Ни при каких условиях, — прошептала Саския ей на ухо десятью минутами позже. — И помни: выглядишь ты просто здорово…
Одетта ее не слушала. Она смотрела. Впитывала в себя взглядом окружающее. Все эти улыбающиеся, довольные лица, сновавших среди гостей журналистов, официантов с подносами, заставленными тарелками с вкусной едой.
— Все хотят сегодня вечером к нам попасть, ну буквально все, — хихикнула Лидия. — Я видела своими глазами, как какой-то тип продал ксерокопию нашего пригласительного билета за пятьдесят фунтов!
Спустившись в бар, Одетта помахала издали кое-кому из своих знакомых, но облегающее желтое платье и черные очки сильно изменили ее внешность, и ее не узнавали.
Запела Сид Френсис. Она глубоким, вибрировавшим на низкой ноте, с приятной хрипотцой голосом выводила «Любовную лихорадку». Ее манера исполнения погружала слушателей в настоящий сексуальный транс. Сид было под шестьдесят, но выглядела она просто замечательно, а пела и того лучше. На ней даже платье начала семидесятых смотрелось, как новейшее изделие от Джулиано.
Когда Сид сделала перерыв и направилась в бар, чтобы промочить горло глотком виски, ее окружили журналисты и поклонники ее таланта. Отделавшись от них несколькими любезными, но ничего не значащими фразами, она подошла к Одетте и заявила:
— По мне, ты здесь самая красивая. Может, скажешь, как тебя зовут и кто ты такая?
— Мам, да это же Одетта Филдинг, — сказала со смехом Эльза, выныривая из толпы и подходя к женщинам.
— Ну да, точно. Я могла бы и сама догадаться, — улыбнулась Сид. — Ты это заведение будто с себя слепила; оно — истинное воплощение твоей натуры.
Взяв мать за руку, Эльза кивнула головой в сторону зала:
— Гости требуют продолжения концерта, мама.
— Иду, иду. — Сид снова перевела взгляд на Одетту. — Успех твоего «РО» впечатляет.
Эльза проводила мать к гостям, а когда вернулась к Одетте, той уже и след простыл, зато на ее месте материализовалась Лидия, следившая за выступлением Сид сверкавшими от восторга глазами.
— А где Одетта?
— Представления не имею. — Лидия вздохнула, посмотрела на Эльзу и, в свою очередь, спросила: — Когда твоя мать говорила, что Одетта здесь самая красивая, она и вправду имела это в виду или просто хотела ее подбодрить?
— Именно это она и имела в виду, — кивнула Эльза. — И она права. Сегодня Одетта убийственно сексуальна. Ее без скидок можно назвать роковой женщиной.
Неожиданно Эльза пришла к выводу, что на вечере есть еще один чрезвычайно сексуальный и чувственный человек. Калум. Хотя в эту минуту, конечно, вряд ли кто решился бы назвать его роковым мужчиной. Он был трезв, собран и чертовски зол.
Толстяк с сигарой в одной руке и фужером коньяка в другой прошел мимо Одетты, потом остановился, повернулся и чуть ли не бегом ее нагнал.
— Насколько я понимаю, вы здесь хозяйка? Дивное у вас место — ничего не скажешь. — Протянув Одетте руку, он посмотрел замаслившимися глазами на ее бюст, до неприличия обтянутый желтым платьем, и заметил: — А ведь я слышал, что открытие отменили. Но, как говорится, хорошо то, что хорошо кончается…
— Как это — отменили открытие? Кто? — спросила Одетта, но толстяк, не слушая ее, продолжал говорить:
— Кто бы мог подумать, что вам удастся превратить полуразрушенное депо в волшебную пещеру Аладдина. Это, без сомнения, заслуга Калума. Ведь это наверняка его идея. Вообще вся затея вполне в его духе. Когда он объявил, что вызвал несколько десятков такси, чтобы перевезти гостей «Клиники» в «РО», я чуть со стула не упал. Никогда ни о чем подобном не слышал.
