Прижал к себе, и она поддалась, уступчивая, как сама любовь. Зарывшись лицом в спутанные ветром шелковистые волосы, он пытался придумать, что сказать ей.
Отовсюду слышались людские голоса — за ними явно и с интересом наблюдали, однако Акиве ни до кого не было дела. Пока сквозь гомон не пробился один звук: кто-то язвительно и нарочито откашлялся. Кольнуло предчувствие беды, и Акива обернулся.
— Акива, в самом деле. Возьми себя в руки!
Как не к месту тут этот голос, этот язык. Его родной язык.
Рядом, с выражением тревоги на лицах, стояли Азаил и Лираз.
Акива даже не удивился. После череды утренних потрясений — ножи-полумесяцы, странная реакция Кэроу на его татуировки, ее фантастически мелодичный смех, и ко всему прочему, неоспоримое подтверждение — счастливая косточка, — появление серафимов уже не могло его ошеломить.
— Что вы здесь делаете? — спросил он. Он все еще обнимал Кэроу, которая оторвала голову от его плеча и уставилась на незнакомцев.
— Что мы здесь делаем? — возмутилась Лираз. — По-моему, учитывая все обстоятельства, этот вопрос должны задать мы! Что во имя божественных звезд здесь делаешь ты?
Вид у нее был оторопелый, и Акива понимал почему: он, весь в слезах, стоял на коленях и обнимал девушку, человеческое существо.
Ему вдруг пришло в голову: очень важно, чтобы они считали Кэроу человеческим существом! Это всего лишь странно, не более того. Если они узнают правду — все будет намного хуже.
Он выпрямился, все еще не поднимаясь с колен, и закрыл собой Кэроу. Приглушенным голосом, чтобы брат с сестрой не услышали, что он говорит на вражеском языке, Акива сказал:
— Не показывай им ладони. Они не поймут.
— Чего не поймут? — шепотом спросила Кэроу, не сводя с них глаз, в то время как они тоже безотрывно глядели на нее.
— Нас, — ответил он. — Нас не поймут.
— Я тоже нас не понимаю…
Но Акива — спасибо сжатой в кулаке хрупкой косточке — понял все…
Кэроу напряженно молчала, глядя на серафимов. Хоть крылья были надежно скрыты чарами от людских глаз, само присутствие этих существ на мосту казалось неестественным и изрядно тревожило. Особенно присутствие Лираз. Несмотря на всю мощь Азаила, она выглядела более устрашающе — возможно, потому что она женщина. Волосы зачесаны назад и сплетены в тугие косы — в ее красоте просматривалась некая акулья невозмутимость, откровенное равнодушие убийцы. Глаза Азаила излучали больше жизни, но сейчас, глядя на стоящего на коленях Акиву, он явно испытывал противоречивые чувства.
— Поднимайся, — приказал он не без мягкости в голосе. — Глядеть не могу на тебя в таком виде.
Акива встал, прикрывая Кэроу крыльями.
— Что происходит? — спросила Лираз. — Акива, зачем ты сюда вернулся? И… кто это? — Она раздраженно махнула рукой в сторону Кэроу.
— Просто девушка. — Акива вспомнил об Изиле — голос старика звучал так же неубедительно.
— Просто девушка, которая умеет летать, — ехидно добавила Лираз.
Помедлив мгновение, Акива сказал:
— Вы следили за мной…
— А чего ты хотел? — фыркнула Лираз. — Чтобы мы снова позволили тебе исчезнуть? По твоему поведению после Лораменди мы поняли — что-то должно случиться. Но… такое!
— Что вообще происходит? — спросил Азаил, очевидно, надеясь на объяснение, которое все расставит по местам.
Акива почувствовал себя разделенным надвое. Вот перед ним стоят его ближайшие союзники, которые в одночасье стали ему врагами. И во всем виноват он сам.
Его семья — не мать, которая отвернулась, когда за ним пришли солдаты.
