Ее мягкий шоколадный голос теперь стал тревожным и резким, прямо как у мамы после третьей чашки кофе.
— Есть три вида кошек, — сказала она. — Первый — бойцы. Это уличные кошки, которые обожают драки. К ним лучше не подходить. Второй — это диванные кошечки, вроде меня. У них есть хозяева, и они обычно сидят дома. Мы, как правило, безобидны, если только нас не пытаются купать. Ну, не считая… — Она помедлила, как будто боялась произнести это вслух. — Не считая Наводящего Ужас.
— Наводящий Ужас? Кто это?
Мокка подошла ближе и зашептала:
— Надеюсь, ты этого никогда не узнаешь.
— Почему? Что в нем такого страшного?
— Когда-то он был самым обычным котом, но потом он изменился, и все светлое в нем стало темным, — сказала Мокка, вздрагивая. — У него появились силы, темные и злые, и он стал другим. Выглядит он все так же. Но он стал совсем, совсем другим…
— А из-за чего он изменился?
Но ответа на этот вопрос Барни не получил. Дело в том, что Мокка заметила кое-кого еще: на другой стороне улицы под припаркованной машиной лежал разбойничьего вида толстый кот и глядел прямо на них. Точнее, прямо на Барни.
— Это и есть Наводящий Ужас?
— Нет, дорогой мой. Ты бы понял, если бы это был он. А это Тыковка. Боец. Он тупица. Но отчаянный. И у него есть целая шайка дружков, таких же тупых и отчаянных.
— Почему он так на меня уставился?
— Не знаю, — протянула она, и Барни вдруг показалось, что дружелюбия в ней поубавилось. — Ну, я бы с радостью тут с тобой поболтала, честное слово, но моя хозяйка — Шейла — сегодня уезжает на выходные, а меня отправляют в приют для кошек. Так что мне ни в коем случае нельзя опаздывать домой!
— А я думал, кошки ненавидят приюты.
— Только не этот! Там просто чудесно.
И кошка потрусила прочь вдоль стены дома.
— Эй, подожди! — закричал ей вслед Барни. — Ты сказала только про два вида кошек. А третий?
Мокка остановилась, подергивая хвостом, и обернулась.
— Третий — это такие, как ты. Бывшие люди, оказавшиеся в кошачьем теле.
— И как мы называемся? — спросил Барни, оттягивая время: ему не хотелось, чтобы Мокка уходила.
— Безнадежные, — печально сказала Мокка. — И это правда так. Надеяться вам не на что.
Подруга-великан
Барни беспокойно огляделся. Рыжий котяра по-прежнему не сводил с него глаз. Может быть, стоило пойти за Моккой? Но нет. Он останется здесь: вдруг все-таки удастся убедить маму, что он — это он! Что касается бойца, то будь что будет.
Толстый рыжий кот неторопливо выполз из-под машины. Он вильнул хвостом в сторону улицы, и вокруг него мигом собрались другие кошки. Уличные кошки самых разных цветов и размеров, угрожающе опустив головы, начали подкрадываться к Барни.
— Парни, вот он, — сказал Тыковка. — А ну-ка, давайте ему покажем!
Кошки подкрадывались все ближе.
— Постойте! — воскликнул Барни. — Давайте не будем ссориться!
— Еще чего! Да это как раз то, чего мы ждем, — ухмыльнулся Тыковка. — В этом-то вся соль, да, чуваки? Ссоры. И их причины. Да и вообще, у нас есть приказ.
— Какой приказ? — не понял Барни. В его сторону двинулись еще три бойца, и голова у него закружилась от страха. Одна стервозная с виду кошка с огромными ушами зашипела прямо ему в лицо:
— Готовься к смерти!
Как готовятся к смерти, Барни не знал, так что решил пока по возможности ее избежать.
Он попятился к стене дома.
— Мокка? Ты здесь? Боюсь, мне нужна помощь.
Но если Мокка его и услышала, то виду не подала.
— Ну что ж, бойцы, — сказал рыжий котяра. — Давайте-ка покажем, на что мы способны.
— На что он способен, ты хочешь сказать, — усмехнулась кошка с большими ушами, выпуская когти.
— Придержи язык, Лика. Здесь я шучу, а не ты!
Барни рванулся прочь, но, не пройдя и двух шагов, уперся носом в огромную компостную кучу. Он попытался перелезть через нее, но лапы увязали в месиве из листьев, земли и сорняков — часть этой кучи, наверное, набросал его дядя больше двух лет назад. Теперь по дорожке за ним крались пять котов. Все они вытянули шеи и выпустили когти, готовые в любую секунду броситься в атаку.
И уверяю вас, они бы бросились, не раздумывая, если бы они не услышали что-то у себя за спиной.
Или, вернее, кого-то. Этот кто-то шел по тропинке, напевая себе под нос какую-то песенку.
— Тыковка, что нам делать? — раздраженно прошипела Лика.
— Никаких драк, когда рядом людишки. Ты знаешь правила. — И по приказу Тыковки уличные кошки бросились прочь, перемахнув через компостную кучу и через голову Барни. Кто-то из них задел его острыми когтями.
— Не беспокойся, — бросил Тыковка, исчезая за кучей. — Мы с тобой еще увидимся.
Барни замутило. Его кошачий нос теперь улавливал запахи, недоступные человеку, а от компостной кучи исходил миллион тошнотворных ароматов. В сочетании со страхом это было просто невыносимо.
Он чудом собрался с силами и заставил себя уйти с тропинки к крыльцу дома.
И тут же увидел пару знакомых ботинок. Черные, с нарисованными на них маргаритками, сейчас эти ботинки обошли стремянку, прислоненную к стене, и двинулись по дорожке.
Это была Рисса.
Конечно же, Рисса. Потому что для нее, как и для всех остальных, это было обычное утро обычной среды. И если Рисса пришла вовремя, то, значит, сейчас примерно четверть девятого.
— Рисса, — позвал он. — Рисса!
Он кричал во весь голос, но из горла вылетало только слабое задыхающееся мяуканье. Ее огромные ботинки шли по дорожке шагами, которым позавидовал бы любой тираннозавр, и Барни вдруг охватила безнадежная грусть. Он подполз к ней и прижался щекой к ее ботинку.
Она остановилась и посмотрела под ноги. Лицо ее осветилось улыбкой.
— Рисса, — твердил Барни, хотя уже понимал, насколько это бесполезно. — Это я, Барни… Постарайся меня понять… пожалуйста…
Рисса продолжала улыбаться, но это была отстраненная улыбка, которой мы улыбаемся животным, но не людям.
— Ой! Привет, котик, — сказала она.
Присев на корточки, она погладила Барни по макушке. Ее рука была похожа на руку какого-то чудища из 3D-фильма, прорвавшегося в четвертое измерение.
— Я не кот, — сказал он, чувствуя какой-то странный зуд в ухе. — Я твой лучший друг.
— Где ты живешь? — спросила она тоном, которым люди задают животным вопросы, не ожидая от них ответа. Однако Барни ей все же ответил:
— Ты знаешь, где я живу. В семнадцатом доме на Олуховой улице. Вот здесь. В этом самом доме. — У него промелькнуло воспоминание о бойцах, жгучее, как свежие царапины на спине, и его снова охватил страх. — Пожалуйста, ты должна мне помочь. Здесь опасно!
Рисса все улыбалась. Она почесала Барни под подбородком. Что за фамильярность?! Впрочем, она не виновата: откуда ей знать, кто он на самом деле такой? Откуда ей знать — ей и всем остальным?
— Ну, я пошла, — сказала она. — Везет тебе! Ты кот.