Кроме того, мисс Макнейл, прежде, чем церковь даст разрешение на такой ритуал, ей нужно провести расследование, чтобы убедиться в правомерности вашей просьбы. На это нужно время. Между тем ваша...
– А вы не можете провести изгнание? – взмолилась Крис. Ее нижняя губа дрожала, в глазах стояли слезы.
– Послушайте меня. Право изгонять бесов имеет каждый священник, но ему необходимо разрешение церкви, и, честно говоря, это разрешение дается очень редко, поэтому...
– Но вы хотя бы гляньте на нее!
– Конечно, как психиатр, я мог бы, но...
– Ей нужен священник! – яростно вскричала Крис. Я уже показывала ее всем этим идиотским психиатрам, и они послали меня к вам. Теперь вы посылаете опять к ним!
– Но ваша...
– Господи Иисусе, неужели мне никто не поможет? – этот отчаянный вопль переполошил птиц, которые откликнулись с берегов взбудораженным криком. – О Боже, помогите мне, хоть кто-нибудь! – разрыдалась Крис и прижалась к Каррасу. – Пожалуйста, помогите мне! Помогите! Прошу вас! Пожалуйста! Помогите...
Священник заглянул ей в глаза и положил свои крупные руки на голову Крис. Пассажиры, попавшие в затор, равнодушно наблюдали за ними из окон автомобилей.
– Конечно, конечно, – прошептал Каррас, похлопывая Крис по плечу. Он пытался успокоить и взбодрить ее, прервать женскую истерику.
Дочь? Да ей самой нужна помощь психиатра.
– Хорошо, я осмотрю ее, – сказал священник. – Осмотрю. Они молча подошли к дому. Карраса угнетало ощущение нереальности происходящего, к тому же в голове вертелись мысли о завтрашней лекции в университете. Надо было подготовить кое-какие заметки. Каррас понял, что не успеет к обеду. Было без десяти шесть. Крис открыла дверь и повернулась к нему.
– Святой отец... может быть, вам лучше надеть сутану?
– Слишком опасно, – ответил он и почувствовал какую-то леденящую, гнетущую тревогу. Острыми осколками льда она вошла в его тело, сконцентрировалась и поползла вверх, замерев в горле. – Отец Каррас?
Он поднял глаза. Крис вошла в дом и придерживала дверь. Какую-то долю секунды священник стоял не шевелясь, а потом решительно вошел в прихожую, испытывая при этом странное чувство обреченности.
Он услышал звуки возни, доносившиеся сверху. Хриплый бас кому-то угрожал, посылая всевозможные проклятия с яростной ненавистью.
Крис стала подниматься на верхний этаж. Священник последовал за ней в спальню Реганы. Карл стоял напротив двери, прислонившись к стене. Руки его были сложены, голова опущена. Он медленно поднял голову и посмотрел на Крис. Каррас уловил в его взгляде страх и смятение. Бас громыхал где-то совсем рядом. Он был таким громким, что казалось, в комнате установлен электронный усилитель.
– Оно пытается вырваться из смирительных ремней, – вымолвил Карл слабеющим от ужаса голосом.
– Я сейчас вернусь, святой отец, – пробормотала Крис.
Каррас наблюдал, как она шла через зал к своей спальне. Потом взглянул на Карла.
– Вы священник? – спросил Карл.
Каррас кивнул. В этот момент из комнаты послышался рев какого-то животного, похожий на мычание вола.
Кто-то тронул его за руку.
– Это она, – выдохнула Крис. – Регана. – И дала ему фотографию. – Эта фотография была сделана четыре месяца назад. – Она взяла карточку и кивнула в сторону спальни. – А теперь идите и посмотрите, что с ней стало. А я подожду здесь.
– Кто с ней? – спросил Каррас.
– Никого.
Он выдержал ее пристальный взгляд и, нахмурившись, повернулся к спальне. Как только он взялся за ручку двери, звуки, доносившиеся оттуда, резко оборвались.
