Они бы вас сразу учуяли.
У людей, страдающих бредовыми расстройствами психики, всегда готов ответ на любой вопрос – поэтому они и страдают бредовым расстройством психики. И все же я не могу удержаться:
– Хорошо, допустим, что эти энергетические вампиры охотились за душой Салли. Но зачем им понадобились остальные пятеро студентов? И где теперь Алан и его приятели?
– Грэйерам лишние свидетели ни к чему. Так что от Алана и его товарищей просто… – Фред Пинк морщится, как от боли. – От них просто избавились. Скинули тела в щель между оризоном и реальностью, как мешки мусора в мусоропровод. Одно хорошо – их души вознеслись, а вот душу Салли… ну, трансформировали, что ли. Грубо выражаясь, ее съели.
Я отчаянно надеюсь с помощью логики развеять заблуждения Фреда Пинка; вдобавок меня распирает от нездорового любопытства – надо же, какой замысловатый психоз!
– А почему полиция Слейд-хаус не обыскала? Он ведь совсем рядом с тем местом, где исчезли Салли и Алан!
– Слейд-хаус полностью разрушен в сороковом году, прямым попаданием немецкой бомбы. После войны развалины расчистили, а по территории поместья проложили улицы Крэнбери-авеню и Вествуд-роуд.
На часах 8:59.
– И как же Салли в девяносто седьмом году туда заманили?
– Ее заманили в оризон Слейд-хауса. В копию. В театр теней. Для подготовки к хирургической операции, так сказать.
– А разве бомба не уничтожила тела Грэйеров в лакуне на чердаке?
– Понимаете, в лакуне всегда чуть позже одиннадцати вечера в субботу, двадцать седьмого октября тысяча девятьсот тридцать четвертого года. Тот самый миг, когда лакуна заработала. Стороннему наблюдателю показалось бы, что Грэйеры просто исчезли – вжжжухх! – как увиденное за окном поезда, несущегося со скоростью времени. Внутри лакуны время застыло навечно. Она гораздо надежнее самого глубокого ядерного бункера в Скалистых горах.
Старая карга Мэггс права – я действительно потакаю бредовым фантазиям несчастного старика. Мой мобильник снова вибрирует. Стрелка часов сдвигается к девяти. Мэггс внизу заходится резким смехом – звук напоминает пронзительные скрипичные запилы в сцене убийства в дýше из хичкоковского «Психоза».
– Должна признать, мистер Пинк, что ваша версия очень тщательно и подробно разработана, однако же…
– Чепуха все это, да?
Фред Пинк щелкает по пустому бокалу. Стекло звенит.
Я выключаю диктофон.
– Мистер Пинк, я в колдовство не верю.
Старик выдыхает – длинно, с тонким дребезжащим присвистом, будто выдавливает из легких весь воздух.
– Эх, жаль! Вы ведь журналистка… Я так надеялся, что вы в «Подзорной трубе» большую статью опубликуете, вроде как обличительную. Чтобы власти внимание обратили, глядишь, и зашевелились бы. – Он глядит в темное окно. – А какие доказательства вас убедят?
– Реальные доказательства, а не ваши личные убеждения под маской доказательств. Я на веру принять их не могу.
– А, вот как.
Он рассеянно разглядывает пожелтевшие от табака ногти в пятнах чернил. Хорошо, что он спокойно воспринял отказ.
– Доказательства. Вера. Такие вот слова, да?
– Простите, мистер Пинк, но я вам не верю. И поверить не могу, как бы мне ни хотелось. А сейчас мне пора. Меня дома ждут.
Он кивает:
– Ну, раз я вам обещал вызвать такси, значит вызову. Может, я и псих ненормальный, но слово держать умею. – Он встает. – Не волнуйтесь, я быстро. Вы пока проверьте, вам там сообщения прислали. Наверное, волнуются.
Все кончено. Внутри меня пустота. Эврил прислала шесть эсэмэсок.
