Идти от слабости она не могла, поэтому в прямом смысле слова поползла на кухню. Сделав над собой героическое усилие, смогла встать, взять коробочку с сухим кормом, насыпать еду в миски. Потом она вспомнила про кошачий лоток и с огромным трудом переместилась в ванную. В субботу подвиг пришлось повторить, но почему‑то путь на кухню дался ей легче. В воскресенье Алла Семеновна уже не ползла, а шла. В понедельник она рискнула выйти на улицу – отправилась в супермаркет за упаковкой кошачьего корма. Устала, присела отдохнуть у подъезда на лавочку и разговорилась с одной из мамаш, чей ребенок ковырялся в песочнице. Молодая мать оказалась медсестрой из больницы. Узнав о том, что Алла Семеновна покорно ждет кончины, она возмутилась, связалась со своими коллегами. На следующий день муж медсестры привез Аллу в 62‑ю больницу.
Спустя месяц Алла Семеновна бодрым шагом ушла из клиники к своим кошкам. Иногда мы с ней перезваниваемся, и я знаю, что она жива‑здорова. Но в ее жизни случились огромные перемены. До болезни Алла Семеновна работала в библиотеке одного столичного НИИ, а после успешной операции круто поменяла жизнь. Теперь она заводчица кошек, судья многих соревнований, специалист‑фенолог, к чьему мнению прислушиваются. На одной из выставок Алла Семеновна познакомилась с мужчиной, который подошел к ней с претензией. Вернее, буквально налетел на судью с криком:
– По какой причине моя Маркиза не заняла призовое место? Небось взятки за победу берете!
Алла Семеновна вспылила, наговорила ему резкостей, тот не полез за словом в карман. Беседа перешла в скандал. Потом обе стороны сбавили тон, остыли и решили в знак примирения выпить по чашке чая. Догадываетесь, чем завершилась история? Верно, свадьбой. Вот вам пример того, как онкология может изменить жизнь к лучшему.
Кстати говоря, когда я рассказала Алле о странном поведении моей Клеопатры, о том, как киска упорно ложилась на мою больную грудь, нажимала на нее лапами и странно урчала, она совсем не удивилась.
– Кошка тебя лечить пыталась. Почти все домашние животные чувствуют болезнь хозяина. Если собака или кошка вдруг изменяет привычное поведение, постоянно укладывается на какую‑то часть тела человека или, наоборот, избегает ранее любимого хозяина, нужно сходить к врачу. Бывает, что домашний любимец недоволен тем, что человек сменил парфюмерию, крем или внезапно начал курить. Но часто четвероногий друг пытается сигнализировать о неполадках в нашем организме. Сейчас проведены исследования, доказывающие, что собака способна унюхать опухоль, когда та только‑только зарождается.
После третьей операции я поняла, что все самое, на мой взгляд, страшное, позади, и воспряла духом. Обрадовались и друзья, ко мне стали ходить гости. Первой у кровати очутилась Маша Трубина, ближайшая подруга детства. Она влетела в комнату, сжимая в руках трехлитровую банку с черной икрой, и, не дав мне рта раскрыть, затараторила:
– Значит, так, это надо слопать побыстрее, наворачивай половником.
Помните фильм «Белое солнце пустыни»? «Опять икра!» Вот‑вот, это про меня. Машка с непоколебимой решимостью впихивала в меня рыбьи яйца. Я с тех пор шарахаюсь от икры, наелась ею на всю оставшуюся жизнь.
В своем желании поставить меня на ноги Трубина была не одинока. Засунув в меня граммов двести деликатеса за раз, Маня убегала на работу, а ей на смену являлся мой муж с кастрюлькой, в которой лежала слегка недожаренная телячья печенка. Никакие мои вопли и стоны на тему: «Терпеть не могу печень, никогда ее не ела и есть не стану», – на него не действовали. Со словами: «Надо, Федя, надо», – муж утрамбовывал в меня «лакомство» и уезжал на факультет.
Не успевал он выйти в коридор, как в палате возникали Володя Цехновичер с женой Катей. Она специализировалась по рису с овощами, Вовчик выступал в роли кондитера.
