Шагнула еще раз и сдвинула воротник с его лица. На нее смотрели остекленевшие глаза, а из шеи торчала сломанная кость. И тут же чья-то рука обхватила сзади ее лицо и дернула. Тротуар ушел у нее из-под ног.
Джоди попробовала выгнуться и дотянуться до лица нападавшего, но тот дернул ее вбок. Она открыла рот, собравшись закричать, — и почувствовала во рту два его пальца. Она стиснула челюсти. Раздался визг, и Джоди была свободна.
Она развернулась к нападавшему молнией, готовая к бою. Откушенные пальцы не выплюнула.
Перед ней стоял вампир, прижимая к груди окровавленную руку.
— Сука, — произнес он. И осклабился.
Джоди проглотила пальцы и зашипела.
— И тебе туда же, хуила. Ну, давай же. — Она пригнулась и поманила его.
Ухмылка у вампира не стерлась.
— Вкус вампирской крови придал тебе храбрости, птенчик. Не злоупотребляй.
Из руки перестала бить фонтаном кровь, раны затягивались у Джоди на глазах.
— Чего ты хочешь?
Вампир посмотрел на небо — оно уже розовело, грозя рассветом.
— В данный момент — найти ночлег, — чересчур уж спокойно произнес он. Рукой он сорвал корку с обрубка пальца и брызнул на Джоди кровью. — До новой встречи, любовь моя. — Он развернулся и побежал по улице прочь, в переулок.
Джоди смотрела ему вслед, и ее трясло боевым задором. Потом повернулась и оглядела бродягу. Приманка. Здесь его оставлять нельзя — заинтересуется полиция. Слишком близко к студии.
Джоди глянула на светлеющее небо, затем взвалила дохлого бродягу на плечо и пошла домой.
Томми взбежал по лестнице и ворвался в студию — ему не терпелось поделиться открытием: Саймон неграмотный! Но едва он распахнул дверь, его чуть не сшибла с ног жгучая вонь гнили. Щипало в глазах, как от уже раздувшейся дорожной убоины.
«Что еще она отчудила?» — подумал он.
Он открыл окна все проветрить и зашел в спальню — дверь при этом приоткрыл чуть-чуть, лишь самому проскользнуть, чтоб свет на попал на постель. Здесь воняло сильнее, и его чуть не стошнило. Томми зажег свет.
Джоди лежала, по шею укрытая электрическим одеялом. Все лицо у нее было в запекшейся крови. По хребту Томми проелозила волна мурашек — гораздо сильнее той, что у него случилась, когда папа поделился с ним секретом хотдогов на стадионах. («Рыла и жопки», — сообщил папа под конец седьмого иннинга. «У меня в животе мурашки», — ответил ему Томми на это.)
На подушке у головы Джоди лежала записка. Томми подкрался и схватил ее, после чего быстро открутил педали к двери и прочел.
Томми,
прости, что я в таком раздрае. Почти рассвет, а я не хочу застревать в душе. Объясню вечером.
Позвони в «Сиэрз», пусть доставят самый большой морозильный ларь, что у них есть. Деньги у меня в рюкзаке.
Ночью скучала по тебе.
Томми вывалился из спальни.
ГЛАВА 18
Жукоед с Варварского берега
Томми проснулся на футоне с ощущением, что два дня до этого бился не на живот, а на смерть. В студии было темно, лишь в окна лился свет фонарей с улицы, и он слышал, как в ванной Джоди принимает душ. В кухонном углу гудел морозильник. Томми скатился с футона и застонал. Все мышцы скрипели, как ржавые петли, а в голову будто набили ваты. Бодун нижайшего разбора — но не от пива же, что они пили с Животными после работы. Так ему было от вербального побоища, учиненного ему торговцем бытовыми приборами из «Сиэрза».
