Разве не слышала?
Мы рассмеялись, и я покачала головой.
– Джо, хоть ты и порядочное дерьмо, но я тебе благодарна. Заруби себе на носу: мы с Крисом по‑настоящему счастливы. И все из‑за тебя. Спасибо.
Глупо было убеждать в этом Джо, но он искренне заботился обо мне, и промолчать было бы просто грешно. В конце концов, он действительно сделал для всех нас доброе дело. В том числе и для Сэм.
Ленч прошел чудесно. Мы говорили о съемках, о куче других вещей, и, когда настала пора уходить, я немного огорчилась. Так хорошо было сидеть, болтать о всяких пустяках, смотреть, как приходят и уходят посетители… Что ни говори, а Джо отличный товарищ.
На обратном пути я заехала домой, захватила почту, всякие мелочи вроде воздушного змея и тронулась в путь. Возвращалась я немного раньше, чем думала, и предвкушала, что вот‑вот переоденусь и пойду купаться. День выдался жаркий.
– Эй, люди, я приехала!
Никто мне не откликнулся, хотя шел уже шестой час. Наверное, они еще на пляже. Может, махнули в Стинсон?
– Алло, есть кто живой? – Но было ясно, что в доме пусто, иначе Сэм давно бы кинулась мне навстречу.
Я сбросила туфли и босиком прошла на кухню выпить чего‑нибудь похолоднее. Вдруг до меня дошло, что дверь спальни закрыта. Странно. Отродясь у нас этого не было… Господи, уж не случилось ли чего? Во мне заговорил материнский инстинкт. Сэм!
Я осторожно подошла к двери, остановилась, глубоко вздохнула и повернула ручку. Сэм там не было, зато был Крис и еще кто‑то. Они занимались любовью. На нашей с ним кровати.
– Ох‑х… – Я застыла как вкопанная, губы у меня округлились, а глаза тут же наполнились слезами. Когда я открыла дверь, Крис повернул голову. Лицо его ничего не выражало. Как и смотревшие на меня голые ягодицы. Это меня доконало. Ни гнева, ни страха. Ничего. Когда я вошла, девица забилась от ужаса, что‑то пробормотала, задохнулась и испуганно огляделась по сторонам, словно желая выпрыгнуть в окно. Я не могла осуждать ее, потому что чувствовала себя точно так же. Наверное, нам обеим следовало выпрыгнуть в окно и оставить Криса одного. Но мы этого не сделали. Крис крепко схватил ее за руки и удержал, а я с силой хлопнула дверью. Что я могла сказать? Во мне бушевал неистовый гнев. И тут меня осенило. Я круто развернулась, распахнула дверь настежь и обратилась к Крису:
– Мне насрать на то, чем ты занимаешься с этой шлюхой, но где моя дочь?
С кровати донесся еще один вопль ужаса, Крис обернулся и злобно посмотрел на меня, но что значил его гнев по сравнению с моей яростью?
– Мать твою, ты думаешь, что я связал ее и засунул под кровать? Несколько часов назад Джиллмуры пригласили ее на пикник. Я сказал, что заеду за ней в шесть.
– Можешь не беспокоиться! – Девица снова закорчилась в железных объятиях Криса, и я снова ощутила всю гнусность этой отвратительной сцены. – Через час я вернусь за вещами!
Я снова хлопнула дверью, подобрала валявшиеся на полу туфли, схватила сумку и босиком побежала к машине. К черту Кристофера Мэтьюза! Если ему нравится скотская жизнь, пусть наслаждается ею, но без меня. Не хочу иметь с ним ничего общего… Нет, спасибо… Паршивый, подлый, жалкий обманщик… Я гнала машину к дому Джиллмуров, задыхаясь от рыданий. По щекам текли слезы. Заберу Сэм, и к чертовой матери отсюда! Оно и к лучшему. Как хорошо, что я не отказалась от городской квартиры! Сегодня же вечером мы вернемся и забудем о Крисе. Его нет и не было. Все кончено…
Въехав на участок Джиллмуров и спохватившись, что слезы могут выдать меня, я остановилась и вытерла глаза. Мир рухнул, но как я посмотрю в лицо Сэм?
