. Та же расселина… от одной стенки к другой… какие скользкие!.. Все время спуск… влажная глина… и вот дневной свет… ясный день!.. Это здесь!.. Это оно! Я точно угадал!.. Они заняты только жратвой, наши детки!.. Тянут все, что можно, из этого ущелья, бесконечно снуют туда-сюда, из лавочек, которые мы видели… впечатанных в глину… аптека? Бакалея?… Никогда не узнаю… я уверен только в том, кто сидит, выпотрошенный за кассой, его кишки раскиданы повсюду… это их забавляет… хлеб, банки с молоком, варенье… идут гуськом… тащат множество отверток… консервных ножей… штопоров… вероятно, из бакалейного магазина… и бутылки, вперемешку… наверное со спиртным… думаю, с ликером… мощный алкогольный резерв… они все это кладут на брезент, именно так я и думал, возле входа… брезент Фелипе… чего только не припас бакалейщик!.. Теперь он получил за все сполна, живот распорот, кишки вывалились…
– Dottore! Dottore! Мы опаздываем!
Фелипе торопит… разумеется, он прав… я плохо ориентируюсь в происходящем…
– Конечно!.. На поезд!.. На поезд!
Малышам лучшего и не надо… им есть что тащить за собой… полный куль… его подтягивают к нам, мы все вместе, за четыре конца… волочим за собой… брезент крепкий… нас не так мало… мы с малышами доберемся… Господи, я так и не сосчитал их!.. Идем прежним маршрутом, расселина, она скользкая… глину слегка присыпало снегом… снежная пыль… итак, вперед, к нашему поезду, к нашим платформам! Надеюсь, что они еще на месте!.. Что поезд не ушел! Во всяком случае оттуда, с насыпи, нас окликают!.. Хриплыми голосами!.. Los! Los!.. Фриц!.. Два фрица!.. Чтобы поторопились!.. Не пассажиры! Пассажиры не разговаривают… это машинисты, они спешат… но у нас полно провизии… и это не они, а мы волочим брезент, мы и наши малыши, слюнявчики… тяжело, рывками!.. Передышка! И – хоп!.. Дальше… огромный куль… это не они, это мы!.. Жадно вцепившись… Бебер сопровождает нас, он на свободе… присматривает за нами… порядок! Идем!.. Пока еще вдоль доков… вы нас видите… плохо! Los! Los!.. Те, наверху, нетерпеливы!.. Но и не думают нам помочь!.. Мы падаем с ног, а им плевать! И что там у них такого сверхсрочного?… Пожар?… Все время пожар, повсюду пожар!.. Черт побери! Идиоты!.. «Ja!/а/Идем!»… Мы уже почти пришли… но действительно, малыши слишком устали, спотыкаются, они больше не могут… приходится вместе с брезентом тащить и их… они цепляются за нас… останавливаемся, реанимируем их, если можно так сказать… и снова трогаемся в путь!.. Ну вот!.. Вот! А те, наверху, теперь я их вижу, нетерпеливых… Los! Los!.. Два машиниста… подходим… Что мы принесли?… Есть, может, какое-нибудь складское помещение и под этой насыпью?… А тот пузырь… я вам рассказывал… не буду пересказывать снова… высокий, с собор Парижской Богоматери… мы уже почти на месте… сплошные камни… и насыпь… но я не вижу ни одного пассажира… ни единого! Все уехали в Гамбург?… Или вернулись туда, откуда прибыли, втиснувшись между прожекторами?… Все платформы пустые?… А двое наших крикунов никак не успокаивались… Los! Los!.. Ну что у них случилось-то?… Was?… Я тоже ору!.. Что?… ВВС. «Летающие крепости»! Тревога!.. Эпилептики они, что ли?… Здесь постоянная «тревога», так или нет? Пускай пошевеливаются! Они орут… надо освободить платформы!.. Все сгорит!.. Ладно!.. Вперед!.. А Одиль? О, она не шевелится!.. Хоть гром ее разрази! Хоть все запылай вокруг!.. Она отвергает наше предложение увести ее!.