Он выдержал ее пристальный взгляд и, нахмурившись, повернулся к спальне. Как только он взялся за ручку двери, звуки, доносившиеся оттуда, резко оборвались. В напряженной тишине Каррас медленно вошел в комнату и чуть не вылетел обратно, ощутив резкое зловоние.
Быстро придя в себя, он закрыл за собой дверь. И тут взгляд священника упал на существо, которое прежде было Реганой. Оно полулежало на кровати, подпертое подушкой. Широко открытые проницательные глаза сверкали безумным лукавством. С интересом и злобой они уставились на Карраса. Лицо напоминало страшную маску. Каррас перевел взгляд на спутанные, свалявшиеся волосы, на исхудалые руки и ноги, на раздутый живот и потом снова на глаза: они наблюдали за ним, буравили его насквозь.
– Привет, Регана, – как ни в чем не бывало поздоровался священник. – Я друг твоей матери. Она мне сказала, что ты неважно себя чувствуешь. Сможешь рассказать, что произошло? Я хочу помочь тебе.
Немигающие глаза яростно блеснули, и на подбородок из уголков рта поползла желтоватая слюна. Потом губы напряглись и выгнулись в злобную насмешливую улыбку.
– Ну-ну, – злорадно прохрипела Регана, и у Карраса побежали мурашки по всему телу от этого невероятно низкого баса, полного угрозы и силы. – Итак, это ты... они прислали тебя! Ну тебя-то нам нечего бояться.
– Да, это верно. Я твой друг. Я бы хотел помочь тебе.
– Тогда ослабь ремни, – загремел голос Реганы. Она попыталась поднять руки, и только теперь Каррас заметил, что они были стянуты двойными смирительными ремнями.
– Они тебе мешают?
– Чрезвычайно. Они создают крайнее неудобство. Адское неудобство. – В ее глазах блеснул тайный азарт.
Каррас заметил следы царапин на лице и раны на губах девочки. Наверное, она кусала их.
– Боюсь, что ты можешь сделать себе больно, Регана.
– Я не Регана, – басом откликнулся голос. На лице оставалась все та же злобная усмешка, и Каррасу вдруг показалось, что таким оно было всегда. Как нелепо это выглядит со стороны.
– Да, я понимаю. Тогда, наверное, нам надо познакомиться. Я – Дэмьен Каррас. А ты кто?
– А я дьявол.
– Ага, хорошо, очень хорошо, – одобрительно кивнул Каррас. – Теперь мы можем поговорить.
– Поболтаем немного?
– Если хочешь.
– Это так приятно для души. Однако ты скоро поймешь, что я не могу свободно разговаривать, пока на мне эти ремни. Я привык жестикулировать. Как тебе известно, я провел много времени в Риме, дорогой Каррас. Будь так добр, развяжи ремни! Какая точность мыслей и выражений!
– Так ты говоришь, что ты дьявол? – спросил Каррас.
– Уверяю тебя.
– Тогда почему ты не можешь сделать так, чтобы ремни исчезли?
– Это слишком примитивное проявление моей силы, Каррас. Слишком грубое. В конце концов, я же король! – Смех. – Для меня предпочтительней убеждение. Я люблю, чтобы в мои дела кто-нибудь вмешивался и помогал мне. Если я сам расслаблю ремни, мой друг, я лишу тебя возможности совершить благодеяние. – Но ведь благодеяние, – возразил Каррас, – это добродетель, и именно то, что дьявол должен предотвращать, так что я помогу тебе, если не буду снимать ремни. При условии, конечно, – он пожал плечами, – что ты на самом деле дьявол. Если же нет, то я, пожалуй, сниму их.
– Ну ты лиса, Каррас. Если бы любезный Ирод был с нами, он гордился бы тобой.
– Какой Ирод? – прищурившись, спросил Каррас. – Их было двое. Ты говоришь о короле Иудеи?
– Об Ироде из Галилеи! – с ненавистью и презрением выкрикнула она и улыбнулась, продолжая тем же зловещим голосом: – Ну вот, видишь, как меня расстроили эти проклятые ремни.