— Я…
— Мам! Раф! Вы там?
— Черт!
Они воскликнули это одновременно и виновато улыбнулись.
— Я только хотел сказать тебе, что это ещё не конец. — Раф
откинул прядь волос у неё со лба. — Но мне кажется, нам не стоит
r`j спешить.
Эмма еле сдерживала разочарование.
— Ты прав. Я никогда не хотела, чтобы все зашло так далеко.
Он грустно улыбнулся.
— Ты забыла, что имеешь дело с человеком, неистовым, как
подросток. Если мы займемся любовью, для меня это будет как первый
раз, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Габи влетел, как маленькая ракета, и сразу забрался к Рафу на
колени, чтобы выслушать следующую главу сказки.
Раф вбежал по ступенькам лестницы быстрее, чем обычно. Хотя
была почти полночь, у него в квартире горел свет. Он надеялся, что
Эмма ждет его.
Он распахнул дверь.
— Эмма.
Никто не ответил.
Раф сделал ещё два шага и увидел, что она спит на диване.
Она выглядела такой же юной и чистой, как Эмма из его
воспоминаний.
Он отвел прядь белокурых волос с её щеки.
— Я дома.
Дома. Ему действительно казалось, что он пришел домой. Такого
не случалось за все годы, что он провел в Хьюстоне.
Эмма пробормотала что-то и ещё глубже зарылась в подушку.
— Просыпайся, querida. Я хочу поцеловать тебя. Ресницы у неё
взметнулись, она открыла глаза. Он, как зачарованный, смотрел, как
темно-зеленые глаза приобретали яркий оттенок весенней зелени.
Окончательно проснувшись, Эмма сонно улыбнулась.
— Который час?
Она зевнула, прикрыв рот.
— Почти полночь. В Атланте шел дождь, и самолет задержался на
несколько часов.
— Как все прошло? Ты получил заказ? Раф кивнул.
— Они заключили со мной соглашение на год. Похоже, они в
восторге от идеи, и им очень понравился пробный экземпляр. Я
сказал, что у меня работает лучший в Мемфисе художник-оформитель.
Эмма, улыбаясь, протянула руку, дотронулась ладонью до его
щеки и провела большим пальцем по неровной линии, прочерченной
сверху вниз.
— Я скучала по тебе.
Затаив дыхание, он наклонился, чтобы обнять её за талию.
— Правда?
— Почему ты не позвонил?
— Я задержался допоздна прошлой ночью. Менеджеру так
понравилась идея, что он потащил меня на ужин. Он даже предложил
некоторые темы для статей.
Эмма криво улыбнулась.
— Которыми ты, конечно, воспользуешься. Он улыбнулся в ответ.
— Конечно. Совсем не плохие идеи. Несколько минут они
улыбались друг другу. Наконец она произнесла притворно сердитым
голосом:
— Мне казалось, что ты собирался меня поцеловать.
У него перехватило дыхание. Время было позднее, и вряд ли кто-
то мог им помешать. Но если он начнет её целовать, ему захочется
отнести её в спальню и уложить, обнаженную, на свою огромную
кровать. И тогда ему тоже придется раздеться.
Он содрогнулся от отвращения к самому себе и непреодолимого
влечения к женщине, которую держал в объятиях.
Он содрогнулся от отвращения к самому себе и непреодолимого
влечения к женщине, которую держал в объятиях.
— Что случилось? — спросила она нерешительно.
Он провел пальцем по её нижней губе.
— Боюсь, что, поцеловав тебя, не захочу остановиться.
Она затрепетала.
— А это было бы плохо?
— Я думал, что мы договорились не торопиться.
— Понятно. — Улыбка у неё погасла. Она приподнялась, опершись
на локоть. — Это моя ошибка. Мне казалось, что ты хочешь меня.
Он рывком поднял её с дивана и крепко прижал к своему телу.
— Теперь скажи, что я тебя не хочу. Она обвила его шею
руками.
— Тогда поцелуй.
Он прижался к её губам. Пока они стоят, все будет нормально.
Она не увидит его шрамов и не задохнется от отвращения.
Только когда он скользнул руками ей под свитер, в голове
зазвенели тревожные колокольчики.
Раф тут же отдернул руки и поправил на ней свитер, потом
поцеловал её в макушку.
— Я.., хочу, чтобы ты была абсолютно уверена в том, что это
то, чего ты хочешь.
Она слегка отклонилась назад, чтобы видеть его лицо.
— Ты, не переставая, давил на меня, пока я наконец не поняла,
что хочу тебя. А теперь сам уклоняешься.
— Я никогда не давил на тебя. Она высвободилась из его рук.
— Может быть, не так откровенно, но ты всегда так смотрел,
будто хочешь меня.
— Я и хотел, — сказал он. — И продолжаю хотеть.
— Тогда почему же ты остановился?
Он сам себе удивлялся. Почти месяц он мечтал о том, чтобы она
оказалась у него в постели. Может быть, если он выключит свет…
Нет, тогда она почувствует шрамы и ещё сильнее ужаснется.
— Я сказал тебе: хочу, чтобы ты была полностью уверена. Ты
всего три дня назад решилась доверять мне. Пусть пройдет ещё
немного времени.
— Сколько?
Он посмотрел ей прямо в глаза.
— Пока ты не скажешь Габи, что он мой сын. Эмма виновато
отвела глаза, и Раф понял, что на какое-то время получил отсрочку.
Ему стало легко и захотелось выть от тоски. Он схватил её за руку.
— Пойдем, я отведу тебя в твою комнату. Два дня назад
кровельщики закончили ремонт крыши, можно было снова переселиться
на второй этаж. Комната Эммы была в дальнем конце дома. Ее
отделяли от него двадцать ярдов травы и бетона, а ему казалось,
что несколько световых лет. Он поцеловал её в губы.
— Ложись спать. У нас завтра игра.
Она кивнула и ушла к себе.
Раф спустился по лестнице, запер заднюю дверь и поднялся в
свою квартиру. Он выключил свет в офисе и увидел, что в комнате у
Эммы свет не погашен. Раф, хромая, подошел к окну.
Шторы не были задернуты. Он увидел, как она прошла перед
окном, стягивая свитер через голову.
Одеревеневшими руками Раф уперся в подоконник и попытался
глубоко дышать, чтобы охладить закипевшую кровь. Это не помогло.
Он начинал думать, что ничто не поможет. Никогда.
В пиццерии царило веселье. «Тигры» и их родители праздновали
победу, одержанную сегодня утром.