Они некоторое время просто молча лежали в волнах жара, поднимающегося от земли.
– А мечты у вас какие-нибудь есть, Джейк? – в конце концов спросила Вики.
– Мечты?
– Ну у всех ведь есть какие-то мечты.
Он оскалился в улыбке.
– Да, мечта у меня есть… – Он помолчал. – Такая идея… Мотор, мой собственный. Мотор Бартона. Идея вот тут сидит. – Он постучал пальцем по лбу. – Все, что мне нужно, это деньги, чтобы его собрать. Десять лет я пытался набрать нужную сумму, и пару раз мне почти удавалось.
– После этой экспедиции у вас, наверное, будет нужная сумма, – предположила она.
– Может быть. – Он помотал головой. – Только я слишком часто был готов поверить, что уже набрал сколько нужно, так что теперь не слишком в этом уверен.
– Расскажите мне про этот мотор, – попросила она, и он минут десять рассказывал ей о своей задумке, тихо и настойчиво.
– Это будет совершенно новый образец мотора, легкий и экономичный. Его можно будет установить на любой механизм – на водяной насос, на лесопилку, на мотоцикл и прочее. – Девушка видела, насколько он уверен в себе, как сосредоточен, почти счастлив, рассказывая о своих планах. – Мне всего-то нужна небольшая мастерская, чтоб начать, где-нибудь на Западе… Я думал про Форт-Уорт… – Тут он замолчал и посмотрел на нее. – Извините, я, кажется, немного увлекся.
– Нет-нет, – быстро сказала она. – Это очень здорово. Надеюсь, у вас все получится.
Он кивнул.
– Спасибо.
И они снова замолчали, погрузившись в волны поднимающегося от земли жара.
– А у вас какая мечта? – спросил он, но она лишь рассмеялась в ответ. – Нет, расскажите, – настаивал он.
– Книга. Роман, наверное… Я уже несколько лет над ней думаю. И в голове уже все сочинила, сотни вариантов. Все, что осталось, – найти время и место изложить это на бумаге… – Она умолкла, потом снова засмеялась. – А после этого – знаю, знаю, это звучит банально, но все равно – дети и дом. Я и так уже слишком много мотаюсь по свету.
– Вполне вас понимаю. – Джейк кивнул. – Хорошая мечта, – задумчиво добавил он. – Лучше, чем моя.
Гарет Суэйлс услышал их голоса и приподнялся, опираясь на локоть. Некоторое время он вполне серьезно обдумывал, не преодолеть ли ему дюжину ярдов раскаленной земли, усыпанной черными камнями, и не присоединиться ли к ним, но подобное предприятие требовало слишком больших усилий, поэтому он снова упал на землю. Булыжник размером с кулак уперся ему в область почек, и он тихонько выругался.
К пяти пополудни Джейк решил, что теперь можно заводить машины. Они дозаправили броневики бензином из бочек, прикрученных к крыльям, и снова тронулись колонной, на приводящей в бешенство скорости пешехода преодолевая пересеченную местность, на которой и машины, и водителей швыряло и подбрасывало со страшной силой.
Через два часа равнина, усыпанная черными камнями, кончилась, и перед ними открылась перспектива невысоких холмов из красноватого песка. Джейк радостно прибавил скорость, и колонна устремилась по направлению к заходящему солнцу, которое опаляло застилаемое пылью небо, наполняя его огромными крутящимися облаками пурпурных и розовых вспышек.
Ветер утих, воздух неподвижно висел и тяжело давил, напоминая о дневной жаре. За каждой машиной тянулась темная тень и мощный крутящийся шлейф красноватой пыли, поднимавшейся в воздух из-под колес.
Ночь упала на них внезапно, как это обычно случается в тропиках; это всегда пугает тех, кто привык к мягкому переходу к сумеркам, привычному в более северных широтах.
