. что-то летит кубарем! и дзынь! бзынъ! снова звуки цимбал! цимбалы! что я себе вооб-ражаю!.. Лили и консьержка обнимают меня.
– Доктор, не двигайтесь! Фердинанд,*я прошу тебя!
Как Дельфина и невестка… они меня ласково удерживают… тем более, я больше не мо-гу… это уже не улица… льющийся поток!.. огненный поток… даже больно смотреть… я отво-рачиваюсь, закрываю глаза… но даже привратницкая залита ослепительным светом… буфет освещен просто невыносимо ярко!.. и молитвенная скамеечка… тут есть такая скамеечка… под-скакивает к потолку!.. эта крошка сейчас вывалится из окна!.. ах, купол! Еще один купол!.. ро-зовый! я думаю о Лютри! его купол!.. его семейка!.. и люстра мадам Туазель… я говорю глупо-сти? вы скажете, что я говорю глупости!.. купол!.. парашют!.. черт!.. где сейчас семейство Лютри?… висят под своим куполом! а у нас тоже есть свой! весь стеклянный и розовый!.. и колышется! динг!.. бинг! потолок бзыннь!.. эта хрупкость просто поразительна в своей крепо-сти!
– Ваша люстра, мадам Туазель!
Чудо так чудо, чертов Жюль! чудесная люстра!
– Держитесь, мадам консьержка!.. я вам помогу!
Я ее подсажу на стол, она схватится за свою люстру… нет! она крепко держится за окно…
– Он хочет пить, доктор! он хочет пить!
Ба-бах!
Как я от них устаю, если бы вы знали! я выгоню эту старую перечницу вон!.. я отправлю ее в этот огненный поток!..
– Его руки вытянулись, мадам!
Так как она влюблена в Жюля, пусть следит и за его руками! они же в два раза длиннее, чем положено!.. его жесты!.. дрожащие пальцы…
– Громоотвод! Падла!
Я бы заорал, но вот горло мое горит огнем… я отступаю от окна… пячусь… позволяю Ли-ли выглянуть… позволяю консьержке… они отпускают меня… я впечатываюсь в стенку… брамм! удар!.. я вам не все взрывы изображаю! Они не прекращаются!.. сначала – глухой удар, затем три или четыре взрывные волны… буря в саду… сад? прямо напротив – пекло!.. по правде сказать, это уже не сад… горящие, как свечи, деревья в воронках!.. удар отбросил меня к стене, распластал… как же мне выбраться… Ба-бах! меня с силой швыряет под стол… и меня тоже! Так от меня останутся одни клочья… нет убийц страшнее, чем эти ненасытные и кровожадные твари! они злятся, задыхаются, но все же, какая мощь, какие кулаки! какие зубы! новенького они просто рвут на куски! только огромный Норманс по-прежнему спокоен!.. «настоящее чудови-ще»!.. мне кажется, у него три головы! вот что мне уже кажется… и лишь одна шея… так они слиплись… его невестка… жена… только одна шея!.. в семье Лютри их тоже трое… где же они сейчас?… в какую небесную дыру их затянуло? действительно! достигли ли они туманностей, звездных скоплений, зенита!.. вот!.. они в небесах… они не исчезнут, как мы, не сдохнут от ожогов и удушья… а еще от жажды и кровавого поноса!.. потому что этим трусам все едино!.. то, что внизу, – для них коровий навоз! там их двадцать… сто! И кругом запах магния… и горит резина!.. и газометры Колэнкур… я прошу у вас прощения… тысячи куч говна… они бы хотели разъединиться… судорожно дергаются! стол трясется! дергается в такт!..
– Эй! эй! – кричу я им, – дорогие друзья! Жюля не видели?
Какое-то время они тупо пялятся на меня… пусть пошевеливаются! пусть карабкаются… ковыряются, кара Господня! прыгают на мельницу! все на мельницу! моя идея! пусть сотрясает-ся лестница, пусть в нее ударит молния! его гондола, тележка, и колокольчик! маленький коло-кольчик! Пусть им трясет смеха ради! Фанфан-музыкант!..*посмотрим, поймает ли он свою дирижерскую палочку! свой рожок! пусть все летит в пекло! пусть цепляется за эти бесомолеты! а если он прется в небо просто так? без всякой определенной цели?…
– Держитесь, друзья, держитесь, ничтожества!
Я их подгоняю, приподнимаюсь сам… пример! пример!
– Вперед! Вперед! Монжуа!*
Надо быть историком!
