Он нашел Алекс за углом кафе, она сидела на бортике кузова грузовичка и, хлопая себя по бедру, пыталась подманить собаку Батча. Большой черный ротвейлер носился по двору, в вос-торге от ее внимания.
Хотя Алекс ни разу не взглянула на него, Хэнк сразу понял, что она заметила его появле-ние. Иначе с какой стати она, внезапно позабыв о собаке, вскинула бинокль и с подчеркнутым вниманием принялась разглядывать гору Виски. Под его сапогом хрустнул гравий, однако де-вушка не шевельнулась. Он подошел к ней и пристроился рядом.
– Летом здесь интересно наблюдать за овцами, – проговорил он. – У нас самая большая отара в Северной Америке. Почти тысяча голов. Здесь даже строят национальный центр овце-водства.
– Гета говорила мне.
– Послушайте, прошу прощения за то, что я ляпнул там, в кафе. Просто все прежние пова-рихи у нас на ранчо годились мне в матери. И я…
Она медленно опустила бинокль и, повернув голову, вгляделась в его лицо. Он замер, не в силах отвести взор от ее карих глаз с золотыми искорками.
– Забудьте об этом, – произнесла наконец девушка.
– Я бы начал сначала, если вы не против. – Хотя она не шевельнулась, Хэнк заметил, что золотистые искорки потухли. – Что-то не так?
– Извините, но я не могу работать у вас. Я собираюсь учиться у Этьена Бушода.
То, с каким почтением она произнесла это имя, говорило о многом.
– Наверное, классный повар? Длинные ресницы возмущенно дрогнули.
– Повар? Мсье Бушод – один из величайших кулинаров Соединенных Штатов.
– Какая разница?
– Повар может только накормить, не более. Вот я – повариха, а мсье Бушод – художник.
– Вы имеете в виду хитроумные соусы и цветочки на тарелке? – Он фыркнул. – В таком случае мне нужна повариха. Не более…
Она, очевидно, уловила шутливую нотку в его голосе и качнула головой.
– Нет, я не могу.
Хэнк выругался про себя и отвернулся. Скажите, пожалуйста, какие тонкости, И что даль-ше? Напечатать в газете объявление и ждать у моря погоды? А если люди разбегутся? Что тогда? Сейчас ведь не просто найти толкового работника, особенно в Дубойсе, где многие ранчо пре-вратились в дачные поселки толстосумов и кинозвезд, поскольку налоги на недвижимость росли с такой быстротой, что большинство фермеров остались не у дел.
До сих пор Хэнк каким-то чудом удерживал Райский Сад от разорения, но дальше… Месяц назад он объявил о продаже ранчо. Агент сказал, что пройдет пара месяцев, прежде чем появится серьезное предложение. А пока кому-то необходимо ухаживать за скотом, стало быть, нужна повариха. Нужна Алекс.
– Послушайте, не хочу показаться назойливым, но как вы думаете добираться до Калифор-нии? Гета сказала, что ваша машина сломалась, и у вас нет денег на ремонт.
Девушка пожала плечами.
– Гета слишком много говорит.
– Да, с этим спорить трудно, но как бы то ни было, а работа вам нужна. Если только не со-бираетесь стоять с протянутой рукой…
Она гордо выпрямилась.
– Мне не нужны подачки.
Хэнк одобрительно кивнул.
– Так что, договорились?
Алекс бросила взгляд на сидевшего рядом мужчину. И что он так на нее смотрит, словно кроссворд разгадывает? Алекс поежилась. Мужчины разглядывали ее и раньше, но от их липких взглядов хотелось потом смыть с себя грязь. Никогда еще она не чувствовала, чтобы кожу так приятно покалывало в ответ, сердце с убыстренной силой гнало кровь по жилам, а голова восхитительно кружилась.
Как сможет она работать на этого человека, если руки перестают слушаться, стоит ему только взглянуть в ее сторону? Да она в первый же лень перебьет всю посуду на его кухне.
– Ну, так как? – спросил он. – Я не требую обязательств на всю жизнь. Всего-навсего не-сколько недель.
