Джейсон, похоже, радовался свободе, хотя и скучал по подруге летом – но теперь все вокруг него было новым и завораживало. Таня даже удивилась, насколько спокойным было их расставание. Для своего возраста они оба проявили редкую рассудительность, которая восхищала Таню. Они оба достойно прошли через расставание и, как показалось Тане, сохранили хорошие отношения.
– Ну, и как тебе? – спросил Питер у сына, когда они, собираясь уходить, оглядывали его комнату. Таня с девочками хотела бы немного задержаться, но заметно было, что Джейсон ждет, когда они уйдут. Его ждали новые приятели – ему не терпелось разобраться, что здесь и как, – и барбекю, которое сегодня вечером устраивали первокурсники. Когда они покинули комнату сына, Джейсон ни капли не походил на человека с разбитым сердцем. Он уже предвкушал новую жизнь.
Они остановились на лужайке у общежития, и Джейсон перецеловал всех на прощание. Сестры чуть не плакали, Питер крепко обнял сына, а Таня разрыдалась. Она на мгновение прижала Джейсона к себе и просила звонить ей, если ему что‑нибудь будет нужно. Ведь пять дней в неделю она будет всего в полутора часах езды от университета. Она напомнила сыну, что в случае необходимости в любой момент может приехать к нему. Джейсон в ответ только рассмеялся.
– Не беспокойся, ма, со мной все будет в порядке. Я скоро нагряну к тебе.
– Ты можешь остаться у меня на ночь, если захочешь, – с надеждой сказала Таня.
Они постояли еще несколько минут, потом к Джейсону подошел Джеймс, и юноши ушли. Их Джейсон начинал свою жизнь, а Таня с Питером и девочками медленно двинулись к машине. Ее лимузин следовал за ними и теперь ждал ее на стоянке. Чувства, охватившие Таню при виде уходящего Джейсона, заставили бешено биться ее сердце, а теперь еще прощание с Питером и дочерьми. Она никак не могла оторваться от девочек, и, когда Питер открыл дверцу машины, Таня разрыдалась.
– Ну будет тебе, солнышко, – утешал жену Питер. – С ним все будет в порядке, и с нами тоже.
Он обнял Таню и привлек к себе, а девочки отвели глаза. Их мать никогда прежде не плакала, а сегодня она весь день была в слезах – да и последние несколько недель тоже. Девочки тоже не удержались от слез.
– Я не хочу туда! Сама не знаю, почему я позволила тебе уговорить меня. Я не хочу писать этот дурацкий сценарий! – выпалила Таня, рыдая, словно ребенок.
Молли сунула ей упаковку бумажных платков. Таня улыбнулась дочери. Она заметила, какие заинтересованные взгляды бросали парни на обеих девушек с самого момента их появления в кампусе и как они разочаровались, обнаружив, что это не вновь приехавшие первокурсницы. Мэган решила, что это классный колледж. Молли же выбрала пока Калифорнийский университет.
– У тебя все будет хорошо, – снова заверил жену Питер.
Уже было начало пятого, а это значило, что они доберутся домой в лучшем случае к полуночи. Тане предстояла куда более короткая дорога до Лос‑Анджелеса, но ей отчаянно хотелось отправиться домой с родными. Она даже подумала, не вернуться ли с ними обратно, а наутро вылететь в Лос‑Анджелес самолетом, но это означало лишь затягивать мучительное расставание. А ей предстояла уже завтра с утра встреча с Дугласом Уэйном и режиссером фильма. Значит, ей надо было бы лететь шестичасовым рейсом, а это было бы совсем глупо. Так что Тане надо было прощаться с мужем и дочерьми сейчас. Прощание с Джейсоном далось Тане тяжело, а это было просто невыносимым.
– Ну ладно, девочки, – сказал Питер, повернувшись к дочерям. – Попрощайтесь с мамой. Нам пора отправляться.
Они проводили Таню до ее машины, там сидел скучающий водитель. На стоянке лимузин казался невероятно длинным; внутри были разноцветные лампы и диван.
– Кошмар какой, – сказала Мэган, с презрением взглянув на лимузин, а потом на мать.
