— Это и впрямь извращение, знаешь?
— Ну да, — кивнула она. — Томми, мне бы не хотелось прерывать этот прекрасный миг, но мне нужно в душ. — Она его поцеловала и мягко оттолкнула, после чего направилась в ванную.
— Э-э, Джоди, — крикнул Томми ей вслед. — Я тебе подарок в Чайна-тауне купил.
«Этому должно быть объяснение, — думала она, стоя в ванной и глядя на черепах. Есть очень разумная причина, по которой у меня в ванне сидят две огромные каймановые черепахи».
— Нравятся? — Том стоял в дверях у нее за спиной.
— Это, значит, мне? — Джоди попыталась улыбнуться. Честное слово.
— Ну да — мне их Саймон помог довезти до дому. Я подумал, что в автобус меня с ними, наверно, не пустят. Здоровские, правда?
Джоди снова заглянула в ванну. Черепахи старались залезть друг на дружку. Их когти скрежетали по фаянсу.
— Я даже не знаю, что сказать, — произнесла Джоди.
— Я подумал, их можно рыбой кормить и прочим, а у тебя прямо в доме будет запас крови. Ну, кроме меня, конечно.
Джоди повернулась и посмотрела на него. Да, он не шутит. Он говорит очень серьезно.
— Ты не…
— Их зовут Скотт и Зелда. У Зелды на задней лапе не хватает мизинца. Их только так и можно различить. Тебе нравятся? Ты как-то немного сдержанна.
«Немного, — подумала она. — Цветов или украшений каких-нибудь ты мне принести, конечно, не мог, как большинство парней. Ты должен был сказать это рептилиями».
— Полагаю, шансы того, что ты сохранил чек, близки к нулю?
Лицо Томми сошло вниз горной лавиной.
— Они тебе не нравятся.
— Нет, с ними все отлично. Но мне правда очень нужно принять душ. Я не уверена, что мне бы хотелось перед ними раздеваться.
— А! — Томми моментально просиял. — Я перенесу их в комнату.
Он стянул с вешалки полотенце и принялся маневрировать вокруг ванны, чтобы половчее ухватить Зелду.
— Только надо осторожней. Они этой пастью и мизинец могут отхватить.
— Я вижу, — сказала Джоди. Но видеть она ничего не могла. От мысли о том, чтобы кусать в ванне шипастых тварей, на нее напала жуть промышленных размеров.
Томми спикировал и вынырнул из ванны с Зелдой, завернутой в свивальник. Она пыталась цапнуть его за нос.
— Очень не любит, когда ее берут на ручки. — Когтями Зелда рвала полотенце и рубашку Томми — она пыталась уплыть по воздуху. Томми положил ее на спину посередине ванной и приготовил полотенце для нырка за Скоттом. — Лестат, когда голодный, умеет подманивать животных к себе. Может, ты их выдрессируешь.
— Хватит уже мне про Лестата, Томми. Не стану я сосать черепах.
Он развернулся к ней, поскользнулся и рухнул в ванну. Скотт щелкнул челюстями и вцепился в джинсовый рукав, чуть-чуть промахнувшись мимо руки.
— Все хорошо, все хорошо. Он меня не достал.
Джоди вытащила его из ванны. Скотт не отпускал рукав и полнился решимостью не отпускать его и дальше.
Черепахи терпеть не могут высоту. Им не нравится даже бывать в нескольких футах от земли. Это главная причина, по которой они так долго сопротивлялись эволюции. Боязнь высоты. Черепаха мыслит так: «Конечно, сначала чешуя у нас превращается в перья, а потом и глазом моргнуть не успеешь, а уже летаешь, чирикаешь и сидишь на деревьях. Знаем, видали. Спасибо, но мы лучше останемся тут, в грязи, где нам самое место. Не дождетесь, что мы полетим, даже упившись в стельку и в раздвижные стеклянные двери».
Скотт, короче говоря, не намеревался выпускать рукав из челюстей, пока Томми держался на ногах.
Скотт, короче говоря, не намеревался выпускать рукав из челюстей, пока Томми держался на ногах.
— Помоги мне, — сказал тот. — Оторви его от меня.
Джоди присмотрелась, за что в этой черепахе можно ухватиться, несколько раз протянула руку — и тут же отдернула.
— Я не хочу к нему прикасаться.
Зазвонил телефон.
— Я возьму, — сказала Джоди и выбежала из ванной.
Томми подтащил Скотта к двери, стараясь держать ноги подальше от челюстей Зелды.
— Забыл тебе сказать… — начал он.
— Алло? — произнесла Джоди в трубку. — Ой, привет, мам.
ГЛАВА 23
Мама и черепаховый пирог
— Она в городе, — сказала Джоди. — Зайдет через несколько минут. — Она положила трубку.
В дверях спальни возник Томми. У него на рукаве по-прежнему болтался Скотт.
— Шутишь.
— Тебе запонки не хватает, — сказала Джоди.
— По-моему, он не отпустит. У нас есть ножницы?
Джоди взялась за его рукав в нескольких дюймах от накрепко сомкнутой пасти Скотта.
— Готов?
Томми кивнул, и она оторвала рукав у плеча. Скотт уполз и затаился в спальне, так и не выпустив рукав.
— Это была моя лучшая рубашка, — сказал Томми, глядя на голую руку.
— Извини, но нам нужно здесь порядок навести и договориться о легенде.
— Откуда она звонила?
— Она в отеле «Фэрмонт». У нас минут десять.
— Так она не с нами поселится?
— Смеешься, да? Моя мать — и под одной крышей с теми, кто живет во грехе? Только не в этой жизни, черепашонок.
К черепашонку Томми отнесся философски. Сейчас все-таки аврал, не время для обид.
— Твоя мама пользуется такими оборотами? «Жить во грехе»?
— По-моему, у нее такая вышивка над телефоном висит — чтобы не забывала повторять раз в месяц, когда я ей звоню.
Томми покачал головой.
— Мы обречены. А почему ты ей в этом месяце не позвонила? Она сказала, ты ей всегда звонишь.
Джоди ходила взад-вперед по комнате, стараясь привести в порядок мысли.
— Потому что мне не напомнили.
— Кто не напомнил?
— Месячные. Я всегда звоню ей, когда у меня месячные. Чтобы за раз покончить со всеми неприятностями.
— И когда они у тебя в последний раз были?
Джоди задумалась. Еще до того, как ее обратили.
— Не помню, недель восемь-девять назад. Прости — это невероятно, но я забыла.
Томми подошел к футону, сел и обхватил голову руками.
— Что же нам теперь делать?
Джоди подсела к нему.
— На ремонт у нас времени, наверное, нет.
За следующие десять минут, пока они прибирались в студии, Джоди пыталась подготовить Томми к тому, что ему предстояло пережить.
— Ей не нравятся мужчины. Мой отец ушел от нее к женщине помоложе, когда мне было двенадцать лет, и мама думает, что все мужчины — змеи. Женщины ей вообще-то не нравятся тоже, поскольку одна такая ее предала. Она одной из первых женщин выпустилась из Стэнфорда и по этому поводу немножко сноб. Утверждает, будто я разбила ей сердце, когда сама туда не поступила. И с тех пор я-де иду по кривой дорожке. Ей не нравится, что я живу в Городе, и она никогда не одобряла ни тех мест, где я работала, ни моих молодых людей, ни того, как я одеваюсь.
Томми прекратил отдраивать кухонную раковину.
— Так о чем мне с ней разговаривать?
— Наверное, лучше всего, если ты будешь сидеть молча и с покаянным видом.