Всего-навсего не-сколько недель. Я был бы вам бесконечно благодарен.
Он назвал новую сумму, на сей раз куда более разумную: поработав у него месяц, она смо-жет отремонтировать машину, доехать до Сан-Франциско и даже немного поваляться на пляже. Почему бы не принять предложение? Все равно на следующий месяц придется искать работу. Вайоминг или Калифорния – какая разница?
Она заставила себя снова повернуться к нему. Под тенью широкополой шляпы его лицо казалось высеченным из камня, а голубые, немного робкие глаза… Не глаза, а небо в Вайоминге.
Итак, прочь сомнения. От нее требуется не так много – работа на кухне. В самом деле, нельзя же так, одна улыбка – и она уже готова сдаться!
– Вы хозяин ранчо? Он кивнул.
– Да, это в десяти милях отсюда.
– Как оно называется?
– Обычно его называют просто «Сад».
Алекс почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке.
– Эдем – райский сад? Он кивнул.
– Так его окрестил мой прадед. Хотел, наверное, увековечить фамилию. Даже змия-искусителя изобразил на клейме для скота.
Алекс засмеялась и почувствовала, как спадает напряжение. По крайней мере, ее работода-тель не лишен чувства юмора.
– Клеймо хоть куда!
Собака потерлась о ногу Алекс, и девушка наклонилась, чтобы почесать ее за ухом.
– Скажите, все остальное вы готовите так же вкусно, как тот лимонный пирог?
– Вам понравилось?
– Еще как! Но ведь есть еще и любимые ковбоями бифштексы.
– Понимаю, – улыбнулась она. – И мой ответ – да. Я – хороший повар. А сколько человек мне придется кормить?
– Сейчас посчитаем… Я и моя сестра Клэр. Пятеро постоянных работников, но двое из них женаты, их кормят жены. Остаются Джед, Дерек и Бак. Ну, еще мой брат Трэвис время от времени наезжает. Думаю, вы справитесь с такой оравой? Предупреждаю, едоки мы все – отменные. Исключая Клэр.
Чем больше, тем лучше, подумала Алекс.
Чтобы оставалось как можно меньше времени размышлять об этих голубых глазах и широ-ких плечах.
– Сколько лет вашей сестре?
– Семнадцать. В этом году заканчивает школу.
– Она что, не умеет готовить?
Он хмыкнул.
– Примерно так же, как бизон летать. Занятное сравнение.
– Возможно, я смогу научить ее чему-нибудь.
– Итак, договорились?
Опасаясь передумать, Алекс быстро протянула руку. Дрожь пробежала по телу, когда его теплые пальцы коснулись ее ладони. Пришлось откашляться, слова застревали в пересохшем горле.
– Да, мистер Эдем. Надеюсь, я не пожалею о своем решении.
Ярко-желтый «фольксваген», который Алекс ласково называла Солнышко, трясся и гро-мыхал по гравию дороги. Внезапно переднее колесо провалилось в глубокую выбоину, и сидев-ший на соседнем сиденье огромный рыжий кот недовольно заворчал. Алекс участливо погладила его.
– Знаю, знаю, Сахарок. Вот и я о том же. Во что ввязалась? Наш передвижной металлолом скоро останется без колес. – Она шлепнула рукой по приборной доске. – Ну что ж, теперь по крайней мере я знаю, что такое полигон для вездеходов. Ничего, мы на правильном пути, Саха-рок. Он говорил, третий поворот налево. Терпи, мой сладкий, терпи. Вот только почему он называл эти колдобины «хорошей» дорогой?
С «шоссе» она повернула в узкую долину, которая вилась между холмами, поросшими со-сной и осиной. Этот край был так не похож на ее родную Алабаму! За несколько месяцев, проведенных на Западе – сначала в Колорадо, потом в Вайоминге, – она успела полюбить эти открытые пространства, простиравшиеся до самых гор. От бескрайнего ночного неба захваты-вало дух. По ночам иногда казалось, что стоит только протянуть руку, и пальцы коснутся одной из мерцающих звезд, рассыпанных в бархатной темноте.