Весь день Томми старался не попадаться на глаза пятерке Вонов. За жильем наблюдал снаружи, пока не убедился, что все ушли, после чего прокрался и похватал кое-какой чистой одежды, сбегал в душ, переоделся и так же украдкой сбежал. На автобусе доехал до плазы «Ливайс», а там на лавочке подремал, пока голуби и чайки подбирали вокруг мусор. Ближе к вечеру с залива подул холодный ветер, Томми замерз и проснулся.
По Сэнсом он прошел до Северного пляжа, на ходу стараясь размять рубцы от скамеечных досок, впечатавшихся в затылок. Миновал компанию подростков, которые выпендривались и попрошайничали на тротуаре, и один бутуз крикнул:
— Сэр, уделите квортер на подводку для глаз?
Томми порылся в кармане джинсов и отдал пацану всю мелочь. Никто его раньше не звал «сэром».
— Ой, спасибо, сэр! — выпалил пацан высоким женским голосом. И засветил горсть мелочи остальным так гордо, словно ему вручили средство от рака.
Томми улыбнулся и пошел дальше. По его расчетам, с тех пор как он перебрался в Город, попрошайки ему стоили десятку в день — десять долларов, что вообще-то было ему не по карману. Казалось, он не в силах отвернуться и пройти мимо, как все остальные. Может, такому научаешься не сразу. Может, неумолимый натиск отчаянья притупляет тебе сострадание. От просьб дать денег на еду у него всегда урчало в животе, и квортер — невеликая цена утишения. Просьба же на подводку для глаз взывала к его писательской стороне — той, что верила, будто творческая мысль чего-то стоит.
Вчера он услышал, как турист советовал бездомному устроиться на работу.
— Толкать тележку вверх-вниз по этим склонам — уже, блядь, работа, — ответил бездомный. Томми дал ему доллар.
Когда Томми дошел до «Энрико» на Бродвее, было еще светло. Он помедлил и осмотрел нескольких едоков в патио у самого тротуара. Джоди там не было. Томми остановился у пюпитра метрдотеля и заказал столик снаружи на через полчаса.
— Тут в округе есть какой-нибудь книжный? — спросил он.
Метрдотель, худой бородатый сорокот с идеальной сединой телеведущего, вскинул бровь, и от этого мелкого жеста Томми почувствовал себя отбросом.
— «Городские огни» в квартале отсюда, на углу Коламбуса, — сообщил метрдотель.
— А, ну да, — ответил Томми, хлопнув себя по лбу, словно только что вспомнил. — Я еще вернусь.
— Предвкушаем до головокружения, — сказал метрдотель, крутнулся на пятке и отошел прочь.
Томми повернулся и зашагал по Бродвею, пока на него не напал зазывала у стрип-клуба — дядька в красном фраке и с цилиндром.
— Сиськи, письки и попцы. Заходите, сэр. Начинается через пять минут.
— Нет, спасибо. У меня через пять минут свидание с ужином.
— Так и дамочку с собой приводите. Наше представление, сынок, превратит любое «может быть» в верняк. Она у нас будет в лужице сидеть еще до того, как уйдете.
Томми передернуло.
— Может быть, — сказал он. И поспешил дальше, покуда его не остановила зазывала через два входа — на сей раз корпулентная тетенька в коже и с кольцом в носу.
— Самые красивые девушки в Городе, сэр. Все голые. Все жаркие. Заходите.
— Нет, спасибо. У меня скоро свидание с ужином.
— Так и да…
— Может быть, — ответил Томми, протискиваясь мимо.
До конца квартала его останавливали еще три раза, и он неизменно вежливо отказывался. Потом заметил, что у зазывал останавливается только он. Все остальные прохожие просто… ну, проходили, не обращая на них внимания.
«Дома, — подумал Томми, — невежливо не замечать того, кто с тобой разговаривает, особенно если к тебе при этом обращаются „сэр“.
