Они поприветствовали друг друга: «Супа моран!» «Супа», – прозвучал ответ. Мы заказали чай, и, пока два воина внимательно разглядывали меня, Лкетинга начал разговор, произнося одни и те же предложения, которые я уже начинала понимать. Здесь у каждого незнакомого было принято спрашивать имя, место жительства, как обстоят дела у его семьи и животных, откуда он идет и куда направляется. После этого начиналось обсуждение предстоящих событий. Так в этой глуши происходил обмен информацией, который в городе осуществляется с помощью газет и телефона. Когда мы ходили куда-то пешком, такая беседа происходила с каждым встречным. Два морана поинтересовались, что это за мзунгу. Когда Лкетинга завершил разговор, мы вышли из чайного дома.
Мама вернулась и сразу занялась уборкой нашей старой маньятты. Крышу залатали картоном и циновкой. Коровьего навоза пока не было. Лкетинга пошел с Джеймсом в лес, чтобы нарубить еще колючих веток. Они хотели выправить забор и сделать его выше. Те, кто на время праздника оставался в Барсалое, рассказали, что несколько дней назад в деревню пробрались два льва и задрали коз. Они пришли ночью и перепрыгнули через колючий забор. Схватив коз, они бесследно исчезли в темноте. Воинов в краале не осталось, и преследовать хищников было некому. Теперь все старательно укрепляли свои заборы и делали их выше. Все вокруг только и говорили что об этом происшествии, подчеркивая, что нужно быть начеку, потому что они обязательно вернутся. В нашем краале им придется сложнее, так как рядом с хижиной мы поставили «лендровер», перекрыв таким образом часть пространства.
Вечером вернулись наши животные. Благодаря швейцарскому колокольчику мы с Лкетингой услышали их издалека и пошли им навстречу. Возвращение животных домой – очень красивое зрелище. Сначала проходят козы, а за ними коровы.
Наш ужин состоял из угали, который Лкетинга поел позднее, почти ночью, когда все заснули. Наконец-то мы смогли заняться любовью. Действовать следовало бесшумно, потому что мама и Сагуна спали меньше чем в двух метрах от нас. Однако это не мешало мне наслаждаться шелковистостью его кожи и его диким желанием. Когда все кончилось, он прошептал: «Теперь у тебя будет ребенок». Он произнес это так уверенно, что я рассмеялась. Тем не менее я вспомнила, что у меня уже давно не было месячных, но была склонна приписать это своему ослабленному состоянию, а не беременности. С мыслью о ребенке я заснула совершенно счастливой.
Ночью я проснулась оттого, что у меня сильно тянуло желудок. В следующий же миг я поняла, что у меня понос. Меня охватила паника. Я осторожно ткнула пальцем в Лкетингу, но он крепко спал. Боже мой, проход в заборе мне никогда не найти! Кроме того, поблизости могут бродить львы. Я бесшумно выбралась из маньятты и, оглядевшись, нет ли кого поблизости, присела за «лендровер». Понос длился бесконечно. Мне было очень стыдно, потому что я знала, что справлять большую нужду в пределах крааля – серьезное преступление. Воспользоваться бумагой я не могла и подтерлась нижним бельем, которое засунула под «лендровер». Сотворенное безобразие я засыпала песком в надежде, что к утру от этого кошмара не останется и следа. Я испуганно залезла обратно в маньятту. Никто не проснулся, только Лкетинга что-то тихо пробурчал.
Только бы не случилось следующего приступа! Ночь прошла спокойно, и только утром я помчалась в лес. Понос не прекращался, и мои ноги снова стали дрожать от слабости. Вернувшись в крааль, я незаметно взглянула на место своего преступления и с облегчением заметила, что там все чисто. Наверное, бродячая собака уничтожила все следы. Я сказала Лкетинге, что у меня проблемы и что я хочу попросить в миссии лекарства. Несмотря на активированный уголь, понос продолжался весь день. Мама принесла мне домашнее пиво, я должна была выпить целый литр. Оно выглядело отвратительно, и вкус у него был не лучше. Однако после двух стаканов я захмелела и целый день продремала.
