Паскаль был заядлым картежником, который поставил все свои деньги на религиозную систему. Я считал себя наилучшим математиком из всех посетителей казино, поэтому не верил в их таинство, но если все-таки это таинство существует, я способен разгадать его быстрее их всех. В мыслях я повторял, как молитву: "Это не ради денег - мне не нужно богатства - только несколько дней с Кэри, без никаких забот".
Из всех систем, какими пользовались в этом казино, успех приносила лишь одна, и она не зависела от так называемой теории вероятностей. Около наиболее занятых столов слонялась пожилая женщина с огромным птичьим гнездом накрашенных волос и с двумя золотыми зубами. Если кому-нибудь доставался крупный выигрыш, она подходила к этому человеку и - пока крупье смотрел в другую сторону - трогала его за локоть, довольно нахально выпрашивая двухсотфранковую фишку. Получив фишку, она обычно разменивала ее на две стофранковых, одну опускала в карман, а другую ставила на кон. Она не могла проиграть свои сотни, а однажды поставила и выиграла три тысячи пятьсот франков. Почти каждый вечер она добавляла по тысяче франков к тем, что находились уже в ее кармане.
- Ты заметил ее? - спросила Кэри, когда мы пошли в бар выпить кофе - мы уже не пили джин с "Дубане". - Почему бы и мне не заняться тем же?
- Ну, до этого мы еще не докатились.
- Я приняла твердое решение, - сказала Кэри. - Мы больше не будем есть в отеле.
- Будем голодать?
- Нет, мы будем пить кофе с булочками в кафе или лучше, может быть, молоко - оно калорийнее.
Я грустно заметил:
- Не о таком медовом месяце я мечтал. В Борнмуте нам было бы гораздо лучше.
- Не горюй, милый. Все будет хорошо, когда придет "Чайка".
- Я уже не верю в эту "Чайку".
- В таком случае что же мы будем делать через две недели?
- По-моему, сядем в тюрьму. Возможно, тюрьму опекает казино, и на прогулку нас будут водить вокруг рулетки.
- Разве ты не можешь занять денег у Второго?
- У Боулза? Он никогда в жизни не займет денег без заклада. Он безжалостнее, чем Друтер и Бликсон вместе взятые, - иначе бы они давно уже заполучили его акции.
- Неужели нет никакого выхода, милый?
- Мадам, выход есть.
Я поднял взгляд от холодного кофе и увидел мужчину небольшого роста в потертом, но франтоватом костюме и таких же туфлях. Его нос казался непомерно большим для его лица, жизненные невзгоды вздули его вены и затуманили глаза. Под мышкой он элегантно держал тросточку для прогулок, в ней отсутствовал металлический наконечник, но зато имелся набалдашник в виде утиной головы. Он обратился к нам с небрежной вежливостью.
- Извините мою непростительную назойливость, но, кажется, вам не посчастливилось за игральным столом, а у меня есть благая весть для вас, месье и мадам.
- Но, - начала было Кэри, - мы уже собираемся...
- Я посоветовал бы вам немного задержаться, ибо я обладаю беспроигрышной системой. И готов уступить ее вам почти задаром - за какие-нибудь десять тысяч франков.
- Для нас это очень большие деньги, - ответил я. - У нас сейчас таких нет.
- Но ведь вы остановились в "Отель де Пари". Я вас там видел.
- Мы имеем в виду наличные деньги, - быстро уточнила Кэри. - Вы ведь знаете, как это бывает с англичанами.
- Тысяча франков.
- Нет, - сказала Кэри. - Извините.
- Знаете, что мне пришло в голову, - предложил я. - За вашу систему я лучше угощу вас хорошей выпивкой.
- Виски, - заказал он без колебаний.
Я слишком поздно спохватился, что порция виски стоит пятьсот франков. Он устроился за нашим столиком, поставив свою тросточку между коленями так, будто утка была готова разделить с ним выпивку. Я сказал:
- Согласен. Слушаю вас. Выкладывайте.
- Слишком мало виски.
- Больше не будет.
- Все очень просто, - сказал человечек, - как и все выдающиеся открытия в математике. Вы сперва делаете ставку на одну цифру, а когда она выигрывает, вы ставите весь выигрыш на определенное сочетание из шести цифр. Для единицы такое сочетание - от 31 до 36, для двойки - от 13 до 18, для тройки...
- Почему?
- Вы должны верить мне на слово. За много лет я выучил тут все досконально. Я продам вам таблицу всех цифр, которые выигрывали с июня прошлого года, за пятьсот франков.
- А если, скажем, цифра не выиграет?
- Переждите немного и начните играть по системе только тогда, когда выпадет нужная цифра.
- На это могут уйти годы.
Человечек поднялся, поклонился и ответил:
- Для этого нужен капитал. Мой капитал был недостаточным. Если бы вместо пяти миллионов у меня было десять, я бы не продавал свою систему за порцию виги.
Он отошел с чувством собственного достоинства, тип сточка без наконечника постукивала по полированному полу, а утка оглядывалась на нас, будто хотела остаться.
- Это попрошайничество. Мне не хотелось бы, чтобы моя жена была нищенкой.
- Я всего лишь твоя новая жена. И не считаю это нищенством - это же не деньги, а всего лишь жетоны.
- Знаешь, все-таки что-то есть в том, что рассказал этот человек. Все дело в том, чтобы уменьшить вероятность проигрыша и увеличить возможность выигрыша.
- Может быть, все это и так, милый, но моя система позволяет мне совсем ничего не проигрывать.
Она отсутствовала с полчаса, а потом вернулась почти бегом:
- Милый, брось рисовать свои крючки. Я хочу домой.
- Это совсем не крючки. Я разрабатываю одну идею.
- Пожалуйста, пойдем побыстрей, а то я заплачу.
Когда мы оказались на улице, она потащила меня через парк, между пальм и клумб, выглядевших в лучах прожекторов, как конфетки. Она сказала:
- Милый, меня постигла ужасная неудача.
- Что случилось?
- Я все делала так, как та женщина. Я дождалась, пока кто-то выиграл много денег, потом тронула его за локоть и попросила: "Дайте". Но он мне ничего не дал, а сказал довольно жестоко: "Иди домой, к своей матери", а крупье это заметил. Поэтому я перешла к другому столу. А там какой-то мужчина сказал мне просто: "Попозже. Попозже. На террасе". Милый, он принял меня за проститутку. А когда я сделала третью попытку... О, это было ужасно!
Один из тех служителей, которые дают прикурить сигареты посетителям, тронул меня за руку и сказал: "Достаточно вы уже тут поболтались, мадемуазель!"
Больше всего меня оскорбило то, что он назвал меня "мадемуазель".