На порог вышла босая Элинор Джиллмур и помахала мне рукой.
– Привет, Джиллиан! Как прошел день? Как прошел день? Издеваешься, да?
– Нормально.
Спасибо за то, что пригласили Сэм на пикник. Она наверняка визжала от восторга.
У Джиллмуров было пятеро детей, и двое из них были примерно одного возраста с Сэм, так что они не скучали. Ходить к ним в гости – все равно что на детскую площадку.
– Привет, мама, можно, я останусь на обед? – тут же выскочила откуда‑то Сэм.
– Нет, моя радость, пора домой… – Да уж, домой… В Сан‑Франциско, в родную Марину…
– У‑у‑у, мама… – заканючила она, но я покачала головой.
– Не капризничай, Сэм. Мы действительно едем домой. Спасибо, Элинор. Пошли, малышка. – Я крепко взяла ее за руку и повела к машине. На крыльцо высыпал весь выводок Джиллмуров, и мы помахали им на прощание. – Хорошо провела время?
– Да. А на обед будет что‑нибудь вкусненькое? Может, устроим пикник с дядей Крицем?
– Пикник уже был, а теперь тебя ждет сюрприз. Нам нужно на несколько дней вернуться в город. У мамы дела.
«Несколько дней»… Вполне разумное объяснение. А через неделю за ней приедет отец.
– Зачем? Не хочу в город! А дядя Криц тоже поедет? – Эта мысль несколько утешила ее.
– Нет, моя радость. Ему придется побыть дома.
Ты права, малышка. Черта с два он здесь останется. Когда мы вернулись, я была белее мела и даже боли не ощущала. Мне все еще хотелось прикончить его, но Сэм не следовало знать о случившемся.
– Джилл… – окликнул дожидавшийся на крыльце Крис.
– Привет, дядя Криц! Пикник был замечательный!
– Привет, Сэм. Сделай одолжение, еще раз полей за меня деревья. Они умирают от жажды, как ковбой в пустыне. Пожалуйста.
Конечно, дядя Криц! – выпалила польщенная Сэм и с готовностью побежала выполнять поручение.
– Джилл… – Он двинулся в спальню.
– Лучше помолчи. Я не желаю тебя слушать. Я все видела и никогда этого не забуду. Мы с Сэм возвращаемся в город. Завтра утром кто‑нибудь пригонит тебе машину.
– Насрать мне на нее!
– И на нее тоже? Так, это мое, это тоже мое… – Я вытаскивала из шкафа одежду и швыряла ее на неубранную кровать. Кровать, на которой он трахал эту девку. Ублюдок. Мог бы по крайней мере застелить эту проклятую постель!
– Джилл, пожалуйста…
– Нет. Никаких «пожалуйста». Я сыта по горло. Хватит.
– Слушай, все это пустяки. Она для меня ничего не значит. Между нами все остается по‑прежнему. Я подобрал ее в городе. – В голосе Криса звучало отчаяние.
– Вот как? Я очень тронута. Ах, она ничего для тебя не значит? Тогда я значу еще меньше. Все эти месяцы ты продолжал спать со своей девицей. Приходил, обедал, проводил со мной ночь, а потом исчезал на три дня. А теперь трахнул новенькую. Должно быть, из любви к искусству. В нашей постели… Будь она проклята, эта постель! И зачем я только в нее легла? Это было большой ошибкой.
– Нет, Джилл, это не ошибка. Я люблю тебя, и ты этого заслуживаешь. Но я мужчина, пойми, ради бога, и мне нужно время от времени развлечься.
– Так же, как со мной? – От моего крика чуть не рухнули стропила.
– Ты не для развлечения, Джилл. Ты для жизни. Я люблю тебя, – почти прошептал он. – Пожалуйста, Джилл, не уходи. Ты мне нужна. Извини, что так вышло.
– И ты извини. Но я все равно уйду. Однако моя решимость поколебалась. Значит, я для жизни? Что бы это значило?
– Крис, я нюхом чую, что этому конца не будет. У меня больше нет сил.
«Извини»… Какого черта? За что? И тем не менее я просила у него прощения.
– Зачем ты делаешь из мухи слона? Ведь ничего особенного не случилось.