Похоже, все окажется гораздо труднее, чем она
предполагала.
Раф достал ключи от машины.
— Куда поедем?
— К «Максу»!
Не успело название маленького кафе рядом с Овертон-сквер
сорваться у неё с губ, как она пожалела об этом. Она много лет не
бывала у «Макса». Шесть с половиной, если говорить точно. Они с
Рафом частенько заглядывали туда. В основном потому, что там не
бывали знакомые её родителей.
Эмма даже испугалась: как близко оказалось прошлое. Она едва
заметила прикосновение руки Рафа к спине и услышала его сдавленный
шепот:
— Мы бывали там раньше, да?
Его отсутствующий взгляд сказал ей, что он вспомнил что-то
еще. Впервые это происходило у неё на глазах. Ну да, ведь он
коснулся её спины… Эмма почувствовала легкую нервную дрожь.
— Да.
— Несколько раз…
— Это было наше любимое место встречи, кивнула она. Там было
тихо, кормили вкусно и недорого, и там нас никто не знал.
Она отвела взгляд: ещё решит, что она неспроста выбрала это
кафе.
Его рука все ещё лежала у неё на спине, как передающая
антенна, прикрепленная к источнику информации. От этого
прикосновения Эмме вдруг стало жарко. Она отстранилась и начала
спускаться по ступенькам.
— Может, нам лучше погулять?
— Я бы хотел побывать в том кафе, если вы не возражаете.
Она возражала, но не собиралась объяснять, почему.
— Ты помнишь туда дорогу?
— Нет.
Эмма рассказывала ему кратчайший путь, пока Раф отпирал
дверцу своего грузовика. Потом он подождал, пока она уселась, и
снова закрыл дверцу. Такое проявление учтивости вызвало в ней
собственные воспоминания. Раф всегда открывал перед ней двери и
выдвигал для неё стулья. Это помогало ей чувствовать себя
женщиной, ощущать заботу о себе.
Как и сейчас. Проклятие, вечно эта женская независимость
исчезает в самый нужный момент!
Эмма пристегнула ремень, а Раф сел за руль и включил
двигатель.
Ощущение себя в замкнутом пространстве рядом с ним вдруг
оказалось до боли знакомым и непереносимо волнующим. Хотя Эмма
смотрела не на него, а сквозь ветровое стекло, она остро
чувствовала каждое его движение, его дыхание.
— Мемфис сильно изменился с тех пор? — спросил Раф.
Разговор ни о чем. Как можно говорить о всяких пустяках,
когда ей хотелось лишь одного сказать то, что она задумала, и
сразу исчезнуть, пока она не наделала каких-нибудь глупостей,
например не бросилась к нему в объятия.
— Растет не по дням, а по часам, но в основном в восточной
части, там, где ты остановился. Центр мало меняется.
— Я ведь жил в деловой части, кажется на Мад-Айленде.
— Да. Из твоей квартиры открывался чудесный вид на реку.
Ей нравилась его квартира. Нравилось готовить ему ужин, когда
удавалось придумать отговорку и не ужинать дома. Нравилось, стоя в
его объятиях, смотреть, как течет Миссисипи. Нравилось заниматься
любовью при свете огней моста Теннесси — Арканзас, льющемся в его
окно.
Эмма уже собралась посоветовать ему снять квартиру в том же
комплексе, но потом вспомнила о своем решении.
Не дав себе возможности передумать, она выпалила:
— Если твое предложение ещё в силе, я бы, пожалуй,
согласилась работать на «Прошлые времена Юга».
Раф бросил острый взгляд в её сторону и ничего не ответил,
Эмма вздрогнула.
— Ты передумал?
— Нет, — поспешно отозвался он, — я, разумеется, не
передумал. Напротив, весь последний час я думал, как мне уговорить
вас принять мое предложение. Что заставило вас изменить решение?
Мой искрометный разговор за ужином?
— Нет, мне.., нам нужна новая крыша.
— Понятно. — Его голос звучал почти разочарованно. — Что ж, в
любом случае я рад. Спасибо.
— Пожалуйста.
Когда машина свернула на улицу Купер, Эмма перевела дыхание:
по крайней мере, с одной проблемой было покончено.
— Вы не думали больше о том, чтобы сдать мне пару комнат?
А вот и другая. Если он будет жить у них в доме, это…
— Подожди минутку, — вдруг проговорила она. Раф снял ногу с
педали.
— Что такое?
— Извини, я подумала вслух. Послушай, а что бы ты сказал
насчет сарая? У нас над гаражом есть две большие комнаты и ванная.
Там жили слуги, когда они у нас были. Я поднималась туда с месяц
назад, проверяла, не течет ли. Те комнаты в гораздо лучшем
состоянии, чем в главном доме. Там даже есть мебель. Надо будет
только тщательно убраться, но я могу сделать это до того, как ты…
— Я вызову профессиональную бригаду, — твердо сказал Раф.
— Значит, сарай тебя устроит? Он будет жить здесь, но не в
главном доме. Это, пожалуй, выход.
— Вполне.
— А за крышу ты тогда заплатишь? Раф улыбнулся.
— Я все равно заплачу за крышу. Но у меня есть ещё одна
просьба.
Эмма хмуро посмотрела на него.
— Какая?
— Не сможет ли твоя мама готовить для меня? Ничего
особенного. Обычная семейная еда. Я буду, разумеется, платить за
продукты. — Он грустно поднял брови. — Повар из меня никудышный.
— Да, я помню, — пробормотала Эмма.
— Что?
— Ничего. — Она вздохнула. — Я уверена, ты уговоришь маму.
Она на твоей стороне, сам знаешь.
Он широко улыбнулся.
— Правда?
— На твоем месте я бы не слишком обольщалась. У мамы свои
представления. Для неё мужчина настоящий, если у него хорошие зубы
и приличные манеры.
— Тогда я буду постоянно помнить о том, что надо чистить зубы
и говорить: «Да, мэм».
Эмма наблюдала, как Раф пытается втиснуть свой грузовик на
маленькую стоянку возле кафе.
— Раф…
— Да?
— Я хочу, чтобы ты понял, что наше соглашение строго деловое.
Мне нужна работа, а тебе нужен художник.
Он взглянул на нее.
— Мне нужно помещение, а ты будешь его сдавать.
Эмма довольно кивнула.
— Деловое соглашение. Не более того. Раф задумчиво нахмурил
брови, выключил двигатель и отстегнул ремень.