Она знала, что за пределами светлого круга они подстерегают ее, словно волки, но теперь у нее была власть удерживать их, голодных, в повиновении.
Душа забывала, но рассудок помнил. Тэсс шла озаренная светом, но знала, что за ее спиной всегда стоят эти темные призраки. И каждый день они либо немного отступали, либо приближались.
Однажды вечером все обитатели мызы ушли, а Тэсс и Клэр должны были остаться сторожить дом. Разговаривая с Клэром, она задумчиво взглянула на него – он смотрел на нее с восхищением.
– Я недостойна тебя! Нет, недостойна! – воскликнула она, вскакивая с низкой скамеечки.
Казалось, ее пугали и его преклонение и собственная ее радость. Клэр, считая причиной ее волнения то, что на самом деле составляло лишь малую часть этой причины, сказал:
– Тэсс, дорогая, мне неприятно, когда ты так говоришь. Достоинство человека заключается не в умении щегольнуть внешним лоском, которого требуют жалкие условности, принятые в обществе, а в правдивости, честности, справедливости, чистоте и добром имени – как у тебя, моя Тэсс!
Она старалась подавить рыдания. Как часто сердце ее ныло, когда в церкви перечислялись эти добродетели, и как странно, что именно теперь вздумал он о них вспомнить!
– Почему ты не остался и не полюбил меня, когда я… когда я жила с братьями и сестрами… и мне было шестнадцать лет, а ты танцевал на лугу? Почему ты меня не полюбил, почему? – бормотала она, заламывая руки.
Энджел стал ее утешать и успокаивать, думая – и не без основания – о том, какая она нервная и как бережно должен он к ней относиться, когда счастье ее будет всецело зависеть от него.
– Да, почему я не остался? – повторил он. – Я тоже об этом думаю. О, если бы я знал! Но почему ты так горько сожалеешь… стоит ли так огорчаться?
По-женски скрытная, она схитрила:
– Твое сердце принадлежало бы мне уже четыре года, и я бы не потеряла этих лет. Была бы счастлива гораздо дольше!
Так могла бы терзать себя зрелая женщина с темным прошлым, сотканным из интриг, а не простодушная двадцатилетняя девушка, которая в годы ранней юности попала, словно птица, в силки. Чтобы успокоиться, она встала со своего маленького табурета и вышла из комнаты, опрокинув его подолом юбки.
Клэр остался сидеть у очага, в котором весело трещали сырые ясеневые сучья, и на концах их пузырился сок. Тэсс вернулась успокоенная.
– Не кажется ли тебе, Тэсс, что ты чуточку своенравна и порывиста? – добродушно сказал он, положив для нее подушку на табурет и усаживаясь подле, на скамью. – Я хотел кое о чем тебя спросить, а ты вдруг убежала.
– Да, пожалуй, я своенравна, – прошептала, она.
Потом подошла и положила руки ему на плечи.
– Нет, Энджел, право же, я нисколько не своенравна – то есть это у меня не в характере.
И, словно желая убедить его, она села рядом с ним на скамью и положила голову ему на плечо.
– О чем ты хотел меня спросить? Я на все отвечу, – продолжала она покорно.
– Тэсс, ты меня любишь и согласилась быть моей женой, а отсюда вытекает вопрос: когда день нашей свадьбы?
– Мне нравится жить так, как теперь.
– Но в начале нового года или немного позднее я должен подумать о том, чтобы начать свое собственное дело. И раньше, чем меня поглотят новые заботы, я хотел бы получить твое согласие.
– Но если рассуждать практически, не лучше ли будет нам повенчаться после этого? – робко возразила она. – Хотя я даже подумать не могу, что ты уедешь и оставишь меня здесь!
– Ну конечно! И это было бы гораздо хуже. Мне нужна твоя помощь, когда я буду устраиваться на новом месте.
Мне нужна твоя помощь, когда я буду устраиваться на новом месте. Ну, так когда же свадьба? Через две недели?
– Нет, – сказала она серьезно. – Мне о многом надо подумать.
– Но…
Он ласково привлек ее к себе.
Теперь, когда недалек был день свадьбы, ей стало страшно. Но не успели они обсудить этот вопрос, как из-за спинки скамьи вышли фермер Крик, миссис Крик и две работницы.
Тэсс отскочила от Клэра, словно резиновый мяч; лицо ее раскраснелось, глаза заблестели.
– Я знала, что так оно и будет, если я сяду рядом с ним! – воскликнула она с досадой. – Так я и знала, что они войдут и поймают нас! Но, право же, я не сидела у него на коленях, хотя и могло показаться, будто сидела.
– Ну, если бы нам ничего не сказали, мы бы и не заметили при таком свете, как вы тут сидите, – отозвался фермер и повернулся к жене с видом человека, ничего не смыслящего в любовных делах. – Никогда не следует гадать о том, что думают другие люди, когда они ничего не думают. Да я бы и не приметил, где она там сидит, если бы она сама не сказала.
– Мы скоро поженимся, – проговорил Клэр с напускным спокойствием.
– А, вот оно что! От души рад это слышать, сэр. Я давно уже подумывал, что так оно и случится. Она слишком хороша для доильщицы, я это сказал, как только ее увидел. Находка для всякого мужчины и чудесная жена для джентльмена-фермера; с такой помощницей вам никакого управляющего не нужно.
Между тем Тэсс скрылась. Смутили ее не столько грубые похвалы Крика, сколько взгляды вошедших с ним девушек.
После ужина, когда она поднялась в спальню, все ее товарки были уже там. Горел свет, девушки в белых рубашках сидели на своих кроватях и, словно мстительные привидения, поджидали Тэсс.
Но вскоре она убедилась, что злого чувства к ней они не питают. Ведь они лишились того, чего никогда не имели. Настроение их было скорее задумчивым и созерцательным.
– Он на ней женится! – прошептала Рэтти, не спуская глаз с Тэсс. – Как это видно по ее лицу!
– Ты и вправду выйдешь за него замуж? – спросила Мэриэн.
– Да, – сказала Тэсс.
– Когда?
– Когда-нибудь.
Они подумали, что она хочет уклониться от ответа.
– Да… она выходит за него… за джентльмена! – повторила Изз Хюэт.
И три девушки, словно зачарованные, одна за другой встали с постели и босиком подошли к Тэсс. Рэтти положила руки ей на плечи, как будто хотела убедиться, что совершившееся чудо не сделало ее подругу бесплотной, Изз и Мэриэн обняли ее за талию, и все три смотрели ей в лицо.
– Странно это! Я даже представить себе не могу! – сказала Изз Хюэт.
Мэриэн поцеловала Тэсс и после поцелуя прошептала:
– Да.
– Почему ты ее поцеловала? Из любви к ней или потому, что ее целовали другие губы? – сухо спросила Изз.
– Я об этом не подумала, – простодушно ответила Мэриэн. – Я только почувствовала, как это странно… странно, что его женой будет она, а не кто-нибудь другой. Я не о нас говорю – мы-то никогда об этом не думали и только любили его. А все-таки его женой будет она, а не какая-нибудь знатная леди в драгоценных камнях и золоте, в шелку и атласе; она – такая же, как и мы.
– Вы не разлюбите меня за это? – тихо спросила Тэсс.
Фигуры в белых ночных рубашках молча наклонились к ней, словно в ее глазах искали ответа.
– Я не знаю… не знаю, – пробормотала Рэтти Придл. – Я хочу тебя ненавидеть – и не могу.
– И я тоже, – как эхо отозвались Изз и Мэриэн.