаю себе, что больше не буду о тебе мечтать. А потом вижу тебя, и все начинается снова. Я не могу себя сдерживать.
Несколько минут оба молчали. Наконец заговорил Росс:
– Ты хочешь, чтобы я уехал?
– Росс, речь не о том, чего хочу я. Я хочу быть с тобой. Но я боюсь того, к чему это приведет.
– А к чему это приведет?
– Сам знаешь. Мы оба знаем. Когда мы поцеловались, я поняла, что мы зашли слишком далеко. Я боюсь, что ни в чем не смогу тебе отказать.
– Я никогда не попрошу о том, что может тебе навредить.
– А как же Алессио?
Росс изумленно уставился на нее:
– Ты думаешь, наш поцелуй как-то связан с его приступом?
Она отвернулась. И тут Росс наконец все понял.
– Ты так думаешь. Ты считаешь, что Господь тебя наказывает.
– Может быть.
– Что же это за Господь? – воскликнул Росс с горечью. – Не целуйся с чужим мужчиной, а то я убью твоего сына… Это не Господь. Это шантажист.
– Меня наказывают не за то, что я с тобой поцеловалась.
– А за что же?
– За то, что я тебя полюбила.
Росс закрыл лицо руками.
– Я приехал в Италию не для того, чтобы увести чужую жену. Я считаю это непорядочным, Элиана. И если бы Маурицио был тебе хорошим мужем, меня бы здесь уже не было. Я бы давно уехал, я бы думал о тебе всю оставшуюся жизнь, но я бы поступил так ради тебя, ради Алессио, ради вашей семьи. – Росс поднял голову и заглянул Элиане в глаза. – Ты заслуживаешь любви, Элиана. Каждый человек заслуживает любви. И каждому любовь необходима.
Она прикрыла глаза рукой, слезы текли по ее щекам, она дрожала.
– В больнице было так страшно. Знаешь, бывает, ты готов пообещать что угодно…
– И что ты пообещала? – мрачно спросил Росс.
Она разрыдалась.
– Я пообещала, что не буду разрушать семью.
– О, Элиана! – застонал Росс. – Нельзя разрушить то, что давно разрушено. Твой брачный контракт стал недействительным, когда Маурицио изменил тебе впервые. – И добавил тихим голосом: – Прошу тебя, не прогоняй меня.
Они снова замолчали. Элиана взяла его за руку:
– Мне нужно все обдумать.
Росс испугался, испугался всерьез. Он боялся потерять ее.
– Ты хочешь, чтобы я исчез? – спросил он.
– Хотя бы на неделю.
Элиана смотрела на него, и ее сердце разрывалось от боли.
– Куда ты поедешь?
– Да уж найду куда. Я умею исчезать. – Взгляд его был открытым и честным. – Я люблю тебя, Элиана. И это – навсегда.
Он вышел. Она слышала, как он спустился по лестнице, слышала, как хлопнула дверь. Гулкий звук разнесся по дому – как будто дом был пуст, так же пуст, как ее сердце. Ей так давно никто не говорил слов любви.