Его общительность вызывала к нему лишь враждебное отношение.
Помню, как то у тети сидела в гостях жена доктора. Вошла Эмили и сказала дяде, что с ним хочет поговорить мистер Джордж Кемп.
– Но ведь звонили, по моему, в парадную дверь, – сказала тетя.
– Да, он пришел с парадного хода.
Наступила неловкая пауза. Никто не знал, как себя вести при таких необычных обстоятельствах, и даже Эмили, прекрасно понимавшая, кто должен
входить через парадную дверь, кто – через боковую, а кто – с черного хода, и та немного растерялась. Думаю, что добродушная тетя была просто
поражена, как это кто то может поставить себя в такое ложное положение; а жена доктора презрительно фыркнула. Наконец дядя собрался с мыслями.
– Проведите его в кабинет, Эмили, – сказал он. – Я приду туда, как только допью чай.
Но Лорд Джордж был по прежнему полон кипучей энергии, весел и шумен. Он говорил, что наш город – как мертвый и что он его разбудит. Он добьется,
чтобы сюда пустили экскурсионные поезда. Почему бы Блэкстеблу не стать вторым Маргетом? И потом, почему бы нам не иметь своего мэра? В Ферн Бей
есть мэр.
– Наверное, сам метит в мэры, – говорили в Блэкстебле, брезгливо морщась. – Не доведет его гордыня до добра.
А дядя замечал, что насильно мил не будешь.
Я должен добавить, что относился к Лорду Джорджу с тем же высокомерным презрением, как и все вокруг. Меня возмущало, что он осмеливается
останавливать меня на улице, называть по имени и говорить со мной так, будто у нас одинаковое положение в обществе. Он даже предлагал мне играть
в крикет с его сыновьями – моими ровесниками. Но они ходили в среднюю школу в Хэвершеме, и я конечно же не желал иметь с ними никакого дела.
То, что рассказала Мэри Энн, заинтриговало и поразило меня, но мне трудно было этому поверить. Слишком много романов я прочел и слишком многое
усвоил в школе, чтобы не знать кое что про любовь, – но я думал, что все это относится только к молодым людям. Я не мог представить себе, чтобы
такие чувства испытывал бородатый человек, у которого есть сыновья, мои ровесники. Я думал, что после женитьбы все это кончается. То, что могут
влюбляться люди, которым за тридцать, казалось мне отвратительным.
– Не хочешь же ты сказать, что они делали что то нехорошее? – спросил я у Мэри Энн.
– Судя по тому, что я слыхала, чего только Рози Гэнн не делала. И Лорд Джордж был не единственным.
– Ну погоди, почему же у нее не было ребенка?
В романах я читал, что стоит красивой женщине не устоять перед искушением, как у нее появляется ребенок. Суть дела всегда излагалась с
бесконечной осторожностью, иногда на нее просто намекало многоточие, но результат был неизбежным.
– Везеньем, думаю, взяла, а не умом, – сказала Мэри Энн, но тут же опомнилась и перестала вытирать тарелки. – Сдается мне, уж очень много ты
знаешь, – сказала она.
– Конечно, знаю, – важно ответил я. – Черт возьми, ведь я уже почти взрослый, верно?
– Одно могу сказать, – продолжала Мэри Энн. – Когда миссис Ривз выгнала ее, Лорд Джордж устроил ее в «Перья принца Уэльского» в Хэвершеме и вечно
таскался туда в своей двуколке. Не говори мне только, будто пиво там лучше, чем здесь.
– А почему тогда Тед Дриффилд на ней женился? – спросил я.
– Спроси что нибудь полегче, – ответила Мэри Энн. Там, в «Перьях», он ее и увидел. Должно быть, больше никто за него не хотел идти. Ни одна
приличная девушка за него бы не вышла.
– А он знал про нее?
– Это уж у него спроси.
– А он знал про нее?
– Это уж у него спроси.
Я умолк. Все это очень озадачивало.
– А как она теперь выглядит? – спросила Мэри Энн. – Я не видала ее с тех пор, как она вышла замуж. Я даже не разговаривала с ней, как услышала
про все эти делишки в «Железнодорожном гербе».
– Она выглядит хорошо, – сказал я.
– Вот и спроси ее, помнит ли она меня, – посмотрим, что она скажет.
6
Я окончательно решил на следующее утро ехать вместе с Дриффилдами, но знал, что если спрошу разрешения у дяди, то ничего хорошего из этого не
получится. Если он узнает об этом потом и будет ругаться, – тут уж ничего не поделаешь, а если Тед Дриффилд спросит, разрешил ли мне дядя ехать,
то я был готов ответить, что разрешил. Но в конце концов врать мне не пришлось После обеда, во время прилива, я собрался на пляж купаться, а дядя
пошел со мной: у него были какие то дела в городе. Не успели мы миновать «Медведь и ключ», как оттуда вышел Тед Дриффилд. Он заметил нас и прямо
направился к дяде. Я был поражен его спокойствием.
– Добрый день, священник, – сказал он. – Вы меня помните? Я еще мальчишкой пел у вас в хоре. Я Тед Дриффилд. Мой папаша служил управляющим у мисс
Вулф.
Мой дядя, человек очень робкий, был захвачен врасплох.
– Да, да, здравствуйте. Я был очень огорчен, когда узнал, что ваш отец умер.
– Я познакомился с вашим юным племянником. Вы не разрешите ему завтра со мной прокатиться? Одному ему кататься скучно, а я собираюсь снять
оттиски с одной надгробной доски в Ферн Черче.
– Это очень любезно с вашей стороны, но…
Дядя собирался было ответить отказом, но Дриффилд перебил его:
– Я присмотрю, чтобы он вел себя хорошо. Наверное, он тоже захочет сделать для себя оттиск – все таки польза. Бумаги и воску я дам, так что ему
это ничего не будет стоить.
Дядя не отличался последовательностью в рассуждениях, и предложение Дриффилда заплатить за мою бумагу и воск так его обидело, что он совсем забыл
о своем намерении запретить мне ехать.
– Он вполне может и сам купить бумагу и воск, – сказал дядя. – У него хватает карманных денег, и уж лучше пусть тратит их на что нибудь в этом
роде, чем объедаться лакомствами.
– Ну ладно, пусть зайдет в писчебумажный магазин Хейуорда и попросит такой же бумаги, какую я брал, и воску.
– Я пойду сейчас, – сказал я и, пока дядя не передумал, помчался через улицу.
7
Не знаю, почему Дриффилды так заботились обо мне, – разве что просто по доброте сердечной. Я не был ни умен, ни разговорчив, и если развлекал
Теда Дриффилда, то без всякого намерения с моей стороны. Может быть, его забавляло мое высокомерие. Я оставался при своем убеждении, что снисхожу
до общения с сыном управляющего мисс Вулф, да еще к тому же писакой, как его называл дядя; и когда я, вероятно с легким оттенком презрения,
попросил у него почитать какую нибудь его книжку, а он сказал, что мне будет неинтересно, я поверил ему на слово и настаивать не стал.
Мой дядя, однажды разрешив мне покататься с Дриффилдами, больше не возражал против нашего знакомства. Иногда мы вместе ходили под парусами,
иногда ездили в какое нибудь живописное место, где Дриффилд делал наброски акварелью. Не знаю, был ли тогда климат в Англии лучше или это просто
юношеская иллюзия, но мне помнится, будто все это лето солнечные дни шли один за другим непрерывной чередой. Я начал чувствовать странную
привязанность к этой холмистой, плодородной и уютной местности.