В стене глухо крякнула невидимая проволока, когда Каролина дернула звонок, вызывая Бетти. Затем она подвела меня к буфету, где выстроились старинные хрустальные бокалы; по нынешним временам выбор напитков был впечатляющий: херес, джин, итальянский вермут, горькая настойка и лимонад. Моим вкладом стал ром, полбутылки которого я принес с собой. Мы налили себе по глотку, но тут явилась принаряженная Бетти: манжеты, воротничок и фартук сверкали ослепительной белизной, накрахмаленный оборчатый чепец походил на вафлю сливочного мороженого. На кухне она готовила сэндвичи, и вид ее был слегка встрепанный. Каролина велела убрать стремянку. Бетти неловко ее подхватила, но в спешке недооценила тяжесть лесенки и через пару шагов грохнула ее на пол.
Мы вздрогнули, пес залаял.
— Молчи, дурак! — прикрикнула Каролина, а затем рявкнула на служанку: — Ну что еще такое?
— Ничего! — Бетти тряхнула головой, пытаясь поправить сползший на глаза чепец. — Она сама из рук выпрыгнула. У вас тут все пошаливает.
— Что за дурь!
— Никакая не дурь!
— Ладно, все хорошо, ничего не сломалось, — спокойно сказал я, помогая Бетти ловчее ухватить стремянку. — Удержишь?
Девочка ожгла Каролину злобным взглядом и молча потащила лестницу, на пороге едва не столкнувшись с миссис Айрес.
— Что за шум? — спросила та, входя в комнату. — Боже мой, вы уже здесь, доктор Фарадей! Какой вы нарядный! Воображаю, что вы о нас думаете!
Придав лицу светское выражение, она протянула мне руку. В темном шелковом платье миссис Айрес походила на элегантную вдовствующую француженку. Голову ее покрывала черная кружевная шаль наподобие мантильи, у горла застегнутая камеей.
— Какой резкий свет, не правда ли? — Миссис Айрес сощурилась на люстру. — Раньше он не казался таким ярким… или глаза были моложе… Каролина, ну-ка, покажись, дорогая.
После инцидента со стремянкой Каролина еще больше зажалась. Приняв позу манекена, она сказала ломким неестественным голосом:
— Сойдет? Я знаю, что не отвечаю твоим высоким требованиям.
— Что за чепуха! Ты прекрасно выглядишь. — Тон миссис Айрес напомнил мне неискреннюю лесть Анны. — Только поддерни перчатки… вот так хорошо… Родерик не появлялся? Чего он канителится… Все утро ворчал, что смокинг стал широковат. Я говорю, радуйся, что он вообще есть… Благодарю вас, доктор Фарадей, мне, пожалуйста, херес. — Рассеянно улыбаясь, она взяла стакан. — Знаете, у нас так давно не было приемов, и я слегка нервничаю.
— Ничуть не заметно, — сказал я.
Она не слушала:
— Мне было бы спокойнее, если б мой сын был рядом. По-моему, иногда он забывает, кто здесь хозяин.
В том-то и дело, что он каждую секунду помнит об этом, подумал я и заметил, что Каролина явно думает о том же. Взгляд миссис Айрес беспокойно рыскал по комнате. Лишь пригубив херес, она отставила стакан и подошла к буфету, озабоченная тем, что бутылок выставлено слишком мало. Затем она проверила сигареты и одну за другой опробовала настольные зажигалки. Пыхнувший дымом камин тоже дал повод для волнения: дымоход не прочищен, дрова сырые.
Однако времени на замену поленьев уже не осталось. В коридоре раздалось гулкое эхо голосов, и на пороге возникли первые настоящие гости: Билл и Хелен Десмонд, с которыми я был немного знаком, мистер и миссис Росситер, которых я знал лишь визуально, и пожилая вековуха мисс Дабни. Ради экономии горючего они приехали вместе, втиснувшись в машину Десмондов. Отдавая Бетти мокрые пальто и шляпы, все бранили погоду. Чепец служанки вновь сидел прямо; со вспышкой злости она, похоже, справилась. Поймав ее взгляд, я подмигнул. На секунду Бетти опешила, но затем расплылась в улыбке, по-детски уткнув подбородок в грудь.