. Ну что у них случилось-то?… Was?… Я тоже ору!.. Что?… ВВС. «Летающие крепости»! Тревога!.. Эпилептики они, что ли?… Здесь постоянная «тревога», так или нет? Пускай пошевеливаются! Они орут… надо освободить платформы!.. Все сгорит!.. Ладно!.. Вперед!.. А Одиль? О, она не шевелится!.. Хоть гром ее разрази! Хоть все запылай вокруг!.. Она отвергает наше предложение увести ее!.. Нет! Она кашляет, харкает кровью, пускай! Она не хочет больше путешествовать… только бы я забрал ее ублюдков, только бы я их спас! Она передает их нам! Насколько можно судить по их виду, им нравится с нами, они даже улыбаются, разумеется своеобразно, икая и брызгая слюной, я впервые вижу, что они смеются… они ковыляют, спотыкаются, шлепаются в грязь, пускают слюни, плачут, но, в общем, им весело… Фелипе открывает им банки со сгущенкой, сначала с помощью куска железа, а потом консервным ножом, этого добра полно в брезенте… они все сосут молоко… «по вагонам»… малышей не интересует Одиль, они видят, что мы садимся, карабкаются за нами, все вместе, устраиваются на первой платформе, рядом с Лили, Бебером, со мною… но наш продуктовый груз?… Наши ящики, варенье, хлеб?… И плитки шоколада? Фелипе помогает, и два старых машиниста, весь наш «навар» и брезент уже на платформе!.. О, разместились! Сразу же за локомотивом… один я еще не сел, стою, наблюдаю… должен сказать, маленькие кретины помогают, сколько же их?… Я их так и не сосчитал… оставляем четыре банки молока для Одиль, варенье и много хлеба… «Фелипе! Фелипе!..» Он смылся, он отвечает мне с другой платформы, он грузится в спешном порядке, его поезд сформирован!.. Его «Магдебург»… «Dottore! Dottore!..» Он встретится soun patroun… я не отвечаю… сначала я сам влезу! Наша платформа… с брезентом, я смогу!.. Я цепляюсь за брезент, я держусь!.. Удалось! Прямо в кучу провианта!.. Как малыши заливаются, прямо икают от смеха!.. Как я жалок!.. Мне плевать!.. Я на месте!., наши двое старикашек, двое наглецов, потешаются над нами!.. Да!.. Они стары, как я теперь, «тревога», отсутствие «тревоги», какое это имеет для них значение?… В определенном возрасте ничто уже больше не трогает… по крайней мере, уже не хочется быть рупором общественных жизней, продавцом «вечных пилюль»… главное: чтобы всего было вдоволь, и я лежу сверху… сколько же мы натащили из этого грота!.. Этот глиняный пузырь, в общем… этот грот… мрак… погребенная бакалейная лавочка?… На первое время хватит… надо бы произвести инвентаризацию… продуктов, ящиков и воспоминаний… «В путь!.. В путь! Los! Los!» Моя очередь орать!.. Пускай эвакуируют эти чертовы платформы!.. Ах, все это сгорит!.. Понимаю! Я тоже!.. Я кричу им: тревога! Тревога! И пусть все это катится!.. Вагоны, локомотив и варенье, и банки с молоком!.. Как и двое семидесятилетних придурков с их «тревогой», двое нахальных беззубых плешивцев… которые позволяют себе отдавать нам приказания!.. «Лентяи! Лентяи!..» Я заткну им глотки… «Катитесь! Катитесь! Саботажники!.. Слабоумные старикашки!.. Предатели!.. » Вот слово, хорошо мне знакомое: verrater! Они меня не знают!.. На свою голову!.. Они узнают! Это подействовало!.. Доказательство? Наш вагон дрожит, и я, и Лили, и Бебер в сумке… поезд тронулся с места… сейчас поедем… так и есть! Счастлив, что я заставил себя признать, а то бы не сдвинулись!.. Гнев полезен иногда, особенно когда больше нет сил… наконец мы двигаемся!.. Локомотив не гудит, не пыхтит… пуф! Пуфф!.. Я не говорю «до свиданья»! Некому… ни Фелипе, ни Одиль… они решили для себя, оба!.. Ладно! Характеры? Хорошо! Я тоже, привет! Доказательством того, что был там, служат мои очень точные воспоминания… и то, что я не сделал ни одной заметки, вы только представьте!.