Вероятность, что он преуспел бы в этом, была почти нулевой.
А Лу тем временем продолжает гнуть свою линию, как будто Макдона и Кристиан только что предложили оплатить все его расходы, включая перелет в холодную Гренландию.
Я с тоскою уставился в блокнот, в котором зарисовывал сувенирную нашивку с бипланом и ставил на ней жирный крест.
Макдона, тем временем, задал прямой вопрос:
– Есть ли у вас возможность осуществить свой проект без помощи правительства США?
Лу немного поколебался, а потом сказал:
– Это сложный вопрос.
В переводе ответ означает «нет».
Подполковник не считает этот вопрос таким уж сложным, но продолжает игру. Он повторяет медленнее, с расстановкой, придавая особый вес каждому слову:
– Вы… можете… выполнить задачу… без поддержки… властей?
Я ощущаю острую неловкость, когда пытаюсь представить себя на месте Лу, но он снова пытается уйти от ответа.
– Ну, есть разные формы поддержки…
Для начала, по его словам, правительство могло бы предоставить ему военно-транспортный самолет «С-130» «Геркулес», чтобы перевезти членов экспедиции и их оборудование в Гренландию. Такого рода помощь эквивалентна нескольким сотням тысяч долларов.
Мне уже начало казаться, что у Лу что-то со слухом.
Он упорно не понимал прозрачных намеков, которые делали ему члены комиссии.
Макдона уставился в стол и молчал. В переговорной воцарилась тишина. И вот после этой затянувшейся паузы неожиданно на помощь приходит представитель Береговой охраны. Спокойным глубоким голосом он провозглашает с другого конца комнаты:
– Думаю, что если нас просят предоставить «С-130», то это вполне в наших силах.
Вот оно – первая обнадеживающая реплика в течение всей двухчасовой беседы.
Голос в защиту проекта подал коммандер Джим Блоу, который служит в авиаподразделении Береговой охраны. Он на протяжении последних лет несколько раз сотрудничал с Лу. Наш спаситель – подтянутый красавец с волевым квадратным подбородком. Его темные с проседью волосы коротко подстрижены. Блоу – один из тех летчиков, которых можно назвать наследниками героических традиций экипажа биплана «Грумман дак».
Коммандер сказал, что, по его сведениям, из восьмидесяти трех тысяч пропавших без вести военнослужащих США только трое служили в Береговой охране. Один лейтенант умер в японском тюремном лагере во время Второй мировой войны. Его останки найти не удастся. Двое других – Притчард и Боттомс. Помогая Лу вернуть домой их тела, Блоу отдаст должное братьям по оружию, не даст представителям этого рода войск остаться забытыми.
Джим Блоу готов поддержать просьбу Лу и ходатайствовать о предоставлении средств. Он будет делать это не от имени инициатора экспедиции, а от лица погибших воинов и их семей. Его слова звучат веско и серьезно. Кажется, он сейчас процитирует девиз Береговой охраны «Semper paratus», что в переводе означает «Всегда наготове».
– Думаю, нам удастся добиться успеха, – уверенно заключил Джим.
А Лу вздохнул с облегчением. Мы пожали руки всем присутствующим и покинули переговорную.
Когда мы расставались, Лу хлопнул меня по плечу своей мясистой ладонью и спросил:
– Все прошло отлично, приятель, ведь правда?
Я кивнул и не стал напоминать про страшные дыры в бюджете проекта, непростые вопросы транспортировки людей и оборудования и другие трудные технические задачи, которые предстоит решить. Не сказал я и о сомнениях, терзавших меня до неожиданного, как внезапно налетевший ураган, вмешательства представителя Береговой охраны. Тогда, рисуя в блокноте, я совсем не был уверен, что все идет отлично.
Но на лице у Лу уже появилась безмятежная улыбка.
И он снова повторил то, что я уже несколько раз слышал от него:
– Мы вернем солдат домой.
