Аромат ее духов коснулся ноздрей Фрэнни. За несколько кварталов вдруг взвыла сирена. Затем вошел Оливер Халкин.
Фрэнни встала, и он направился к ней, широко улыбаясь, оттесняя все остальное вокруг нее на второй план. Он остановился перед ней в нерешительности, затем с неловким видом протянул руку. Его рукопожатие было крепким и до смешного официальным.
– Франческа. Прошу прощения за опоздание… Понимаете, уличное движение… – Он поднял руки и уронил их с извиняющимся видом. – Вы не очень долго ждали?
– Всего лишь несколько минут. Я пришла раньше времени.
Он был выше и имел более крепкое сложение, чем ей помнилось, и сейчас, в ярком дневном свете, тянул скорее на сорок лет, чем на тридцать пять. Одет был примерно так же, как и в прошлый раз, разве что смотрелся элегантнее и свежее в хорошо выглаженном полотняном костюме, полосатой бело‑голубой рубашке и галстуке с рисунком, напоминающим бегемотов. Он показался Фрэнни столь же красивым, что и в первый раз, даже более того.
Они мгновение изучали друг друга, будто не доверяя своей памяти и желая убедиться, что все правильно. Потом он наклонился к ней и, заговорщически понизив голос, произнес:
– Знаете, вы мне больше нравитесь без контрабаса.
– Если бы не он, вам не удалось бы встретить незнакомку неземной красоты.
Фрэнни улыбнулась, сама удивляясь своему игривому тону. Теперь, когда он был здесь, ее напряжение почти совсем улетучилось, и она мгновенно почувствовала то же влечение к нему, что и раньше.
Он сел напротив нее. Подошла официантка с двумя меню и осведомилась, что они будут пить.
Фрэнни выбрала спритцер,
Она задумалась на мгновение, водя языком по зубам.
– Ее счастливое число – четыре, любимый цвет – синий. Довольно суеверна. У нее есть два брата и одна сестра.
Официантка принесла напитки, и Оливер чуть откинулся на спинку стула. Фрэнни заметила, какие широкие у него плечи. Ей вдруг вспомнилось какое‑то высказывание насчет того, что мальчик – отец мужчины. В Оливере она видела обоих. Было что‑то мальчишеское в его внешности, волосах, в едва уловимой печали в глазах, и в то же время в нем была мужественность: в фигуре, морщинках вокруг глаз, в доверительной манере держаться, в той уверенности, с которой он восседал здесь, как лев в своем царстве.
– Чем они занимаются, ваши братья и сестра? – спросил он.
– Младшая сестра, Мария Анджела, учится в колледже. Старший брат, Витторио, врач в больнице в Дарэме. А младший брат, Паоло, – водитель грузовика.
– Довольно разнообразно – я о вашей семье. – Он поднял бокал. – Ваше здоровье.
– Ваше здоровье, – ответила Фрэнни.
Они чокнулись с мелодичным звоном. Их глаза встретились, и Фрэнни почувствовала нарастающее волнение. Она взяла меню.
– Закажем что‑нибудь?
Минуту они молча изучали меню. Фрэнни выбрала дыню и палтуса, а Оливер – палтуса и паштет.
Она гадала, от чего умерла его жена, но боялась спросить.
– В каком банке вы работаете? – поинтересовалась Фрэнни.
– Это маленький коммерческий банк, называется «Халкин–Нортроп». – Он пожал плечами. – Сомневаюсь, что вы слышали о нем.
– Халкин? Это как‑то связано с вашей семьей?
– Теперь уже только по названию, не больше. У нас осталось не так много акций. Теперешние хозяева лишь из любезности дают мне работу.
– Невероятно! И кем же вы там работаете? В правлении?
– О господи, нет. Я всего лишь консультант. Я копаюсь в своих расчетах, и если у меня что‑то получается, они гладят меня по головке и дают кусочек печенья.
– Вы ведете их бухгалтерию?
– Нет, я занимаюсь анализом статистических данных. Изучаю графики, диаграммы, рассчитываю риски. Мы также немного занимаемся перестрахованием – мне приходится предсказывать такие вещи, как, например, сколько народу погибнет в дорожно‑транспортных происшествиях в следующем десятилетии, сколько в авиакатастрофах и сколько будет искусано собаками. – Он криво улыбнулся. – Или же сколько офицеров кавалерии умрут от удара копытом своей лошади.
– И много?
– Это очень относительная величина.
– У меня всегда было плохо с математикой.
– У вас не было к ней интереса?
– Я никогда толком не занималась ею, может, поэтому я полный профан.
Он неодобрительно взглянул на нее:
– Это стыдно.
– Почему?
Он прихлопнул ладонью по столу, приходя в возбуждение, и наклонился вперед.
– Потому что очень многие неглупые люди игнорируют ее. Так мало учителей интересно преподают этот предмет в школах. Большинство же превращают его в такую же скукоту, как и все остальное, что вы проходили. – Его глаза разгорелись, как огонь, раздуваемый в кузнечном горне. – Археология – красота – симметрия. Подумайте о пропорциях зданий, ваз, мебели. В математике сокрыта универсальная схема. Устройство вещей, – он приподнял, затем поставил свою тарелку, – строение мира.
– Мира? – спросила она.
Он взял в руки бокал и взболтнул его содержимое. Глаза Оливера светились, и Фрэнни передалось его волнение.
– Математика – это самая интересная вещь на свете. Она дает ключ к Вселенной.
Она недоверчиво взглянула на него:
– В каком смысле?
– Вы сказали, что вы Весы. А вы читаете свои гороскопы?
– Иногда.
– Вы верите предсказателям судьбы?
– Ну, не знаю. Думаю, отчасти верю.
– Так вот, я предсказатель.
Ее глаза широко раскрылись.
– И у вас есть хрустальный шар?
– Нет, всего лишь калькулятор. – Он улыбнулся. – Упрощенно говоря, математика может предсказать многие экстраординарные события.
– Какие, например? – Она наклонилась к нему.