Отдавая Бетти мокрые пальто и шляпы, все бранили погоду. Чепец служанки вновь сидел прямо; со вспышкой злости она, похоже, справилась. Поймав ее взгляд, я подмигнул. На секунду Бетти опешила, но затем расплылась в улыбке, по-детски уткнув подбородок в грудь.
В смокинге меня никто не узнал. Я не входил в круг общения отставного судьи Росситера и крупного помещика Десмонда. Первой меня разглядела Хелен Десмонд.
— Ой! — встревожилась она. — Надеюсь, никто не заболел?
— С чего вдруг? — удивилась миссис Айрес. — О нет! — Она издала светский смешок. — Нынче доктор наш гость. Полагаю, мистер и миссис Росситер знакомы с доктором Фарадеем? А вы, мисс Дабни?
Так вышло, что пожилая девушка раза два становилась моей пациенткой. Она являла собой тип ипохондрика, на котором врач может весьма прилично заработать. Будучи «знатных кровей», мисс Дабни на лекарей смотрела свысока, и потому, вероятно, ей было странно видеть меня здесь да еще со стаканом в руке. Однако легкая суматоха, всегда возникающая с прибытием гостей, поглотила ее удивление: каждый высказывался о комнате, выбирал напиток и желал приласкать милягу Плута, обнюхивавшего незнакомые ноги.
Затем Каролина предложила сигареты, и внимание гостей переключилось на нее.
— Ох ты! Кто эта юная красавица? — отпустил тяжеловесный комплимент мистер Росситер.
— Боюсь, всего лишь известная вам дурнушка под слоем помады, — склонила голову Каролина.
— Что за чепуха, милочка! — Миссис Росситер взяла сигарету. — Вы очаровательны. Ваш отец был красавец, а вы вся в него. Полковник был бы рад тому, что зал по-прежнему великолепен, правда, Анджела? — обратилась она к миссис Айрес. — Он так любил вечеринки. Ах, какой он был танцор, какая осанка! Помню, однажды вы с ним танцевали в Уорике. Смотреть на вас было наслаждением, вы порхали, точно пушинки. Молодежь не знает старых танцев, а современные… Пусть это выглядит старческим брюзжаньем, но современные танцы, на мой взгляд, вульгарны. Все скачут как буйнопомешанные. Ничего хорошего. Как вы считаете, доктор Фарадей?
Я отделался расплывчатым замечанием, и разговор, недолго покрутившись вокруг современной хореографии, вернулся к великолепным балам прошлых лет, о которых я мало что мог сказать.
— Кажется, это было в двадцать восьмом или двадцать девятом… — вспоминала мисс Дабни какое-то особенно блистательное событие, а передо мной возникли грустные картины моей тогдашней жизни: Бирмингем, вечно голодный студент-медик от усталости валится с ног в своей диккенсовской мансарде с протекающей крышей…
Залаял Плут. Каролина схватила его за ошейник, не давая выскочить в коридор, откуда донеслись голоса, и один, явно детский, спросил:
— Там собака?
Разговор в зале смолк; на пороге появились двое мужчин в пиджачных парах, красивая женщина в броском платье для коктейля и миленькая девочка лет восьми-девяти.
Появление Джиллиан, дочери Бейкер-Хайдов, для всех стало сюрпризом, а вот о втором мужчине хозяев явно предуведомили; по крайней мере, миссис Айрес, в отличие от меня, о нем знала. Его представили как мистера Морли, младшего брата миссис Бейкер-Хайд.
— Я, видите ли, обычно провожу выходные с Питером и Дианой, а потому решил к ним пристегнуться, — говорил он, со всеми здороваясь за руку. — Неважное начало, Питер! — обратился он к зятю. — Тебя вышвырнут из графства, старина!
Подразумевалось, что они пришли в пиджаках, тогда как мистер Десмонд, мистер Росситер и я были в старомодных смокингах, а миссис Айрес и другие дамы — в длинных вечерних платьях. Однако вновь прибывшие гости охотно посмеялись над своей промашкой, и в результате дурно одетыми почувствовали себя все остальные.