«Дома, — подумал Томми, — невежливо не замечать того, кто с тобой разговаривает, особенно если к тебе при этом обращаются „сэр“. Наверное, мне придется получше изучить Городские Манеры».
У нее оставалась еще четверть часа до встречи с Томми в «Энрико». С учетом еще одной поездки в автобусе и короткой прогулки у нее семь минут на поиски наряда. Она зашла в «Гэп» на углу Ван-Несс и Вальехо с пачкой стодолларовых бумажек в руке и объявила:
— Мне нужна помощь. Ну?
Десяток продавцов, все молодые, все одетые в неопределимый повседневный хлопок, оторвался от бесед, заметил у нее в руке деньги и одновременно затаил дыхание — мозги отключили все их телесные функции и перенаправили необходимую энергию на расчет предполагаемых комиссионных, что содержались в наличке Джоди. Один за другим они вновь задышали и строем направились к ней, в глазах у всех — ошеломленный голод: ни дать ни взять стая зомби из энергичного молодежного ремейка «Ночи живых мертвецов».
— Я ношу четвертый размер, и через пятнадцать минут у меня свидание, — сказала Джоди. — Оденьте меня.
Они накинулись на нее волной зла цвета хаки.
Томми сидел в патио за столиком, и от тротуара его отделяла только низкая кирпичная клумба. Избегая зазывал из сиськобаров, он переходил дорогу восемь раз за те полквартала, что лежали между «Городскими огнями» и «Энрико», и нервы у него еще не успокоились — на дороге приходилось уворачиваться от машин. Томми заказал капучино у официанта, который квохтал над ним, как наседка, — а потом с изумлением увидел, как тот несет ему чашку размерами с огромную супницу и тарелку бурых кристаллических кубиков.
— Это сахар-сырец, миленький. Гораздо полезнее белого яда.
Томми взял столовую ложку и потянулся ею к сахарному кубику.
— Нет, нет, нет, — отчитал его официант. — Наш капучино мы мешаем ложечками для демитасса. — Он показал на крохотный прибор, покоившийся на блюдце.
— Демитасс, — повторил Томми, ощущая в себе безрассудство. В Индиане произнести слово «демитасс» — все равно что выскочить из чулана в пламени скандала. Великолепный город — Сан-Франциско! Здесь отлично быть писателем! И все эти геи — вроде бы вполне милые люди, если смириться с их одержимостью музыкой Барбры Стрейзанд. Томми улыбнулся официанту.
— Спасибо, мне, наверное, не помешает подсказать и про вилки.
— Она вся из себя особенная? — осведомился официант.
— По-моему, она разобьет мне сердце.
— Как волнительно! — вскричал официант. — Тогда вы у нас будете изумительно выглядеть. Не забывайте: приборы берут с краю, начиная с вилок. Большая ложка — наматывать пасту. Это у вас первое свидание?
Томми кивнул.
— Тогда закажите равиоли — на один укус — ни возни, ни пачкотни. Поедая их, вы будете великолепно выглядеть. А ей закажите цыпленка в розмарине с жареной паприкой и лесными грибами в сметанном соусе — очень красивое блюдо. На вкус ужасно, но на первом свидании она все равно ничего есть не станет. У вас же нет времени сбегать домой переодеться, правда?
Официант посмотрел на фланелевую рубашку Томми, как на мерзкую дохлятину.
— Нет, у меня только это чистое.
— Ох ну что ж, в этом, я полагаю, есть некий шарм мистера Зеленые Джинсы.
Краем глаза Томми заметил вспышку рыжих волос и поднял голову — в кафе входила Джоди. Официант проследил за его взглядом.
— Она?
— Да. — Томми помахал, чтобы заметила. Джоди улыбнулась и подошла к столику.
Ее одели в защитную юбку, голубую блузку из шамбре, голубые леггинсы и рыжеватые замшевые туфли без каблуков.