И в тот момент, когда он уже собирался уходить из этого мирного уголка, подул такой мягкий и такой напоенный ароматами южный ветер, что юноша невольно остановился, чтобы надышаться им всласть.
И вдруг видение...
Она!
Она шла к нему вместе с этим южным ветром, который когда-то воплощала в ритуале, посвященном возрождающей воде, заставляющей цвести и плодоносить землю.
Ее лоб был украшен золотой повязкой, бело-голубыми бутонами лотоса, от них исходил золотистый свет.
Можно ли описать ее почти неземную красоту?
Икер закрыл глаза, потом снова открыл их.
Исида все еще была здесь, только подошла поближе.
— Я боялась побеспокоить вас, — сказала она таким обволакивающим нежным голосом, что у него помутилось в глазах.
— Нет, нет... Вовсе нет! Я... я размышлял...
— Я очень люблю это гранатовое дерево, — показала Исида на самое старое дерево сада. — Оно цветет весь год, и ничто не может сравниться с его красотой. Когда один цветок увядает, тут же распускается другой.
— К несчастью, это не случается с древом Осириса!
Лицо юной жрицы выразило беспокойство.
— Если бы можно было отдать свою жизнь, чтобы спасти его, я бы ни на минуту не задумалась!
— Царь поручил мне опасную миссию: вернуться в Файюм, подавить там недовольство и найти целебное лекарство для Древа Жизни.
— Ветвь с акации Нейт?
— Как, вы знаете? — удивился Икер.
— Мне было поручено разыскать сведения в архивах Абидоса. Но мне кажется, если эта акация и существовала, то она давно умерла... Столько лет прошло!
— Если она еще жива, я найду ее!
Энтузиазм Икера заставил Исиду улыбнуться. Икер не мог от нее ничего скрывать.
— Я хотел убить Сесостриса, — признался он. — Я смотрел на него как на тирана, причину всех моих несчастий.
В нескольких отрывистых фразах он рассказал девушке о своих приключениях, не утаив мучивших его переживаний.
— Раз фараон назвал вас своим приемным сыном, — заметила она, — то это значит, что он считает вас честным и прямым человеком.
— А вы сами могли бы простить мне мои заблуждения?
Задав этот неуместный вопрос, Икер тут же понял, что совершил ошибку и, может быть, непоправимую.
Исида улыбнулась снова.
— Великий Царь вынес свой приговор. Почему же мой должен от него отличаться? Ваша искренность трогает меня. А то, что она исходит от такого высокопоставленного лица, оказывает мне честь.
— Я всего лишь писец из Медамуда! — запротестовал Икер.
— Вы — Царский Сын, и я должна вас уважать.
Икеру, неловкому от смущения, никак не удавалось найти слова, чтобы рассказать ей о своих чувствах и открыть ей, что она, только она одна, спасала его столько раз!
— Вы скоро возвращаетесь в Абидос?
— Завтра.
— Это необычное место.
— Мне запрещено говорить о нем. Я всегда хотела жить там, рядом с источником нашей духовности.
— Вы... вы вернетесь в Мемфис?
— Я подчиняюсь приказам фараона и Верховного жреца. На мгновение — слишком краткое мгновение — ему почудилось, что в ее взгляде мелькнул приглушенный огонек интереса и сердечности к тому, кто тщетно искал способа объясниться.
Вот-вот она уйдет и растворится в тумане.
Как ее удержать?
— Может быть, вы поясните мне одно странное событие? — поспешно спросил он. — Когда-то на озере я видел женщину с великолепными волосами и очень гладкой кожей. Какую богиню она воплощала?
— Это Усерет-Всемогущая, урей и женское солнце, — ответила Исида.
— Встретить ее — большое счастье, но вы избежали большой опасности — ведь вы не произнесли умиротворяющего заклинания. Но раз вы видели ее во время ритуала, то бояться нечего. Пусть она поможет вам выполнить вашу миссию!
— Может быть... Может быть, мы еще увидимся?
— Судьбе решать.
Удивляясь и одновременно подозревая недоброе, Медес пригласил Икера к себе позавтракать, чтобы оценить его. То ли этот провинциал был настолько доволен своей судьбой, что предпочитал держаться в тени, то ли он избрал особую стратегию, результаты которой будут видны спустя долгое время. Оставалось допустить: Икер вел себя так по приказу царя. Зная, что этот единственный воспитанник лишен честолюбия, Сесострис ограничил его карьерой управленца, где не будет конкуренции.
— Господин, — сказал Медесу его интендант. — Царский Сын Икер не может оказать вам честь и принять ваше приглашение.
— Почему это?
— Он уехал из Мемфиса.
Во дворце Медес попытался по крохам раздобыть информацию, но узнал только то, что Икер сел в лодку и поплыл на юг. Он уехал один. Со своим ослом... Этот скромный отъезд походил на немилость. Уж не отправил ли Сесострис Икера назад в его провинцию, чтобы никто никогда больше о нем не слышал?
Приободрившись, Медес набросился на свою корреспонденцию.
Одно из писем, составленное знакомым шифром, было от ливанца. Главная фраза, утопленная в льстивых похвалах и пышных вежливых оборотах, содержала суть сообщения: «Я немедленно хочу вас видеть».
— Бокал вина, Медес? — предложил ливанец.
— Я был вынужден отказаться от одного важного обеда, и думаю, что мне не придется раскаиваться.
— Мой руководитель подтвердил свое согласие на встречу возле Абидоса. Она состоится на корабле, который принадлежит мне.
— Вот мои условия: на корабле с момента отплытия будет находится Жергу, а я доберусь туда собственными средствами.
— Как вам угодно.
— Ты там будешь?
— Моему хозяину этого бы не хотелось, — ответил ливанец. — Меня удерживают здесь наши дела. Впрочем, торговля процветает.
Медес посмотрел угрожающе.
— Уж не готовишь ли ты мне дурную шутку, дорогой компаньон?
— Я же не какой-нибудь сумасшедший! Благодаря вам я делаю деньги и веду очень приятную жизнь.
— И твой руководитель тоже?
— Он — это совсем другое дело! У каждого свои радости.
— Это какой-то таинственный тип!
— Он не любит, чтобы я о нем говорил.
— Если он попытается навредить мне, то горько об этом пожалеет.
— Это совсем не входит в его намерения, Медес. Он желает встретиться с вами, чтобы лишь укрепить наше сотрудничество.
С первого мгновения Жергу и капитан, служивший у ливанца, прониклись друг к другу симпатией. Жергу нравился такой тип ярко выраженного вояки — грубоватый, с взъерошенными волосами, способный убить без особых сожалений. А массивная и грубая наружность Жергу понравилась, в свою очередь, моряку.
— Я должен осмотреть твой корабль сверху донизу.
— Но ведь это можно сделать с бокалом в руке, а?
— Можно, — согласился Жергу.
— Мое вино немного резковато, но идет хорошо.
Жергу осушил первый бокал.
— На мой вкус, оно пока еще слишком молодо!
— Ну, пока мы плывем по Нилу, оно дозреет!
Шутка развеселила обоих, и осмотр прошел в непринужденной обстановке. Осматривая судно, Жергу не нашел ничего необычного. Экипаж состоял из десяти человек, все безоружные. Груз — сухари, сушеная рыба и бочки с вином.