– Ну‑ка, – сюсюкали они, разворачивая свертки и вытаскивая банки, – сначала риску диетического, с морковочкой, а уж потом пирожные.
– Ну‑ка, – сюсюкали они, разворачивая свертки и вытаскивая банки, – сначала риску диетического, с морковочкой, а уж потом пирожные.
– Сам пек! – сообщал Вовка. – Крем из рыночного масла с яйцами, просто пух. Давай, Грушка, ням‑ням…
Мой рост составляет всего один метр шестьдесят два сантиметра, я привыкла есть мало, кошачьими порциями, но ни Владимир, ни Катя, ни Маруся не собирались меня щадить. Они были уверены, что я должна есть, как портовый грузчик, это ускорит процесс выздоровления.
Я давилась рисом, глотала пирожные. Володя с Катериной умилялись, целовали меня и убегали.
Завершался день всегда одинаково. Появлялась Оксана, проводила ревизию в моей тумбочке и резюмировала:
– Хорошая еда, но без витаминов. На‑ка, немедленно съешь осетрину по‑монастырски…
Или – «говядину под соусом», «рагу из овощей», «ризотто из цыпленка», «форель с лимоном»…
Оксанка великолепно готовит, блюда каждый день были разные, запивала их я свежеприготовленным соком. Подруга, человек обстоятельный и предусмотрительный, приволокла с собой соковыжималку и установила в палате со словами:
– Отличная вещь! Запихнули фруктики, нажали кнопочку, чик‑брык, получили чистый витамин.
Дочку Машу привозить в больницу я запретила. Мне не хотелось, чтобы девочка видела маму, с трудом шагающую по коридору и позвякивающую стеклянной банкой, прикрепленной на резиновой трубке к талии. Ну незачем ребенку такие впечатления! На время моего нахождения в клинике Марусю взяла к себе Маша Трубина, она же в июне увезла девочку на свою дачу и, навещая меня, всегда говорила:
– Какое счастье, что Манюня со мной. Они с Кириллом постоянно чем‑то заняты, я имею возможность спокойно отдохнуть у телевизора. Кирюшка не пристает ко мне бесконечно.
Дорогие мои, скажите, у вас будет «возможность спокойно отдохнуть у телевизора», если вы сидите на даче с двумя чрезвычайно активными, постоянно придумывающими разнообразные забавы подростками? Кирюшка, пользуясь безмерной любовью матери к нему, постоянно приводил приятелей. Орда мальчишек съедала почти все запасы в холодильнике и убегала. На смену им приходили девочки во главе с моей Машкой и выжидательно смотрели на Марию Вильямовну. В глазах детей горел немой вопрос: а не дадут ли нам чайку с бутербродиками? Думаю, Марии не удалось в то лето даже включить телик.
А еще моя подруга невероятная, я бы сказала, патологическая чистюля. Однажды ее муж Сережа увидел, что она, вооружившись отверткой, возится у розеток.
– Чем ты занимаешься? – удивился Сергей Петрович.
И услышал в ответ:
– Хочу протереть изнутри, в них, наверное, полно пыли.
У Маши Трубиной среди предков явно был енот‑полоскун – она постоянно стирает, моет, пылесосит. Ни ребенка, ни мужа Маша не выпустит на улицу в мятых брюках или несвежей рубашке. Теперь же к одежде Сергея Петровича и Кирюши прибавились платьица и юбочки, колготочки‑носочки девочки. И ни разу моя подруга не дала мне понять, что устала. Нет, наоборот, всякий раз, навещая меня, Маша радостно восклицала:
– Замечательное лето выдалось в нынешнем году.
И Трубина выполнила мою просьбу – несмотря на все уговоры моей дочки отвезти ее в больницу, она отвечала:
– Только не сегодня, там карантин. Ты же не хочешь принести маме грипп?
Сначала Манюня верила ей, но потом вдруг засомневалась и один раз воскликнула:
– Мне нельзя, а тебе, получается, можно? Сама‑то собралась и сумку с едой сложила!
– В отделение никого не пускают, – лихо солгала Трубина, – я договорилась с медсестрой, та передачи от меня в палату приносит.
До сих пор не понимаю, как подружке удавалось врать с невинным видом.