Эврил прислала шесть эсэмэсок.
Читаю третью эсэмэску.
В гостинице заночуешь? ПОЗВОНИ хЭ
Следующая эсэмэска:
ФРЕЙЯ СРОЧНО ПОЗВОНИ Я С УМА СХОЖУ!!!
«Фрейя, дыши и думай».
Это все стресс – стресс на работе, стресс, потому что какой-то псих утверждает, будто душу сестры превратили в горючее, стресс от эсэмэсок Эврил. Память, скользкая, как уж, любит шутки шутить – легче легкого вообразить, что спустилась на первый этаж, хотя в действительности никуда не уходила со второго. Вот если спуститься по лестнице еще раз – в смысле, сейчас – и не бегом, а шагом, пересчитывая каждую ступеньку, то…
Звонит мобильник. Я торопливо вытаскиваю его из сумки. На экране надпись: «АБОНЕНТ НЕИЗВЕСТЕН». Молю неизвестно кого, чтобы это оказалась Эврил, взволнованно отвечаю:
– Алло?
В трубке шуршит, набирая силу, песчаная буря статических помех.
– Фрейя Тиммс, слушаю вас, – говорю я. – Кто это?
Подхожу к окну – может быть, там лучше берет, – громко и четко спрашиваю:
– Эврил?
Раскидистые деревья на Вествуд-роуд затеняют свет уличных фонарей.
Шуршание помех складывается в слова:
«Помогите! Я задыхаюсь… помогите!»
Салли. Это Салли. Это Салли! Я оседаю на пол. Сестра…
Не может быть. Нет, может! Да слушай же!
«Не смейте! Это мое! Не троньте! Прекратите…»
Это моя сестра! Измученная, напуганная, но живая! Высвобождаюсь из тугой петли, сдавившей горло, с трудом произношу:
– Сал? Это Фрейя. Где ты, Сал? Где ты?!
Помехи завывают, хлюпают, хлещут, потрескивают, стонут и улюлюкают, а потом выплескивают:
«Ктонибудькогданибудьвасостановитвызаэтопоплатитесь…»
Трубка умолкла. На экране мобильника светится «СЕТЬ НЕДОСТУПНА». Хочется заорать дурным голосом, но это не поможет, поэтому я лихорадочно нажимаю кнопки в поисках списка входящих звонков, но случайно попадаю в «ИГРЫ» и запускаю «Змейку», а чертов телефон не позволяет вернуться к меню, пока игра не загрузится полностью, ну и пусть, зато Салли жива жива жива, надо немедленно звонить в полицию, нет вдруг она снова позвонит а телефон занят, а может быть, ее какой-то псих похитил и в подвале девять лет продержал как ту австрийскую девочку… как ее? Кампуш? которой недавно удалось сбежать… а что если…
Телефон пронзительно звенит, экран ярко вспыхивает.
– Салли! – кричу я.
– Нет, голубушка, это старая карга с первого этажа.
Мэггс?
– Послушайте, я сейчас спущусь. Надо…
– Салли уже ничем не поможешь, голубушка.
Мысленно снова слышу ее слова.
Не могу ни ответить, ни шевельнуться, ни думать – вообще ничего не могу…
…в люминесцентной лампе просыпаются дохлые мухи.
– Это было только ее эхо, голубушка. Шелуха. Сор. Сообщение на голосовой почте времени, оставленное девять лет назад. А если называть вещи своими именами, то это был призрак твоей сестры.
От страха меня шатает в сгустившемся, вязком воздухе.
– Кто это?
В голосе Мэггс слышна дружелюбная усмешка.
– Ну, один из лучших репортеров журнала «Подзорная труба» наверняка догадается, кто это, – после всего, что тебе сегодня рассказали.
Что я упустила?
– Передайте трубку мистеру Пинку.
– Настоящий Фред пару месяцев назад помер, голубушка.