Через какое-то время вернулись юноши. Лкетинга был в деревне, и никто не мешал мне наслаждаться общением. Мы говорили обо всем на свете, о Швейцарии, о моей семье и предстоящей свадьбе. Джеймс восхищался мной и гордился тем, что его брату, которого он считал человеком непростым, досталась белая хорошая жена. Юноши много рассказали мне о своей школе, о строгом директоре и о том, как сильно отличается жизнь тех, кто посещает школу. Многое в родительском доме теперь казалось им непонятным. Они приводили примеры, над которыми мы дружно смеялись.
Джеймс спросил, почему бы мне не начать зарабатывать деньги, ведь у меня есть машина. Я могла бы привозить для сомалийцев кукурузу или сахар, перевозить людей и т. д. Из-за ужасного состояния дорог заниматься этим я не хотела, но сказала, что после свадьбы обязательно найду какое-нибудь дело, которое будет приносить мне доход. Я мечтала иметь собственный магазин и торговать продуктами, но пока это было только желание. Я была слишком слаба, и прежде нам следовало узаконить наши отношения. Только после этого я должна была получить разрешение на работу. Услышав о магазине, юноши пришли в восторг. Джеймс заверил меня, что через год, закончив школу, обязательно мне поможет. Эта мысль показалась мне очень заманчивой, но все же год – довольно большой срок.
Лкетинга вернулся, и вскоре юноши уважительно покинули нашу маньятту. Он спросил, о чем мы разговаривали. Я поделилась с ним идеей насчет магазина. К моему изумлению, он тоже очень обрадовался. На весь район это был бы единственный магазин масаи, и сомалийцы остались бы без покупателей, потому что местные предпочтут ходить к людям из своего племени. Он сказал, что на это потребуется много денег, и спросил, есть ли у меня необходимая сумма. Я успокоила его, сообщив, что у меня осталось немного денег в Швейцарии. Идея была хорошая, но ее еще нужно было хорошенько обдумать.
Через два дня ученикам предстояло вернуться в школу. Меня это очень огорчало, потому что с ними было гораздо веселее. Планы о том, чтобы открыть свой магазин, становились все более определенными, и я решила съездить в Швейцарию, чтобы набраться сил и привести свой вес в норму. Меня привлекала возможность доехать до Маралала на машинах Роберто или Джулиани. Тогда наш «лендровер» я могла бы оставить здесь. Я тут же сообщила Лкетинге о своем решении. Узнав, что через два дня я уезжаю, он пришел в смятение. Я пообещала ему подумать о магазине и привезти деньги. Его я за это время попросила узнать, где и как мы можем построить здание. В ходе обсуждения идея магазина стала еще конкретнее. Теперь мне нужно было только время, чтобы все подготовить и набраться сил.
Лкетинга снова испугался, что я его брошу. На этот раз меня поддержали юноши и дословно перевели ему мое обещание вернуться через три-четыре недели совершенно здоровой. Я сказала, что точную дату приезда сообщу тогда, когда у меня на руках будут билеты. Я решила поехать в Найроби наудачу в надежде купить билет на ближайший самолет. С тяжелым сердцем он согласился. Я оставила ему немного денег, примерно триста франков.
Захватив с собой только самое необходимое, я с группой школьников стояла возле миссии и ждала отъезда. Время отъезда нам было неизвестно, но все знали, что тот, кто опоздает, пойдет до Маралала пешком. Меня провожали мама и мой любимый. Мама давала Джеймсу последние указания, а я утешала Лкетингу. Он не знал, как пережить месяц без меня. Потом пришел Джулиани. Я села на переднее сиденье, а юноши – на заднее. Лкетинга помахал мне и на прощание сказал: «Заботься о нашем ребенке!» Я улыбнулась.
Пастор Джулиани мчался по дороге с такой скоростью, что удержаться на месте стоило мне большого труда. Мы почти не разговаривали друг с другом. Когда я сказала, что вернусь через неделю, он ответил, что на выздоровление уйдет не меньше трех месяцев. О такой длительной разлуке с Лкетингой не могло быть и речи.