– Если будешь их нарушать, я непременно тебе об этом скажу. Так что ты уж постарайся держаться в рамках.
Я пыталась напустить на себя суровый вид, но он как ни в чем не бывало продолжал ухмыляться. Не на шутку разозлившись, я быстрым шагом прошла в кафетерий.
– Ты со всеми своими друзьями так же строга? – хихикнул он, догоняя меня.
– Мой единственный друг – Сара. И она всегда играет по правилам. Ей не надо ничего объяснять, – бросила я на него сердитый взгляд, чтобы он понял, что я не шучу.
Но он, похоже, и не думал обижаться, наш разговор его искренне забавлял.
– Ты что, ограничишься яблоком и батончиком гранолы? – поинтересовался он, когда мы выбрались из очереди.
– Я же сказала, что не хочу есть. И вообще, разве мы не собирались через пару часов пообедать?
– Да, но ты ведь спортсменка, у тебя сегодня игра, и тебе просто необходимо усиленное питание. – Его голос звучал почти озабоченно.
– Правильно, – согласилась я и взяла банан.
– Да уж, это сильно меняет дело, – неодобрительно покачал головой Эван.
Но я не стала его слушать, а торопливо ушла вперед, так что ему пришлось меня догонять.
Когда мы вошли в художественный класс, Эван сразу же устроился на табурете рядом со мной, а я занялась только что начатым холстом, на который уже успела нанести мазки зеленой краски. Рядом я положила снимок осенней листвы.
– Ну что, тяжело было ко мне привыкнуть?
Поначалу я решила, будто он валяет дурака, но, повернувшись к нему лицом, поняла, что он настроен вполне серьезно.
– Вовсе нет, – заверила я его. – Дело не в этом. Я тебя не понимаю. Ты говоришь странные вещи. Они либо совсем ничего не значат, либо, наоборот, слишком много значат. Я не хочу, чтобы ты меня доставал. Вот так-то. – И, вернувшись к работе над картиной, я принялась смешивать на палитре зеленую краску разных оттенков.
– Значит, я все же тебя достал, – подарил он мне свою фирменную ухмылку.
– Нет. Пока я пытаюсь этого не допустить. И уж можешь мне поверить, ставить меня в неловкое положение – не самый достойный способ одержать надо мной верх, – сверкнув глазами, выпалила я.
– Мне очень жаль, – не совсем искренне улыбнулся он.
– Кто бы сомневался, – сердито фыркнула я.
Я продолжила смешивать краски, которые наносила на холст пятнами и крупными мазками. Эван стоял рядом и молча наблюдал. Меня ужасно смущало его присутствие, а в голову не приходило ничего умного, что можно было бы сказать, чтобы сгладить неловкость.
– Думаю, мне стоит пойти во двор поработать над своим заданием, – наконец заявил он. – Встречаемся после занятий возле шкафчиков.
– Хорошо, – не оборачиваясь, бросила я, а когда он ушел, отложила в сторону кисть и с облегчением вздохнула.
Он все ближе подбирался ко мне, и если мои колючие ответы его явно забавляли, то меня уже начинали всерьез беспокоить несвойственные мне вспышки раздражения. Я решила сделать его своим другом, чтобы хоть как-то влиять на ситуацию. Но сейчас явно сваляла дурака, так как, пытаясь держать его на расстоянии, вела себя неоправданно жестоко. И если я продолжу в том же духе, то он вообще не захочет со мной общаться и будет совершенно прав.
Эван, как и обещал, ждал меня у шкафчика.
– Привет! – ласково улыбнулась я в надежде, что он еще не успел пожалеть о своем приглашении.
– Привет! – улыбнулся он в ответ.
– Ну что, вернулся за очередным нагоняем? – потупившись, спросила я.
– Ничего, как-нибудь справлюсь. – Он попытался поймать мой взгляд, и мне волей-неволей пришлось посмотреть ему прямо в глаза. – А кроме того, я уже привык к твоей ершистости. Меня это не особо задевает.
