В горле першило словно от песка. Я готова была умереть за стакан холодного апельсинового сока. Кстати, куда подевались доктора и медсестры? А вдруг я умирать начну?
– Э-эй, – слабо позвала я. Мой голос проскрипел, словно кто-то провел теркой по деревянному полу. Я подождала ответа, но стояла тишина. Ну конечно, никто не услышал меня через толстую дверь!
Тут я наконец догадалась нажать кнопку на маленькой панели. Я выбрала кнопку, похожую по очертаниям на человека, и через несколько секунд дверь открылась. Сработало! На пороге появилась седая медсестра в темно-синей униформе.
– Здравствуйте, Лекси! – улыбнулась она – Как самочувствие?
– Э-э… спасибо, хорошо. Пить хочется. И голова болит.
– Я принесу вам обезболивающее. – Она протянула мне пластиковую чашку с водой и помогла сесть. – Выпейте это.
– Спасибо, – сказала я, жадно выхлебав воду. – Насколько понимаю, я в больнице? Или в крутом СПА по последнему слову техники?
– К сожалению, в больнице. Вы не помните, почему сюда попали?
– Нет. – Я покачала головой. – Я как в угаре, если честно.
– Это из-за травмы головы. Вы помните что-нибудь о несчастном случае?
Несчастный случай… Несчастный случай… И внезапно я все вспомнила. Ну конечно! Я побежала за такси, каменные ступени были скользкими от дождя, я поскользнулась в дурацких дешевых сапогах…
Господи Иисусе, ну и здорово же я треснулась башкой!
– Кажется, помню, – кивнула я. – Вроде бы. Который час?
– Восемь часов вечера.
Восемь вечера? Ух ты. Значит, я целый день пробыла без сознания?
– Меня зовут Морин. – Медсестра забрала у меня пустую чашку. – Вас принесли сюда несколько часов назад. Знаете, мы уже успели с вами побеседовать.
– Вот как? – удивилась я. – И что я говорила?
– У вас немного заплетался язык, но вы все спрашивали о чем-то застегнутом. – Она нахмурилась, пытаясь вспомнить. – Или застиранном?
Дожили. Я не только ношу застиранное белье, но и говорю об этом с незнакомыми людьми.
– Застиранном? – с деланным недоумением сказала я. – Не знаю такого слова.
– Зато сейчас вы говорите вполне связно. – Морин взбила мою подушку. – Чем еще я могу вам помочь?
– Я очень хочу апельсинового сока, если у вас есть. И я нигде не могу найти свой сотовый и сумку.
– Все ваши вещи в целости и сохранности. Я сейчас уточню. – Она вышла, а я осталась разглядывать тихую комнату, все еще испытывая изумление. Пока сложился лишь ничтожный фрагмент огромной головоломки. Я до сих пор не знаю, в какую больницу попала… и как сюда попала. Кто-нибудь сообщил моим близким? И что-то еще беспокоило меня, какая-то неясная тревога.
Мне очень хотелось домой. Да, точно. Я все повторяла, что мне нужно домой, поскольку на следующее утро рано вставать, ведь…
О нет! О, черт возьми…
Похороны отца. Завтра, в одиннадцать. А это значит…
Неужели я их пропустила? Инстинктивно я попыталась вскочить, но голова закружилась и меня повело в сторону даже в сидячем положении. С неохотой я подчинилась обстоятельствам. Если я не явилась на похороны, уже ничего не поделать.
Вообще-то я не очень хорошо знала отца – я его мало видела. Он напоминал скорее любимого дядюшку, плутоватого любителя пошутить, который дарит конфеты на Рождество и пахнет спиртным и табаком.
Не вызвала у меня шока и его смерть. Отец дал согласие на сложную операцию по шунтированию сосудов сердца, и все знали, что шансов у него – пятьдесят на пятьдесят. Однако мне следовало прийти на похороны и поддержать мать и Эми. Ведь Эми всего двенадцать и она такая робкая. Я вдруг ясно представила, как она сидит у крематория рядом с мамой, испуганная и печальная, с густой челкой а-ля шетландский пони, крепко вцепившись в своего потертого голубого льва.
