Диана была действительно немногословна. Потому что много размышляла. Училась извлекать уроки из собственного опыта. Итак, окружающий мир, реальный, не выдуманный, – это насилие, предательство, зло. Человеком в этой жизни управляет одна‑единственная непреодолимая сила – ненависть, готовая в любой миг разгореться в душе, как костер инквизиции. Диана решила, что будет изучать это могущественное чувство. Она постигнет жестокость, на которой зиждется мир, станет наблюдать за ней, анализировать.
Девушка приняла два решения.
Во‑первых, сдав экзамены на бакалавра, она посвятит себя изучению биологии и этологии – науки о поведении животных. Она уже знала, что специализироваться будет на хищниках, на приемах охоты и сражений, позволяющих млекопитающим, рептилиям и даже насекомым утвердиться на своей территории и выжить благодаря убийству. Это был способ погружения в саму суть жестокости. Жестокости природной, неосознанной, лишенной какой бы то ни было мотивации, кроме простейшей логики выживания. Возможно, так она сумеет оправдать, смягчить ужас того, что с ней случилось, встроив собственное несчастье в более широкую, универсальную логику.
Так Диана собиралась лечить голову. Для тела она выбрала Вин‑Чун, или «вечную весну», – самую эффективную и стремительную разновидность шаолиньского бокса, основанную на технике ближнего боя. По преданию, создала эту систему буддийская монахиня. В сентябре 1983‑го Диана начала заниматься в специализированном спортзале, который находился в окрестностях Фонтенбло, рядом с ее пансионом. За год она достигла небывалых результатов. При высоком росте она весила всего пятьдесят килограммов, была голенастой, но гибкой, как акробатка, и невероятно накачанной.
Учителя предложили ей продолжить занятия по углубленной системе, с приобщением к «Буте» (доблесть, сила, железная дисциплина). Диана отказалась. Она ничего не желала слышать ни о философии, ни о космической энергии. Ей просто нужно было выковать из своего тела оружие, чтобы больше никто и никогда не застал ее врасплох.
Наставники – мудрые и невозмутимые азиаты – были обескуражены ее агрессивными ответами. Но они знали, что судьба послала им чемпионку, а такое – с философской подоплекой или без нее – случается крайне редко.
Диана стала тренироваться еще больше. Она все чаще участвовала в соревнованиях и в 86‑м выиграла юношеский чемпионат Франции. В 87‑м ученица Тиберж получила «серебряный пояс» на чемпионате Европы, а в 88‑м стала обладательницей «золотого». Побеждала Диана в молниеносном стиле, ошеломляя судей и слегка разочаровывая зрителей. Выходя на ринг, Диана принимала наклонную стойку в максимальной близости к соперницам, не выпускала из поля зрения их руки, и те оказывались на полу, не успев найти просвет в ее обороне.
Казалось, ничто не могло остановить восхождение на олимп молодой спортсменки. Но в 1989 году Диана перестала участвовать в соревнованиях. На пороге двадцатилетия ей каким‑то чудом удалось уберечь лицо и тело от травм, но рано или поздно удача от нее отвернется. Да и вообще, поставленной цели она уже добилась.
Стала такой, какой хотела стать.
Опасной во всех отношениях девушкой, к которой лучше не подходить слишком близко.
3
Диана Тиберж слушала «Frankie goes to Hollywood» на своем басистом крошечном плеере. Она обожала эту группу. Ее музыка в стиле постдиско была сплавом лучших идей разных направлений, в композиции присутствовал особый драйв.
«Frankie» создали крутые ливерпульские парни, настоящая уличная шпана. От них исходила особая энергия, они вопили, улюлюкали, выкрикивали смачные выражения, заводя зал. Самое пикантное заключалось в том, что группа была «голубой»: все эти вопли и непристойности словно слетали с уст потешных придворных дам Людовика XIII.
Этим и объяснялась присущая музыкантам «Frankie» особая легкость и завораживающее изящество. А пятый участник группы не играл ни на одном инструменте. И почти не пел… Он просто танцевал, был «движущейся фигурой» на заднем плане, тряс плечами под кожаной курткой. Диану от всего этого охватывала дрожь: для нее «Frankie» была поистине волшебной группой.
Развеселая студенческая жизнь ограничивалась для Дианы общением с плеером. Она никуда не ходила, ни с кем не встречалась и не танцевала, тратя все свое время на штудирование трудов по этологии. Каждый вечер она возвращалась в свою однокомнатную квартиру в квартале Кардинал‑Лемуан и читала Лоренца и фон Юкскюлля, поедая кушанья из «Макдоналдса».
Но в тот вечер Диана решила «выйти в люди».
Натали – стервочка с биофака, прибиравшая к рукам лучшие университетские «кадры», устраивала вечеринку: туда‑то и отправилась Диана.
Пора было действовать. Теперь или никогда.
Для нее настал «момент истины».
Позже Диана часто вспоминала ту решающую ночь. Старинный дом из тесаного камня на бульваре Сен‑Мишель, заглушавший шаги толстый ворс ковра на лестнице, громкую музыку где‑то на верхних этажах. Она пыталась унять сердце, бившееся в такт басам, и судорожно сжимала ледяную бутылку шампанского. Высокая деревянная дверь только что с петель не слетала из‑за буханья ударных. «Они ни за что меня не услышат», – подумала Диана, давя на кнопку звонка.
Но дверь распахнулась почти мгновенно, и волна музыки едва не сбила Диану с ног. Она сразу узнала голос Холли Джонсона, вокалиста «Frankie»: «Relax! Don't do it!»
Диана улыбалась в ответ на фальшивую радость хозяйки, а та оценивала: черный жилет на перламутровых пуговицах, длинные брюки из модного черного мольтона и широченное стеганое пальто, тоже черное.
– Пришла в пижаме и со своим одеялом? – съязвила Натали.
Диана пощупала черную тафту ее платья:
– Сегодня вечером у нас маскарад, так ведь?
Натали расхохоталась, взяла у гостьи бутылку шампанского и гаркнула, перекрикивая музыку:
– Входи. Шмотки можно бросить в дальней комнате.
Вечеринка была в разгаре. Диана сняла пальто и подошла к стойке с закусками – здесь тусовались те, кто не был знаком с остальными гостями. Она дала себе зарок не прикасаться к спиртному и во что бы то ни стало сохранить голову ясной, но, проскучав час в одиночестве, потягивала уже третий бокал и время от времени поглядывала на танцующих.
Все развивалось по законам жанра. Диана не слишком часто «отрывалась», но хорошо знала ритуал вечеринок. В полночь начинался первый, «предварительный» этап. Девушки танцевали, порхали по комнате, кокетничали, встряхивали волосами и виляли бедрами, а парни держались в стороне, ограничиваясь взглядами исподтишка, короткими улыбками и шуточками для затравки…
К двум часам ночи возбуждение усиливалось. Музыка начинала звучать громче. Алкоголь побеждал робость, сметая все табу. Запретных желаний не оставалось. Самцы с воинственным кличем переходили в наступление, пикируя на добычу. И снова Frankie довела всех до исступления. И снова Two Tribes. Диана знала каждую ноту, каждую фиоритуру этой антивоенной песни‑протеста, сыгранной музыкантами в бешеном, заводном темпе.
Она отдалась музыке и начала танцевать, стараясь, чтобы ей не оттоптали длинные, как у кузнечика, ноги. Краем глаза Диана ловила взгляды окружающих и не верила своим глазам.