Раньше в конце этой фразы повисал незримый знак вопроса. Теперь ничего такого не было. «Утиная охота» началась.
Разворот в горизонтальной плоскости
Ноябрь 1942 года
Монтеверде, старший лейтенант двадцати семи лет, был уроженцем города Анахайм в штате Калифорния. Он был небольшого роста, широкоплечим, крепкого телосложения, в общем, фигурой похож на спортсмена-борца. Лицо его красивой овальной формы отличалось выразительностью: грустные серо-зеленые глаза, римский нос, полная нижняя губа. Он не был похож на стереотипного лихого парня-летчика. Напротив, благодаря мягкой манере говорить и негромкому голосу Арманд производил впечатление человека спокойного, авторитетного, компетентного. Сослуживцы подшучивали над ним, называя «калифорнийским красавчиком», но при этом любили его и доверяли ему. Они знали, что Арманду, в отличие от многих других офицеров, военная карьера далась нелегко. Ему пришлось подрабатывать по ночам на бензоколонке, чтобы заплатить за обучение в летной школе. Затем он был пилотом мексиканской грузовой авиакомпании. И только после этого смог поступить на службу в ВВС США. За плечами у Монтеверде имелось семьсот часов налета, хотя опыт пилотирования «В-17» был намного меньше – всего пятнадцать часов.
Вторым пилотом «В-17» был Гарри Спенсер-младший, двадцатидвухлетний второй лейтенант из Далласа. Этот высокий и стройный зеленоглазый блондин ростом выше ста восьмидесяти сантиметров был красив, как ковбой. Когда он улыбался, на щеках и на подбородке у него появлялись симпатичные, почти детские ямочки. Летная форма необыкновенно шла ему, будто он был рожден для того, чтобы ее носить. При этом в нем не было заносчивости и высокомерия избалованного красавчика. Свойственные Спенсеру скромность и уравновешенность в значительной степени определили его жизненный путь: из него вышел пилот транзитных рейсов, а не неистовый летчик-истребитель. Умный, начитанный, неравнодушный к тому, что думают и чувствуют окружающие, Гарри был по натуре лидером, знающим, как сплотить команду. Недаром в свое время он «сделал карьеру» среди бойскаутов, достигнув высшего ранга этой молодежной организации – «скаут-орел». 1942-й был для Гарри богатым событиями годом: в апреле он женился на своей однокурснице по колледжу, также завершил курс летного мастерства в Southern Methodist University, а в сентябре поступил на службу в военно-воздушные силы.
На борту «В-17», конечно, были парашюты, но вряд ли в данной ситуации кто-то всерьез намеревался ими воспользоваться. Самолет не был охвачен огнем, он не подвергался атакам неприятеля, да и потом летчики в любом случае предпочли бы любыми средствами сохранить машину, чтобы не оказаться без укрытия на голом леднике в Гренландии.
Можно было слегка изменить курс, взяв западнее или восточнее, но командир и второй пилот не представляли, чем чревато смещение бомбардировщика всего в несколько градусов. Это могло спасти им жизнь, но могло и стать роковой ошибкой – все равно, что тянуть вслепую карту в игре, не понимая, какие масти у тебя уже есть на руках.
И, наконец, последним вариантом было повернуть обратно – к входу во фьорд и открытому морю. Это казалось наилучшим выходом из почти безвыходной ситуации. Правда, такой выбор тоже мог стать весьма рискованным. «В-17» мог находиться на высоте тридцать или менее метров от земли. Белая пустыня, в которую он попал, была весьма коварной, и пилоту не стоило полагаться на приборы, измеряющие высоту самолета над уровнем моря. Опытные полярные летчики рассказывали: бывало, летишь себе благополучно, ничто не предвещает беды, как вдруг оказывается, что скребешь днищем по льду. А в другой раз по показаниям датчиков готовишься уже встретиться с землей, а оказывается, что машина еще очень высоко.