Торговец этот, округлый гипертоник по имени Ллойд в последнем из выживших на этой планете «досуговых костюмов» (цвета морской волны с военно-морским кантом), начал атаку пятиминутной ламентацией на пропажу двойного трикотажа (как будто двойную вязку с грани исчезновения способны вернуть объединенные усилия команды Гринписа в белых виниловых тапочках и золотых цепочках), затем плавно перешел к получасовой лекции о трагедиях, постигавших те бедные души, что не покупали продленных гарантий на свои «Хладомастеры Кенмор».
— И потому, — завершил Ллойд, — он не только работу потерял, дом и семью, но и замороженная еда, которая могла спасти детишек в сиротском приюте, испортилась. А все из-за того, что он хотел сэкономить восемьдесят семь долларов.
— Беру, — сказал Томми. — Самый длинный гарантийный срок, что у вас есть, — беру.
Ллойд возложил отеческую руку Томми на плечо.
— Не пожалеешь, сынок. Я-то сам не прессую, но ребята, продающие эти гарантии по доставке, — чисто мафия: звонят тебе в любое время дня и ночи, травят тебя, разыскивают, куда б ни пошел, и всячески портят тебе жизнь, если не сдашься. Я однажды продавал микроволновку одному мужику, так он проснулся с конской головой у себя в постели.
— Прошу вас, — взмолился Томми, — я все подпишу, но доставить должны немедленно. Договорились?
Ллойд пожал Томми руку, чтобы забил фонтан налички.
— Добро пожаловать в лучшую жизнь на замороженных продуктах питания.
Томми сел на футоне и посмотрел на чудовищную морозильную камеру, гудевшую в кухонном сумраке. «Зачем? — подумал он. — Зачем я ее купил? Зачем она ей понадобилась? Я от нее даже объяснений не потребовал — просто слепо выполнил инструкцию. Я — раб, как Ренфилд в „Дракуле“. Скоро ли начну уже жрать букашек и выть по ночам?»
Томми встал и зашел в спальню в трусах и одном носке; разложением там смердело так, что его опять затошнило. От этой вони он и лег спать на футоне в большой комнате, а не забрался к Джоди под бочок. Заснул он, читая Брэма Стокера, дабы как-то со стороны взглянуть на любовь всей своей жизни.
«Она дьяволица», — подумал Томми, глядя, как из-под двери ванной ползет пар.
— Джоди, это ты? — спросил он у пара. Тот лишь полз в ответ.
— Я в душе, — ответила Джоди из душа. — Заходи.
Томми зашел в ванную, оставив дверь открытой.
— Джоди, нам надо поговорить. — В ванной было густо от пара — он едва различал дверцу душевой кабинки.
— Дверь закрой, воняет.
Томми придвинулся ближе к душу.
— Меня беспокоит, как все у нас происходит, — сказал он.
— Ты морозилку купил?
— Да, и об этом я как раз хотел с тобой поговорить.
— Самую большую, что у них есть, да?
— Да, и гарантию на десять лет.
— И она ларь, а не холодильник?
— Да, черт возьми, но Джоди, ты мне даже не сказала, зачем я ее покупаю. Я просто взял и купил. С тех пор как мы познакомились, у меня будто своей воли нет. Я весь день спал. Я ничего не пишу. Я вообще света дня не вижу.
— Томми, ты работаешь с полуночи до восьми. Когда еще тебе спать?
— Не переиначивай мои слова. Я не стану жрать тебе букашек. — «Дьяволица», — подумал он.
— Потрешь мне спинку? — Она отодвинула дверцу кабинки, и Томми заворожила вода, струившаяся у нее между грудей. — Ну? — И она подбоченилась.
Томми вылез из трусов, стянул с ноги носок и шагнул в кабинку.
— Ладно, только букашек я все равно жрать не стану.
После безумного рывка по всей спальне голышом они сидели на футоне, вытирались и разглядывали новый морозильник.
— И впрямь большой, — сказала Джоди.
— Я купил десяток замороженных обедов, чтоб не смотрелся таким пустым.
Джоди сказала:
— Надо будет вынуть. Положи в обычный холодильник.
— Зачем? По-моему, они туда не поместятся.
— Я знаю, но мне туда надо кое-что затолкать, и, по-моему, обеды в таком обществе тебе не понравятся.