– Кошмар какой, – сказала Мэган, с презрением взглянув на лимузин, а потом на мать. За эти два месяца она нисколько не смягчилась.
Когда Таня потянулась к дочери, чтобы ее обнять, Мэган холодно взглянула на нее и отступила на шаг. У Тани едва не вырвался из горла горький крик. Питер укоризненно покачал головой.
– Мэг, попрощайся с матерью. По‑человечески, – твердо сказал он, И не отступал, пока Мэган не подчинилась.
Мэган неохотно обняла мать, которая продолжала плакать. Всхлипывая, Таня обняла и поцеловала сперва Мэган, а потом Молли. Молли крепко сжала ее в объятиях и сама заплакала.
– Мам, я буду по тебе скучать, – сказала она. Питер погладил обнимающихся мать и дочь.
– Ну будет вам, девочки! Вы же увидитесь совсем скоро. Мама приедет домой в пятницу вечером, – напомнил он.
Мэган отошла, ей нечего было сказать матери. Все, что она хотела сказать, было уже сказано. Молли в конце концов оторвалась от матери, вытерла глаза и с усилием улыбнулась.
– До пятницы, ма, – сказала голосом маленькой девочки эта красивая, совсем уже взрослая девушка.
– Береги себя, солнышко, и папу, и Мэг.
Если кто и мог о них позаботиться, так это Молли. Таня надеялась, что и Алиса сможет им помочь, если понадобится. Таня собиралась позвонить Алисе сегодня же вечером и сказать, что она видела Джеймса, и напомнить, что она обещала приглядывать за Питером и девочками. Алиса тоже обещала звонить Тане, если ей покажется, что с девочками что‑то не в порядке. Алиса была хорошей матерью и умела обращаться с детьми, и Таня знала, что Молли и Мэган доверяют Алисе. Они, можно сказать, выросли в ее доме, вместе с Мелиссой и Джеймсом, хотя дети Алисы и были немного постарше. Как и Питер, Алиса тоже убеждала Таню рискнуть, она уверяла подругу, что с девочками все будет в порядке и что они быстро привыкнут справляться без нее. Да и вообще, она ведь будет приезжать на уик‑энды – она же уехала не навсегда. Если что‑нибудь случится, напомнила Алиса Тане накануне отъезда, она может сесть в самолет и через два часа быть дома. Алиса обещала приглядывать за ними, насколько сможет и насколько они согласятся ее к себе подпустить. Она была уверена, что, как только девочки привыкнут к мысли, что мать уехала, они тут же окунутся с головой в свои дела, в общение с друзьями. У девочек была своя машина, так что они могли самостоятельно добираться туда, куда им нужно. Они были хорошими, серьезными, благоразумными детьми. Алиса снова и снова твердила Тане, что ей незачем беспокоиться, но знала, что Таня все равно будет переживать.
Прощаться с девочками было тяжело, а с Питером – еще тяжелее. Таня вцепилась в него, словно осиротевший ребенок. Питер помог ей усесться в машину и поддразнил, заметив разноцветные лампочки, которые раньше заметила Мэган. Они были безвкусны, но Питер счел их забавными.
– Может, мне бы стоило поехать с тобой в Лос‑Анджелес, а девчонок отправить домой, – сказал Питер, поддразнивая Таню. Таня улыбнулась, и он поцеловал ее.
– Я буду очень скучать по тебе сегодня ночью, – тихо сказала она. – Береги себя, родной! До пятницы.
– Ты будешь слишком занята, чтобы скучать по мне, – сказал Питер, заметно погрустнев. Питер хотя и хотел, чтобы Таня преуспела, и твердо намеревался сделать все, чтобы помочь ей, но сейчас он сам готов был расплакаться.
– Позвони мне, когда будете дома, – попросила Таня.
– Это будет поздно.
Скорее всего, теперь они вернутся домой уже после полуночи. Их прощание затянулось. Она никак не могла отпустить их.
– Все равно. Я не успокоюсь, пока не услышу, что у вас все хорошо. – Таня хотела знать, что они благополучно добрались домой. Она все равно сегодня вряд ли сможет уснуть без него.