— Я думал, ты боялась, как бы я не вернулся к репортерской
работе.
— И сейчас боюсь. Но если тебе это нужно… — Она криво
улыбнулась. — Я буду беспокоиться, я заставлю тебя звонить каждый
час, но…
Он притянул её к себе.
— Я не вернусь к репортерской работе. Никогда. Поняла?
Она приложила ладонь к его губам.
— Тшш, мы не знаем, что принесет нам будущее. У нас есть
только настоящее. Давай просто радоваться тому, что мы снова
вместе.
— Но я действительно не собираюсь возвращаться к репортерской
работе, — настойчиво повторил он. — Мне нужно, чтобы ты поверила
мне, Эмма.
Она вдруг поняла, что поверила.
— Знаешь, я верю тебе. Поразительно! Я не испытывала такого
долгие годы. Я чувствую себя.., такой легкой. Такой свободной. —
Она обняла его за шею и поцеловала прямо в губы. — Спасибо,
querido. Ты вернул мне способность верить.
— Значит, теперь ты такая, какой была, когда мы поженились,
да? И я могу любить тебя такой, какой ты была, потому что ты такая
же и сегодня?
Она улыбнулась.
— Люби меня как тебе угодно. Только люби. Он взял её лицо в
ладони и крепко поцеловал.
— Я буду любить тебя вечно. Эмма едва могла говорить от
переполнявших её чувств.
— Знаешь, я, наверное, должна вести себя хорошо до конца
своих дней, да? Чтобы соединиться на небесах со своим ангелом.
Может быть, твои крылья исцелятся к тому времени?
Он покачал головой.
— Мои крылья уже исцелились. Твоя любовь и любовь Габи
сделали меня здоровым. Моя семья — это все, что мне нужно. А
теперь нам пора домой.
— А что делать с моим билетом в Хьюстон?
— Давай поменяем его на билет на Багамы. Или, если хочешь,
отправимся в горы на наш медовый месяц?
Сплетя пальцы, они пошли по залу.
— Теперь, когда твои крылья в порядке, почему мы не летим?
— Пожалуй, ты права. — Он наклонился и поцеловал её. — Мне
кажется, я могу сейчас взлететь.