Ночь упала на них внезапно, как это обычно случается в тропиках; это всегда пугает тех, кто привык к мягкому переходу к сумеркам, привычному в более северных широтах. По расчетам Джейка, за целый день они преодолели не более двадцати миль, и ему очень не хотелось объявлять привал, особенно теперь, когда они двигались с приличной скоростью и катились вперед без помех, а температура двигателей в прохладном ночном воздухе упала и вместе с ней уменьшилась и раздражительность водителей. Джейк, который ориентировался на пояс Ориона, включил дальний свет фар и обернулся назад – убедиться, что и остальные последовали его примеру. Фары бросали яркий свет на сотню ярдов перед машиной Джейка, давая ему отличную возможность маневрировать и избегать особенно густых зарослей шипастого кустарника. Время от времени фары выхватывали из темноты здоровенного серого пустынного зайца, который в испуге замирал перед машиной, и его глаза некоторое время сверкали как яркие бриллианты, прежде чем он поворачивался и обращался в бегство, отталкиваясь длинными задними лапами, но по-прежнему несся впереди машины, словно был не в силах вырваться из потока света, спотыкаясь и трепеща на бегу длинными ушами, болтающимися вдоль спины, пока в самый последний момент не выпрыгивал из-под колес и не исчезал в темноте.
Джейк уже собирался объявить привал, чтобы поесть и передохнуть, а потом, может быть, снова идти ночью дальше, когда песчаные холмы стали постепенно расступаться и в свете фар он увидел впереди блестящую белую песчаную равнину, совершенно плоскую, призывающую мчаться вперед, как гоночная трасса в Брукленд.
Он переключился на самую высокую передачу – впервые за весь этот день, – и машина охотно рванулась вперед, и неслась так ярдов сто, пока толстая белая корка солончака не раскололась под колесами. Тяжелый броневик провалился по самую раму, тут же забуксовал и задергался, а Джейка при этом так сильно швырнуло вперед, что он больно ударился плечом и лбом о стальной козырек лобового стекла.
Мотор заревел на высоких оборотах, дико застучали клапана, но Джейк быстро пришел в себя и ударом ладони закрыл дроссельную заслонку. Он выбрался из машины и замахал остальным, приказывая остановиться, после чего опустился на корточки и стал обследовать застрявшую машину. Гарет преодолел пространство снежно-белого солончака и остановился рядом, молча обозревая полученные машиной повреждения.
«Только не вздумай тут умничать», – мрачно подумал Джейк, с трудом преодолевая приступ ярости и раздражения. Руки у него сами собой сжались в кулаки и стали похожи на костистые кувалды.
– Сигарку хочешь? – спросил Гарет, протягивая ему портсигар.
И Джейк почувствовал, как его злость понемногу отступает.
– Отличное место, чтоб разбить лагерь на ночь, – продолжал Гарет. – А утром разберемся, как ее вытаскивать. – Он хлопнул Джейка по плечу. – Давай, поднимайся. Сейчас угощу тебя теплым пивом.
– Я все ждал, что ты сейчас выдашь что-нибудь этакое… да что угодно, и тут-то я тебе врежу! – Джейк помотал головой, улыбаясь и поражаясь предусмотрительности Гарета.
– Ты думаешь, я не знал, старина? – улыбнулся в ответ Гарет.
Но разбудило ее вовсе не это. Может быть, холод. Температура здесь по ночам здорово падала – обычное явление для пустыни, поэтому она поплотнее завернулась в одеяла, когда разбудивший ее звук раздался снова, и она подскочила и села, напряженная и испуганная.
Это был долгий, низкий, раскатистый рев, не похожий ни на что когда-либо ею слышанное. Он достиг самой высокой ноты, отчего она начала нервничать, и затем перешел в низкий рык, от которого судорогой сводило кишки. Рык был столь яростный и угрожающий, что она почувствовала, как ее всю медленно охватывает ледяной ужас. Она было хотела закричать, разбудить остальных, но боялась привлечь внимание к себе, поэтому так и осталась сидеть, замерев на месте и широко открыв глаза, дожидаясь, когда этот страшный звук после недолгого молчания повторится снова.