Его семья — не мать, которая отвернулась, когда за ним пришли солдаты. И, уж конечно, не император. Его семья — эти двое, а он ничего не мог им сказать. Ничего он не мог сказать и стоящей у него за спиной Кэроу, которая отчаянно хотела знать, что от нее скрывали всю ее жизнь. Тайна была такой большой и такой невероятной, что ему не удавалось выразить ее словами. Он молчал, и знание языков двух народов не помогало.
— Я не виню тебя за то, что ты хочешь убежать, — сказал Азаил, который всегда выступал миротворцем.
Между ним и сестрой было внешнее сходство: оба светловолосые и голубоглазые, с медового цвета кожей, оба легко заливались румянцем. Азаил всегда действовал на Акиву успокаивающе, почти расслабляюще, его мягкая улыбка вводила в заблуждение кого угодно. Он был солдатом — мгновенная реакция и стальная твердость, — но в сердце ему удалось сохранить что-то детское, и ни муштра, ни годы войны так и не смогли до конца это уничтожить. Он остался мечтателем.
— У меня у самого появлялись мысли о том, что неплохо бы сюда вернуться, когда все кончится, — добавил он.
— Но ты-то не вернулся, — отчеканила Лираз, которая вовсе не была мечтателем. — Ты не исчезал в ночи, заставляя других сочинять истории, чтобы тебя прикрыть.
— Я не просил прикрывать меня, — сказал Акива.
— Еще бы! Тогда тебе пришлось бы признаться, куда ты собрался. Поэтому ты убежал тайком, как и раньше. И что нам оставалось? Ждать, пока ты вернешься весь израненный и даже не расскажешь, кто тебя искалечил?
— На этот раз нет, — сказал он.
Лираз сдержанно улыбнулась, и Акива понял — под ее холодностью прячется обида. А если бы он не вернулся? Если бы они никогда не узнали, что с ним случилось? Они же десятилетиями защищали друг друга. Разве не Лираз, рискуя жизнью, вернулась на поле битвы в Буллфинче? Почти не осталось надежды на то, что он жив, но она, не обращая внимания на химер, которые праздновали победу и добивали раненых штыками, нашла его и унесла оттуда. Она рисковала жизнью ради него, и рискнула бы снова, не задумавшись ни на секунду. Также поступили бы и Азаил, и Акива. Однако рассказать, зачем он явился сюда и что обнаружил, он не мог.
— Что значит «на этот раз нет»? — потребовала Лираз. — Ты не вернешься израненный? Или не вернешься совсем?
— Я ничего не планировал. Просто не мог жить там, — попробовал объяснить он. В конце концов, ради них можно и постараться. — После Лораменди мы словно оказались на краю обрыва. Я больше ничего не хотел. Ничего, кроме…
Он не договорил. Все было понятно и так: его видели на коленях. Они перевели глаза на Кэроу.
— Кроме нее, — сказала Лираз. — Человеческое существо. Если она действительно человек.
— Кем еще она может быть? — сказал Акива, пытаясь скрыть вспыхнувшую искру страха.
— У меня есть кое-какие догадки, — ответила Лираз, и сердце у Акивы екнуло. — Вчера вечером, когда она нападала на тебя, что-то странное было в этом бою. Правда, Азаил?
— Да, — согласился Азаил.
— Мы стояли слишком далеко, чтобы почувствовать магию… но видели, что ее чувствуешь ты.
У Акивы в голове яростно закрутились мысли. Как увести Кэроу отсюда?
— Похоже, ты ее простил. — Лираз приблизилась на шаг. — Ты ничего не хочешь нам рассказать?
Акива шагнул назад, загораживая собой Кэроу.
— Оставьте ее в покое.
— Если скрывать тебе нечего, дай нам взглянуть на нее, — наступала Лираз.
Печальным голосом, который звучал еще невыносимее, чем резкий тон Лираз, Азаил произнес:
— Акива, просто скажи, что она не та, кем кажется.