Мы смотрели, как незнакомец, не поднимая головы, идет по краю расселины. Спустя приблизительно минуту я осознал, что так замерз, что уже не чувствую собственного лица. Налетевший порыв ветра скрыл от нас окружающее за пеленой снега.
– Ой-ой-ой, – напряглась Эмма.
– Ты думаешь, он нас видит?
Эмма опустила голову, глядя на свое ярко-желтое платье.
– Да.
Несколько мгновений мы стояли, не сводя глаз с мужчины, который в свою очередь долго смотрел на нас, а затем бросился к нам. Нас разделяли сотни ярдов занесенной глубоким снегом равнины и предательских трещин. Вряд ли незнакомец был опасен, но мы вообще не должны были тут находиться, поэтому лучше всего было поскорее уйти. Внезапно это решение подкрепил рев, подобный которому я слышал лишь один раз в жизни – в цыганском таборе.
Медведь.
Быстрого взгляда через плечо оказалось достаточно, чтобы подтвердить мою догадку. Из одной из глубоких трещин на равнину выбрался гигантский черный медведь, и теперь они оба гнались за нами. При этом медведь сокращал расстояние гораздо быстрее, чем мужчина.
– МЕДВЕДЬ! – во все горло заорал я.
Я пытался бежать, но занемевшие от холода ноги плохо повиновались. Эмма, которая, казалось, вообще не замечает холода, схватила меня под руку и поволокла за собой. Мы нырнули обратно в пещеру, спотыкаясь, пробежали через комнату и вывалились в коридор, уже заметенный снегом. Я захлопнул дверь – как будто она была способна остановить медведя – и мы бросились бежать обратно по коридору, а затем по лестнице, пока снова не оказались в мертвом музее Бентама. Здесь мы спрятались между белыми призраками окутанных чехлами шкафов и витрин.
Когда через несколько минут желающий сожрать нас медведь так и не появился, мы осмелели и стали перешептываться.
– Может, это все-таки была петля? – спросил я. – Петля в петле?
– Я не знаю, что это было, – ответила Эмма.
– Сибирь. Так было написано на двери.
– Если это была Сибирь, то комната, в которой она находилась, это некое подобие портала, а не петля. А порталов, разумеется, не существует.
– Разумеется, – согласился я и подумал, что на самом деле совершенно несложно поверить в то, что в мире, где существуют временны́е петли, имеются также и порталы.
– Что, если на самом деле это была всего лишь старая петля? – предположил я. – Может, она существует со времен Ледникового периода… или возникла, скажем, пятнадцать тысяч лет назад? Может, Дьявольский Акр в те времена выглядел именно так.
– Я не думаю, что существуют такие древние петли, – покачала головой Эмма.
– Я не могу согреться, – стуча зубами, пожаловался я.
Эмма прижалась ко мне боком и теплой ладонью потерла мне спину.
– Если бы я мог создать портал, – произнес я, – то вряд ли включил бы Сибирь в список пунктов назначения.
– Куда бы ты предпочел отправиться?
– Гм. Может, на Гавайи? Хотя это, наверное, скучно. Все первым делом назовут Гавайи.
– Только не я.
– А куда бы отправилась ты?
– Туда, откуда ты родом, – ответила она. – Во Флориду.
– С какой стати?
– Я думаю, мне было бы интересно увидеть, где ты вырос.
– Мне очень приятно, – отозвался я, – но это очень тихий городок. В нем нет ничего особенного.
Она склонила голову мне на плечо и выдохнула мне на руку, согревая ее.
– Звучит очень заманчиво.
– У тебя в волосах снег, – произнес я.
Но как только я попытался его стряхнуть, как он тут же растаял. Я стряхнул холодную воду с ладони на пол и только тут заметил наши следы. Мы оставили за собой след из тающего снега, который, скорее всего, вел прямо к нашему убежищу.
– Какие же мы тупые, – произнес я, показывая на следы. – Надо было сбросить туфли и бежать босиком!
– Все нормально, – успокоила меня Эмма. – Если они еще нас не выследили, то, вероятнее всего…
В глубине комнаты раздались громкие цокающие шаги и шумное дыхание крупного зверя.
– Обратно к окну, скорее, – прошипела Эмма, и мы выбрались из своего укрытия.
Я попытался бежать, но поскользнулся в луже и, чтобы удержаться на ногах, схватился за ближайшее, что было под рукой. Это оказалась простыня поверх некоего громоздкого предмета мебели, за которым мы прятались. Простыня с громким свистящим звуком соскользнула с очередного шкафа с экспонатами, а я очутился на полу, тщетно пытаясь выпутаться из складок обширного чехла.
Когда я поднял голову, первым, кого я увидел, была девочка – не Эмма, которая стояла рядом, а другая девочка, чуть дальше, в шкафу за стеклом. У нее было совершенно ангельское личико, платье в оборках и обруч с бантом в волосах. Она смотрела остекленевшим взглядом в пространство, застыв в неподвижной позе человека, превращенного в чучело.
Я обалдел. Эмма обернулась, чтобы посмотреть, что меня так напугало, и тоже обалдела.
Дернув меня за руку, она помогла мне подняться, и мы бросились наутек.
Мы повернули за угол и увидели прямо перед собой десятифутовую гору шерсти и когтей. Крича от ужаса, мы попытались остановиться, но было слишком поздно, и, поскользнувшись, мы свалились у лап зверя. Мы закрыли головы руками и приготовились к смерти, ощущая, как нас окутывает горячее зловонное дыхание. По моей щеке скользнуло что-то мокрое и шершавое.
Меня облизывал медведь. Меня облизывал медведь, а еще кто-то смеялся.
– Успокойся, он не кусается! – произнес чей-то голос.
Приоткрыв ладони, я увидел длинную покрытую шерстью морду и большие коричневые глаза, которые смотрели на меня сверху вниз.
Неужели это говорил медведь? Могут ли медведи говорить о себе в третьем лице?
– Его зовут ПТ, – продолжал тот же голос, – и он мой телохранитель. Он весьма дружелюбен при условии, что вы не попытаетесь причинить мне вред. ПТ, сидеть!
ПТ сел и начал вместо моего лица вылизывать свою лапу. Я принял вертикальное положение, вытер со щеки медвежьи слюни и, наконец, увидел обладателя голоса. Это был уже немолодой мужчина – джентльмен, – на лице которого застыла еле заметная насмешливая ухмылка, вполне соответствовавшая его убийственно щегольскому костюму – цилиндру, трости, перчаткам и высокому белому воротничку над воротом темного сюртука.
Он слегка поклонился и приподнял цилиндр.
– Майрон Бентам к вашим услугам.
Бентам развел руками и улыбнулся.
– Вы вольны уйти, когда пожелаете. Но я буду очень разочарован. Вы только что прибыли, и я хотел о многом с вами поговорить.
– Да ну? – протянул я. – Возможно, вы начнете с того, что объясните, что вон там, в шкафу, делает маленькая девочка?
– И насчет комнаты Сибирь! – добавила Эмма.
– Вы расстроены, замерзли и промокли. Может, лучше обсудим все это за чашкой горячего чая?
Мне идея очень импонировала, хотя я бы ни за что в этом не признался.
– Мы никуда с вами не пойдем, – заявила Эмма, – пока не узнаем, что здесь происходит.
– Ну что ж, как скажете, – кивнул мистер Бентам, не утратив ни капли спокойствия и хорошего расположения духа.