Она голенькая, волосы аккуратно заплетены в косичку с бантом. Мне нравится ее пухлый животик и пальчики на ногах.
Алессандро и дети вернулись из Италии. Вчера вечером мы ели не замороженную еду, а суши, и я спала до 6.30, а не до 5. Анна решила, кем хочет стать, когда вырастет, — она будет украшать торты. «Я обожа-а-аю сливочную помадку», — сказала она мне. А потом спросила, нужно ли учиться в колледже, чтобы украшать торты. Разумеется. Разве ты не слышала о таком факультете? Помадка 101.
Эти идиотские рабочие с этажа над нами только что погрузили в наш крохотный лифт огромный мешок с цементом, и все тросы оборвались. Лифт пролетел пять этажей до самого низа, и теперь его надо полностью восстанавливать. Ремонт запланирован на август.
В Париже невыносимая жара. Мой кабинет — маленькая комната, которая находится между нашей спальней и гостиной. Прямо в большие окна светит солнце. Я задергиваю шторы. Теперь в комнате темно и жарко — это «Пещера летучих мышей» плюс сауна. Я только что разделась до лифчика и трусиков, и все равно жарко писать.
Вернувшись домой из итальянского спортивного лагеря, Лука упорно сопротивляется отправке во французский лагерь. Это ему не поможет, так как за пребывание там уже заплачено, но он все равно яростно спорит. Я знаю, что Лука смертельно напуган, но, глядя на его скулы, напоминаю себе, что француженки — какими бы юными они ни были — тонкие ценители мужской красоты. Ему будет там чудесно.
К нам в гости приехали наши друзья из Нью-Йорка — Ким, Пол и Саммер. Саммер — очаровательная восьмилетняя девочка с остреньким подбородком, которая смеется, как лесной эльф. Это двойник Анны. Гуляя, они все время держатся за руки или ходят в обнимку. Перед сном Анна сказала мне, что Саммер не похожа на других девочек. «Чем же она отличается?» — спросила я. «Она не делает то, что я говорю». Наверно, с Саммер интереснее играть, потому что у нее собственные идеи. Анна все еще размышляет над этим.
В мире существуют места, которые не оправдывают свою рекламу. Живерни — место, где Моне писал свои красивые картины, — не из их числа. Мы только что вернулись оттуда в Париж, налюбовавшись водяными лилиями с розовой сердцевиной, маками с полупрозрачными розовыми лепестками и каскадами роз кораллового цвета. Возможно, это кощунство, но я думаю, что сады Моне красивее в действительности, нежели на полотнах.
Сегодня Анна отправилась в дневной лагерь, так что мы с Ким оставили Саммер в парке с ее папой и пошли по магазинам. Вернувшись за ними, мы увидели веточку, торчавшую из земляного холмика. Бледно-зеленые листики трепетали на ветру, как малюсенькие паруса. «Могильный холм», — пояснила Саммер. Мы с почтением взглянули на могилу, в которой, как оказалось, покоились скончавшиеся часы.
РАЗБИТЫ ВДРЕБЕЗГИ.
Вчера вечером наши гости повели нас в ресторан с двумя мишленовскими звездами — «Карре де Фейан». Мы начали с розового шампанского и белой спаржи. Потом я ела рассыпчатое тюрбо с тонким слоем икры. Черно-белые тона навели на мысль о шикарном свадебном пироге, но это блюдо имело нежный привкус моря, масла и сливок. Это та самая кухня, которая заставила Джулию Чайлд влюбиться во Францию.
Алессандро дотащил Луку, упиравшегося всю дорогу, до Лионского вокзала, чтобы посадить на поезд, который доставит его во французский спортивный лагерь. В зале, отведенном для отправлявшихся в лагерь, Алессандро случайно услышал, как другой отец что-то сказал своему сыну по-итальянски. Но Лука не позволил познакомиться. «Я думаю, он меня стесняется», — мрачно сказал мне Алессандро. Ты
Мы только что побывали в ювелирной мастерской «Коммелен», в которой в 1880 году начали вручную изготовлять брелоки. Хотя в этом магазине не торгуют в розницу, там приветствуют посетителей. Мы следили за тем, как мастер создает изысканные эмалевые квадратики, из которых в один прекрасный день получится шахматная доска. Я поддалась соблазну и купила браслеты с брелоками в виде крошечной Эйфелевой башни для Анны и моих двух племянниц.
В Париже такая жара, что белые стены здания напротив окон моего кабинета мерцают и слегка не в фокусе, как будто этот дом находится на острове в Эгейском море. У нас нет кондиционера, да и лифт сломан. Вчера рабочие, угробившие лифт, разбили одно из окон с цветными стеклами на лестнице. Впервые я подумала об отъезде из Парижа без грусти.
Анна годами мечтала о том, как у нее будет пять детей и она поселится в пригороде в новеньком минифургоне. Упоминая об этом, она всякий раз начинает просить у нас младшего братика или сестричку. Сейчас у нас гостит семья, в которой трое детей в возрасте двух, шести и восьми лет. Анна только что сказала мне, что у нее никогда не будет детей.
Один из наших гостей, Дамиано, — шестилетний мальчик с синдромом Дауна. Он завоевал сердце Алессандро. На улице Дамиано крепко держится за руку Алессандро. Когда нужно подняться по лестнице, он с сияющей улыбкой протягивает руки, как будто он подсолнух, а Алессандро — солнце. И мой муж каждый раз тает и берет его на руки.
Лука только что звонил из лагеря во Французских Альпах. В трубке был страшный треск, и он сказал, что видел Лэнса Армстронга! По крайней мере, он так думает. Плохо слышно, и такое жужжание, что кажется, будто велосипеды с головокружительной скоростью несутся с гор. Или потревожили осиное гнездо.
Когда я вышла сегодня на пробежку, сияло солнце. Едва я закрыла дверь, вернувшись домой, как начался дождь. Из моего кабинета видно, как он струится по серым крышам, поливая несчастных пешеходов, и белыми брызгами отскакивает от асфальта.
Мы с Алессандро «пасем» Дамиано и его братьев, пока их родители осматривают достопримечательности. Дамиано застал нас, когда мы обнимались, и ему это понравилось. С проказливой улыбкой он все время искал Алессандро и тащил его за руку ко мне — чтобы Алессандро мог обнять меня и поцеловать. После этого Дамиано забирался ко мне на колени и проделывал то же самое.