Ах, бабах! Тарарах! ваф! одинокий лай! под крышей! никаких собак! одна пушчонка!.
. от поворота на Дэрёр!.. примерно… эхо! как будто они прицельно бомбят наше здание… вот они принимаются за проспект… без малейшего стеснения! снизу тут же ответный огонь! их много в воздухе… mpppp! mpppp! mpppp! mpppp! плямс! десять! двенадцать! изрыгающих огонь!
– Mo!.. мо!.. мое!.. ки!.. ки!..
Крик!.. крики!.. из-под стола!.. за! за! заикания!.. мое! мое! москиты!
Я уже углядел какие-то пиротехнические штучки Жюля! и как они не влепят этому обруб-ку!.. тысячи дырок!.. ну? ну? И его сортир! И его мостик! ах, но только бог артиллерии заставля-ет их еще больше скукоживаться! там, под столом! в одну кучу, под столом! в навозную кучу! Только я сохраняю пристойный вид – на штурм, в атаку! Уаф! Вуаф! как их корчит! Подумайте, весь проспект! трясет! я карабкаюсь, задрав ноги! кончено! я карабкаюсь к лестнице! я выбираю дыру!.. я больше не хочу на Небо!.. только осторожно: карабкаться?… карабкаться, скоро сказа-но, да долго делать… лужа!.. паркет: лужа!.. лужа, целое озеро… и говно, которое подрагивает!
– Это вы, мадам! свинья! однако!.. или это вы, мсье!
Они обвиняют друг друга… в том, что все засрали!..
– Сдерживайтесь, мадам! сдерживайтесь!
Бруммм!
Я бы подхватил дамочку, проходи она мимо… и с удовольствием скинул бы ее в яму… я растягиваюсь между телами… рука… две руки!.. я щупаю… Пирам принюхивается… эта псина знает! знает! он прав!.. это здесь!.. это она!.. бедро!.. это она!.. Туанон!.. задница… я щупаю… я погружаюсь снова… она влипла между тремя телами… две… три головы… нога… шесть гру-дей… все это влажное… кровь и моча… я не ошибаюсь: кровь!
– Это ты, Туанон? Это ты, засранка?… а?
Я кричу, я не уверен… я ее пихаю… Пирам принюхивается еще… Ба-бах!
Мне поможет торговец!..
– Норманс!.. Норманс!..
Ему нужно было всего лишь немного приподняться… блямс!.. стол перевернулся бы!.. стол – это их щит!
– Андрэ, не двигайся!
Они не дают ему встать, его жена и невестка!..
– Писай, дорогой! писай!
И они заставили его ссать вот так, сидя… «псс! псс! псс!»… я сообщаю вам детали… зре-лище, конечно, неординарное, материнский инстинкт, чтобы пописал во сне и под собственный храп… он обссыкает каждую дощечку паркета… а они ему: «Псс! псс! псс!»
– Андрэ, не двигайся!
Пулеметная очередь! еще!.. атака! ураган! все это его не способно пробудить… его ничего не может разбудить… пусть пописает… здание накреняется… дрожит, шатается… а дому напротив еще хуже!.. балкон содрогается, телепается… снаряд отрывает его! я видел! ригодон! какая встряска, какое подпрыгивание, вы только подумайте! Норманс дрожит, дрожит сильно! снова упал! и не проснулся! и не перестал храпеть!
– Пипи! Пипи! Андрэ, не двигайся!
Он мочится, и очень даже обильно… целая лужа! тем хуже, придется шлепать по моче!.. мне нужно пройти! Ба-бах!.. я оказываюсь под мадам Туазель! в проеме окна… под ее юбкой…
– Хихи!.. ха! ха! Доктор!.. он хочет пить!..
Я бы ее! я бы ей врезал… только о Жюле и думает!
– Я пойду и найду его вам!
Нет, я не пойду!.. я осторожненько лезу к дыре… никаких нежностей!.. я спрячусь под лифтом, я буду спасен!..
– Они все погибнут, мадам консьержка! грязная шлюха! если он так вам дорог, то прыгайте сами, ищите его! мы вместе, Лили! спасется тот, кто прыгнет! сбежит! хватит прострации!
Слишком долго колебались!
– К «Аббатиссам», Лили! к «Аббатиссам»!
– Но как же! Пирама в метро?
И правда! собакам в метро нельзя!
– И ты оставишь Бебера?
Где моя совесть?… нужно было, чтобы она об этом напомнила! нет каникул для совести!.