– А кроме того, я уже привык к твоей ершистости. Меня это не особо задевает. И вообще, иногда ты бываешь ужасно забавной.
– Здорово! Я тут стою как дура, переживаю, что слишком круто с тобой обошлась, а тебе все хихоньки да хаханьки. Надеюсь, я смогла продемонстрировать себя с лучшей стороны, – повернувшись к своему шкафчику, сказала я.
– Именно поэтому я и здесь, – прошептал он мне на ухо, и я оцепенела.
Я почувствовала, как его рубашка трется о мою спину, и мне стало трудно дышать. Но оказывается, он просто хотел достать с верхней полки свои книги. Мое сердце тут же начало вести себя совершенно неподобающим образом, а щеки предательски покраснели. И только когда Эван отвернулся, я смогла свободно вздохнуть.
– Мне надо кое-что забрать из своего шкафчика. Хорошо?
– Конечно, – еще не успев до конца прийти в себя, еле слышно ответила я.
Он закинул книжки в рюкзак, и мы прошли по абсолютно пустому коридору. Я почувствовала страшное облегчение, поняв, что нам удастся уйти без свидетелей. Мне жутко не хотелось давать пищу для сплетен. А еще больше не хотелось, чтобы меня застукали на том, что я прогуливаю школу. Пусть даже не уроки, а только самостоятельные занятия.
Я нервно озиралась по сторонам, ожидая, что нас вот-вот остановят и спросят, куда это мы собрались. Но все обошлось. Мы молча прошли сквозь серую пелену тумана к его машине. Эван открыл мне дверь. Этот учтивый жест снова застал меня врасплох.
– Если учесть, какая на улице грязь, то игра сегодня будет занятной, – заметил он, заводя мотор.
– Да уж, скорость явно будет не та, – согласилась я. – Хотя мне нравится скользить по грязи.
– Понимаю, что ты имеешь в виду.
Я расслабилась, откинулась на обитую кожей спинку, и мы проговорили всю дорогу до его дома.
Эван жил в одном из исторических зданий в центре города. Длинная аллея вела к белому фермерскому дому с черными ставнями, перед которым раскинулась ухоженная лужайка с величественным кленом в красном убранстве. Дом опоясывала широкая веранда с белыми креслами-качалками и гамаком. Все это напоминало трехмерную картину Нормана Рокуэлла. В конце аллеи, уже за домом, располагался двухэтажный амбар, перестроенный под гараж. А еще дальше раскинулось необъятное поле в обрамлении деревьев, и ни одного дома в пределах видимости.
Мы вошли в боковую дверь, которая вела на кухню – просторную, оснащенную по последнему слову техники, с отдельной обеденной зоной. Здесь был сохранен деревенский стиль настоящего фермерского дома, с закопченными балками и потемневшей от времени деревянной обшивкой стен.
– Чего-нибудь выпьешь? У меня есть содовая, вода, сок и охлажденный чай, – сказал Эван, положив рюкзак на стул. Кухонная зона была отделена полукруглой барной стойкой, а к обеденному столу из темного дерева вели три широкие ступени.
– Охлажденный чай – то, что надо, – ответила я, усаживаясь на стул возле стойки, и Эван достал из холодильника стеклянный кувшин с чаем.
– Мне понравилась верстка газеты, – заметил он, протягивая мне стакан. – В моей предыдущей школе газета выглядела куда топорнее, так как печать была самопальной. Скорее рекламный листок, нежели серьезное печатное издание. А «Уэслин-хай таймс» и вправду напоминает настоящую газету.
– Спасибо. Ты уже получил комментарии по поводу своей статьи? Ведь она помещена на первой полосе.
– Конечно, – усмехнулся он, поскольку единственную благодарность – за прекрасный стиль – он получил именно от меня. – Интересовались в основном источниками информации и возможностью сохранить конфиденциальность. Это начинает немного действовать на нервы, но ничего другого я и не ожидал. – Он ненадолго задумался, а потом добавил: – А вот у тебя я специально не стал брать интервью.