Никогда ни о чем подобном не слышал. Желаю удачи, мисс…
Сказав это, толстяк со смаком поцеловал кончики собственных пальцев и направился в бар. Одетта окинула взглядом зал, увидела Калума — и обратилась в статую. У нее было такое ощущение, что ее желтое платье вдруг усохло до размеров перчатки и не дает ей вздохнуть.
Калум сидел за столиком в дальнем углу и беседовал с Алексом Хопкинсоном, Флорианом Этуалем и еще двумя мужчинами в темных костюмах. Одетта машинально отметила, что приятели Калума съели все, что лежало перед ними на тарелках.
Калум заметил ее, удивленно выгнул белесую бровь поднявшись с места, медленно двинулся в ее сторону.
К Одетте вихрем подлетел опереточный епископ в зеленой мантии и картонной митре и сунул ей в руку меню. Одетта ничего этого не заметила: смотрела во все глаза на двигавшегося ей навстречу чемпиона ее сердца. Стэн знал кое-что о том, как в реальности обстояло дело с переездом гостей из «Клиники» в «РО», и хотел предупредить Одетту, чтобы она не переоценивала в этом смысле заслуги Калума.
— По-моему, Одетта, ты должна знать, что… — начал он, но тут его оттащил в сторону молодой голубоглазый блондин, который заказал в «РО» столик заранее и теперь негодовал по поводу того, что он не может усесться на свое законное место. Стэн хотел было съязвить, сказать ему, что в «Клинике» сейчас свободных столиков сколько угодно и что он, коли ему так уж не терпится пожрать, может отправляться туда, но передумал. Во-первых, парень был одним из тех немногих гостей, которые платили наличными, а во-вторых, что-то в его внешности показалось ему знакомым.
— Подождите немного, — сказал он, наблюдая краем глаза за тем, как Калум, поцеловав Одетту в щеку, повел ее за свой столик. — Видите, какая у нас запарка? Так как, вы говорите, ваша фамилия?
— Сильвиан, — произнес блондин, лениво растягивая слова. — Меня зовут Мунго Сильвиан.
— Так вы брат Феликса? — воскликнул Стэн, обрадовавшись, что его зоркий глаз художника уловил-таки семейное сходство.
— Ну конечно. Кстати, Феликс тоже здесь. Нам нужен столик на четверых — и побыстрее. — Внимательно посмотрев на Стэна, блондин спросил: — Похоже, вы намекаете на то, что я должен вас знать?
— Именно, — сказал Стэн, бросая взгляд через плечо на стоявших на некотором удалении Феликса, Фебу и здоровенного парня, казавшегося сильно увеличенным изданием Мунго.
Феба, старинная приятельница Стэна, сразу его узнала, подлетела к нему и повисла у него на шее.
— Стэн, милый, как я рада тебя видеть. Так вот где ты нашел свое призвание! — Феба обвела рукой зал. — Это ведь все твое, как я понимаю?
Феба и Стэн несколько лет назад встречались, правда, недолго. Саския шутила, что выменяла его у Фебы на Феликса, но истина была куда более сложной и, пожалуй, болезненной. Глядя в зеленые глаза Фебы, Стэн думал, что она, хотя и остра чрезмерно на язык, все-таки умная женщина. И очень терпеливая. Ладить с Феликсом было крайне непросто — как, впрочем, со всеми братьями Сильвиан. К примеру, общение с Феликсом едва не доконало его дорогую Саскию. Когда Стэн узнал кое-какие подробности об их отношениях, то невзлюбил все это семейство, хотя Саския не раз ему говорила, что не испытывает к Сильвианам неприязненных чувств.
— В сущности, здесь все сделала Одетта, — сказал он, мельком глянув на свои работы. — Я лишь расставил кое-какие акценты.
Тут к ним подошли братья Сильвиан, и Стэн малость напрягся.
— Насколько я знаю, со старшим братом Феликса Джимми ты не знаком, — сказала Феба, указывая на светловолосого здоровяка, который в эту минуту гипнотизировал взглядом соблазнительные формы Одетты, сидевшей за столиком рядом с Калумом.