Я вдруг ясно представила, как она сидит у крематория рядом с мамой, испуганная и печальная, с густой челкой а-ля шетландский пони, крепко вцепившись в своего потертого голубого льва. Ей трудно будет смотреть на гроб своего отца, если старшая сестра не возьмет ее в этот момент за руку.
Но я лежу здесь и лишь представляю, как Эми старается казаться взрослой и стойкой. Неожиданно по щеке покатилась слеза. Сегодня – день похорон моего отца, а я тут, в больнице, с головной болью и, наверное, сломанной ногой или чем-то в этом роде.
И мой бойфренд в очередной раз меня подвел. Надо же, никто не приходит меня навестить, спохватилась я. Где взволнованные подруги и родственники, которым полагается сидеть вокруг кровати и держать меня за руку?
Мама с Эми на похоронах, Лузер Дейв пусть проваливает, но Фи и остальные, где они?
Я вспомнила, как мы навещали Дебс, когда ей удаляли вросший ноготь. Мы буквально разбили лагерь на полу палаты, носили Дебс старбаксовский кофе и журналы, сделали ей педикюр, когда палец зажил. И это всего лишь при вросшем ногте!
Я тут валяюсь без сознания с капельницами во всех местах, а никому дела нет.
Здорово. Просто хрен знает как расчудесно.
Новая жирная слезища покатилась по щеке. В это время открылась дверь и вновь вошла Морин, неся поднос и пакет с ручками, на котором маркером было написано «Лекси Смарт».
– О Боже! – сказала она, увидев, как я вытираю глаза. – Вам больно? – Она протянула мне таблетку и маленькую чашку с водой. – Это поможет.
– Спасибо. – Я проглотила таблетку. – Но дело не в этом. Просто моя жизнь… – Я беспомощно развела руками. – Сплошное дерьмо, от начала до конца.
– Вовсе нет, – возразила Морин. – Иногда мы смотрим на все слишком мрачно…
– Поверьте мне, все действительно плохо. – О, я уверена…
– Моя так называемая карьера зашла в тупик, бойфренд вчера не пришел на свидание, у меня нет денег, а из раковины в квартиру этажом ниже постоянно протекает зловонная ржавая вода. – Меня передернуло при новом воспоминании. – Наверное, соседи на меня в суд подадут. И еще у меня на днях умер отец.
Воцарилась тишина. Морин была явно сбита с толку.
– Все это звучит немного… странно, – произнесла она наконец. – Но я полагаю, все скоро изменится к лучшему.
– Именно так говорила моя подруга Фи! – В памяти мелькнули сияющие зеленые глаза за пеленой дождя. – Но смотрите, я оказалась в больнице! – Я в отчаянии взмахнула рукой. – Как что-то может измениться к лучшему?
– Не знаю, милая. – Взгляд Морин стал беспомощным.
– Всякий раз, как начнешь думать о жизни, понимаешь: кругом одно сплошное дерьмо, – и становится только хуже! – Я вытерла нос и глубоко вздохнула. – Может ли это измениться сразу, одним махом? Разве бывает, чтобы жизнь наладилась как по волшебству?
– Нельзя отчаиваться. Нужно надеяться, верно? – Морин сочувственно улыбнулась мне и потянулась забрать чашку.
Я подала ее и вдруг заметила свои ногти. Вот это да! Что же такое происходит?
Мои ногти всю жизнь представляли собой обгрызенные пеньки, которые я старалась спрятать, но сейчас они выглядели потрясающе. Чистые, опрятные, покрашенные бледно-розовым лаком и… длинные. Разглядывая их, я изумленно моргала, пытаясь сообразить, что случилось. Может, мы с девчонками закатились на ночной маникюр, или я что-то забыла? А ногти-то акриловые, не иначе! Какая-то потрясающая новая техника – я так и не смогла разглядеть место крепления искусственного ногтя, как ни старалась.
– Ваша сумка здесь, – добавила Морин, указав на пакет у кровати. – Сейчас принесу сок.
– Спасибо, – поблагодарила я, с удивлением глядя на пластиковый пакет.