Он провел нас к кушеткам, окружившим жарко растопленный камин, тепло которого наполняло всю комнату. У камина уже ожидали Харон и Ним.
– И эти люди называют меня недостойным доверия типом! – прошипел Харон.
Но он не успел устроить мне разнос, потому что Бентам тут же поручил ему принести нам одеяла. Теперь мы были под защитой хозяина дома, явно испытывавшего к нам симпатию, поэтому нахлобучка от Харона откладывалась на неопределенное время.
Не прошло и минуты, как мы сидели на кушетке, укутанные в пледы. Ним суетился, подавая чай на золоченых подносах, а ПТ свернулся клубочком перед огнем и стремительно погружался в спячку. Я пытался сопротивляться охватывающему меня ощущению уюта и безмятежности и сосредоточиться на нашем деле, изобилующем большими знаками вопроса и, по-видимому, нерешаемыми проблемами. На спасении наших друзей и имбрин. На безнадежной и абсурдной задаче, которую мы сами перед собой поставили. Если бы я позволил себе думать обо всем сразу, меня бы тут же раздавило ощущение безысходности. Поэтому я попросил Нима положить мне в чай три куска сахара и побольше сливок, тремя глотками опорожнил чашку и протянул ее за добавкой.
Харон отошел в угол, где ничто не мешало ему обижаться и откуда ему была отлично слышна наша беседа.
Эмма решила, что можно обойтись без формальностей.
– Итак, – напрямик заявила она. – Теперь мы можем поговорить?
Бентам не обращал на нее внимания. Он сидел напротив нас, но не сводил глаз с меня, и на его губах играла очень странная улыбка.
– Что? – спросил я, отирая с подбородка пролитый чай.
– Это даже пугает, – ответил он. – Как две капли воды.
– Кто как две капли воды?
– Ты и твой дедушка, конечно.
Я поставил чашку.
– Вы его знали?
– Знал. Он был моим другом. Это было очень давно, когда я отчаянно нуждался в друге.
Я покосился на Эмму. Она слегка побледнела и судорожно сжимала в пальцах чашку.
– Он умер несколько месяцев назад, – произнес я.
– Да. Я узнал об этом с огромным сожалением, – кивнул Бентам. – И, честно говоря, удивился, что ему удалось так долго протянуть. Я был уверен, что он погиб много лет назад. У твоего деда было очень много врагов, но он был необычайно талантлив.
– Как именно вы подружились? – тоном профессионального следователя на допросе поинтересовалась Эмма.
– А ты, должно быть, Эмма Блум, – вместо ответа произнес Бентам, наконец переводя взгляд на нее. – Я много о тебе слышал.
Это, похоже, ее удивило.
– Правда?
– О да. Абрахам очень тебя любил.
– Вот это новость, – покраснев, пробормотала она.
– И ты еще красивее, чем он тебя описывал.
Она стиснула зубы.
– Спасибо, – коротко проронила она. – Как вы познакомились?
Улыбка сползла с лица Бентама.
– Значит, переходим к делу?
– Если вам нетрудно.
– Что вы, вовсе нет, – отозвался он, хотя его отношение к нам стало заметно более прохладным. – Вы уже спрашивали меня о комнате Сибирь, и мне известно, мисс Блум, что мой ответ вас не удовлетворил.
– Да, но я… мы… нас больше интересует дедушка Джейкоба и причина, по которой мы здесь находимся.
– Можете мне поверить, между этими вопросами существует прямая взаимосвязь. Начать следует именно с этой комнаты и с этого дома в целом.
– Хорошо, – кивнул я, – расскажите нам о доме.
Бентам сделал глубокий вдох и прижал сплетенные кончики пальцев к губам, на мгновение задумавшись.
Бентам сделал глубокий вдох и прижал сплетенные кончики пальцев к губам, на мгновение задумавшись. Затем произнес:
– Этот дом полон бесценных артефактов, которые я привез из бесчисленных экспедиций, совершенных мною на протяжении жизни. Но здесь нет ничего более ценного, чем сам дом. Это машина, устройство моего собственного изобретения. Я называю его Панпетлеконом.
– Мистер Бентам гений, – пояснил Ним, ставя перед нами тарелку с бутербродами. – Бутерброд, мистер Бентам?
Бентам отмахнулся от него.
– Но главное даже не это, – продолжал он. – Моя история началась задолго до того, как был построен этот дом, когда я был совсем юным парнишкой вроде тебя, Джейкоб. Мы с братом воображали себя великими исследователями. Мы изучали карты, составленные Перплексусом Аномалусом, и мечтали посетить все открытые им петли. Или открыть новые петли и посетить их не единожды, но многократно. Мы надеялись, что таким образом нам удастся вернуть странному миру его былое величие. – Он наклонился к нам. – Вы понимаете, о чем я говорю?
Я нахмурился.
– Вернуть величие… с помощью карт?
– Нет, не только карт. Задайся вопросом – что лишает наш народ силы?
– Твари? – выдвинула предположение Эмма.
– Пустóты? – неуверенно произнес я.
– Нет, еще с того времени, когда не существовало ни первых, ни вторых, – подсказал Бентам.
– Преследование со стороны нормальных людей? – спросила Эмма.
– Нет, это лишь один из симптомов нашей слабости. Что нас ослабляет, это география. По моим приблизительным подсчетам, на сегодняшний день в мире существует около десяти тысяч странных людей. Мы знаем, что они должны существовать, точно так же, как уверены в существовании других планет с разумной жизнью. Это математически установленный факт. – Он улыбнулся и сделал глоток чая. – А теперь представьте себе десять тысяч странных, удивительным образом одаренных людей, собранных в одном месте и объединенных единой целью. С такой силой было бы невозможно не считаться, как вы полагаете?
– Думаю, да, – кивнула Эмма.
– Я в этом не сомневаюсь, – заявил Бентам. – Но география разбросала нас по всей планете, разделив на сотни слабых подгрупп – десяток странных людей тут, еще двенадцать там, потому что практически невозможно преодолеть расстояние между петлей, расположенной в Австралийском буше, и петлей на Африканском Роге. Опасность представляют не только так называемые нормальные люди и силы природы, но и закон стремительного старения во время длительного путешествия между петлями. Тирания географии допускает лишь самые мимолетные и редкие поездки между петлями, расположенными на значительном удалении друг от друга. Даже в современную эпоху путешествий по воздуху.
Он помолчал, прежде чем продолжить, обводя взглядом комнату.
– Итак. Представьте себе существование связи между австралийской и африканской петлями. У этих двух популяций вдруг появилась бы возможность установить контакты. Начать торговать. Делиться знаниями. Объединяться в кризисные моменты для взаимопомощи. Возникают самые разнообразные и ранее недоступные перспективы. И постепенно по мере формирования подобных связей странный мир из разбросанных и прячущихся в уединенных петлях племен превратился бы в мощную нацию, единую и сильную!
По мере того как Бентам говорил, он все больше воодушевлялся. Произнося последнюю фразу, он даже поднял руки и растопырил пальцы, как будто нащупывая у себя над головой невидимую перекладину.
– И у вас возникла идея этой машины? – спросил я.
– И у меня возникла идея этой машины, – подтвердил он, опуская руки.