– Здесь ты видишь меня таким, какой я есть, – однажды сказал он. – Здесь нет ничего наносного, лишнего. Это – я, а это – цветы, которые требуют заботы.
– Нельзя дни и ночи напролет, без перерыва, спасать чужие жизни. Тебе нужно иногда и отвлекаться.
– Ну, моя работа все же не так драматична. Сегодня у меня было два больных горла, две занозы и – я цитирую: «забавная родинка». Правда, одна заноза была в весьма неудобном для молодожена месте. Я посоветовал ему или отшлифовать верстак его отца, или пользоваться кроватью. Этот парень и его молодая жена пока не могут позволить себе собственный дом и живут с родителями. Вот им и приходится прибегать к всевозможным уловкам, чтобы остаться наедине.
Джекка засмеялась. В Тристане Олдридже не было ничего скучного, не было ничего такого, что ей не нравилось. Кроме, пожалуй, города, в котором он жил. Да и последнее, по большому счету, было неправдой. Ей нравился Эдилин.
Ей не нравилась она в нем. Хотя после модного шоу Джекка стала частью маленького городка. Ее стали считать защитницей девочек, слишком застенчивых и неуверенных в себе, чтобы стать лидерами. Если она шла по городу, ее обязательно кто-нибудь останавливал и спрашивал о Клубе успевающих учеников.
Однажды, когда они обедали, Ким вдруг начала смеяться.
– В чем дело? – удивилась Джекка.
– Ты хотя бы сама заметила, что, пока мы здесь сидим, смоделировала три костюма?
Джекка нахмурилась. Девочки, увидев ее через окно, заходили в закусочную, и она знала зачем. Она внимательно смотрела на каждую и тут же рисовала на салфетке платье или костюм. Еще она давала советы относительно причесок.
– Поговори с парикмахером относительно стрижки покороче и обязательно покрась брови и ресницы, – сказала она четырнадцатилетней девочке с платиново-белыми волосами.
Только услышав слова Ким, Джекка поняла, насколько ей стали близки дела Эдилина, и это ее не обрадовало. Ей следует больше думать о живописи.
Пора было поговорить с Тристаном, выяснить очень серь езные вопросы. Как-то не вовремя он решил преподнести ей сюрприз, но с этим уже ничего не поделаешь. Придется немного подождать. А уж потом они все обсудят.
После душа они быстро позавтракали, сели в машину Тристана и поехали по дороге, ведущей в Вильямсбург. Конечным пунктом их маршрута оказалась парковка, сплошь заросшая сорняками, перед большим старым кирпичным строением.
– Что ты об этом думаешь? – спросил Трис.
– Ничего хорошего, – уверенно ответила Джекка. – Крыша, стены, фундамент… Здесь все требует основательного ремонта. – Она с любопытством взглянула на Тристана. Все-таки интересно, что он задумал и какое это имеет отношение к ней?
Он вышел из машины и открыл для нее дверцу.
– Я купил это у Роэна, – сообщил он.
– Расширяешься? Решил открыть большую клинику?
– Не совсем. – Трис улыбнулся и протянул ей руку, чтобы помочь выйти. – Зайди внутрь, посмотри и скажи, что надо сделать, чтобы этим можно было пользоваться.
Джекка пошла следом за ним, все сильнее хмурясь. Она чувствовала, что это полуразрушенное сооружение по непонятной причине важно для нее и может многое изменить.
Она медленно шла, ступая по мелким камушкам. Трис объяснил, что много лет назад здесь был небольшой кирпичный завод, принадлежавший семье Мактернов. Но мелкое предприятие не выдержало конкуренции и разорилось.
– Так что здание уже много лет пустует, – сказал Тристан, заканчивая свой рассказ.
Он смотрел на Джекку так, словно вручал ей величайший на свете дар, вот только она никак не могла понять, в чем этот дар заключается.
Они прошли через большую комнату с высокими потолками, потом через три комнаты меньшего размера.
Они прошли через большую комнату с высокими потолками, потом через три комнаты меньшего размера.
– Я думал, что здесь могут быть кабинеты, – сказал он.
– Если я спрошу «кабинеты для кого», то получу ответ?
Тристан улыбнулся и потянул ее за собой дальше. Они оказались в некоем подобии вестибюля, в который выходило несколько покосившихся дверей.
– Комнаты отдыха, – сообщил он и пошел быстрее.
Они почти пробежали длинную узкую комнату, в которой провалилась крыша. Над головами летали птицы. Еще одна дверь – и они очутились в просторной светлой комнате. Старые стены были высокими, с большими окнами и дверью, ведущей наружу. Возле стены стояло что-то, прикрытое длинным куском ткани.
Джекка остановилась в центре комнаты и взглянула на Тристана.
– Что ты об это думаешь? – спросил он. Его глаза светились надеждой.
– О чем, Тристан? – Ее голос дрожал. Она чувствовала, что вот-вот ее жизнь рухнет.
– Эта комната подойдет для художественной студии? Я не знаю, какой должна быть студия, но эти окна выходят на север. Такой свет наиболее предпочтителен для художника, разве нет?
– Ты купил это здание, чтобы у меня было место для студии? – негромко спросила она.
– Вообще-то нет.
Джекка облегченно вздохнула.
– Когда я послал твоему отцу поэтажный план, он предложил, чтобы эта комната стала твоей.
– Моему отцу? – с ужасом переспросила Джекка. Она начала понимать, что происходит то, что ей категорически не понравится. – Ты о чем-то договорился с моим отцом? За моей спиной?
– Джекка! – Тристан перестал улыбаться. – Ты говоришь так, словно я специально устроил заговор и вовлек в него твоего отца. Просто так получилось.
– Что получилось? Кто вам дал право планировать мое будущее без моего ведома?
– Все было совсем не так, – сказал он. – Помнишь, когда мы были в магазине тканей в Вильямсбурге, ты попросила отправить твоему отцу фотографию? Я выполнил твою просьбу и заодно представился ему. – Трис отвел взгляд. Он посчитал, что лучше не говорить ей, что написал Джо Лейтону и каков был его ответ. – Джекка, милая, так получилось, вот и все.
– Что получилось? – снова спросила она, скрипнув зубами.
– Я купил эту развалюху и стал строить планы вместе с твоим отцом, – сказал Трис и подошел к тому, что стояло у стены, закрытое тканью. – Я ждал, пока сделают это, прежде чем все рассказать тебе. – Задорно улыбнувшись, он сдернул ткань.
Джекка увидела большую вывеску. Она была темно-зеленой с желтыми буквами – новая версия той, которую она видела всю свою жизнь. Название «Скобяные товары Лейтона» было написано тем же шрифтом, который выбрал ее дед еще в 1918 году.
Джекка старалась «держать лицо» и искренне надеялась, что это ей удается.
– Твой отец собирается оставить магазин в Нью-Джерси сыну и открыть новый магазин в Эдилине. Он знает, что вряд ли магазин будет приносить большой доход, но готов рискнуть. У него есть накопления. Мне кажется, что на самом деле единственное, что ему необходимо, – это быть ближе к тебе. Он очень скучает по тебе, Джекка. Ведь ты – единственное, что у него осталось. Не зря старая пословица гласит, что сын остается сыном, пока не женится, а дочь остается дочерью всю жизнь. Это, конечно, не слишком хорошо характеризует нас, мужчин, но все же… Джекка, скажи что-нибудь.
Ей было трудно дышать.
– Значит, пока я занималась детской одеждой, ты и мой отец затеяли все это? Поэтому ты секретничал с твоим кузеном-юристом Рэмом.