– Я схватила пакетик «Скиттлз» и высыпала себе целую пригоршню. – Балет, джаз, чечетка, современные – все в таком роде.
– Ты серьезно? – воскликнул Джейкоб. – Я отбивал чечетку лет в шесть, с месяц занимался, а потом решил, что хочу быть пожарником. Это чертовски трудно, как сейчас помню.
Брит ухмыльнулась.
– Я тоже пробовала себя в танцах, но обнаружила, что у меня нет ни грации, ни координации, разве что задницей умею трясти. А у тебя были успехи?
Я пожала плечами, чувствуя себя неловко.
– Я занималась лет десять, выигрывала некоторые конкурсы, было много сольных выступлений.
– Значит, ты здорово танцевала! – воскликнула Брит. – Уверена, ты мастерски делаешь все эти сумасшедшие виражи и трюки.
Чего я только не выделывала, будучи невероятно гибкой, но что мне особенно удавалось, так это фуэте – fouette tour – пожалуй, самое трудное в балете.
Кэм притих, что было на него не похоже.
– Моя сестра тоже танцевала лет с пяти. И до сих пор танцует. Думаю, она прикончит всякого, кто попытается запретить ей это.
Отправив в рот остатки «Скиттлз», я кивнула.
– Танцы затягивают, если они тебе нравятся.
– Или если у тебя хорошо получается, – вставила Брит.
Кэм подтолкнул меня плечом.
– Почему бросила?
Я любила танцевать – в танцах мне нравилось все. Тренировки, репетиции и особенно предвкушение выхода на сцену. Ничто не могло сравниться с тем ощущением, которое испытываешь, пока ждешь за кулисами, когда объявят твое имя; первый вздох перед выступлением, когда стоишь в центре сцены, в лучах софитов. Тот миг затишья, когда закрываешь глаза в ожидании первых тактов музыки, зная, что на тебя смотрит весь зал.
Я пожала плечами.
– Думаю, мне просто надоело, – сказала я. Соврала, конечно. Я не устала от танцев. Я смертельно скучала по ним, просто больше не могла выносить устремленные на меня взгляды. – А твоя сестра участвует в конкурсах?
Он кивнул.
– Она много путешествует, а на лето получила стипендию в школу «Балета Джоффри».
– Боже правый, – ахнула я, широко раскрыв глаза. – Должно быть, она чертовски талантлива.
Кэм гордо улыбнулся.
– Да, это точно.
Зависть росла во мне, как раковая опухоль, разъедая душу и тело. Это ведь я могла танцевать в одной из лучших балетных школ мира. Это я должна была там учиться, но судьба распорядилась иначе, и мне нужно было просто смириться.
После этого разговор как-то расстроился, по крайней мере, мне он уже был не интересен. Кэм болтал с Брит и Джейкобом, а я затерялась в собственных мыслях, пока не пришло время возвращаться в класс. Договорившись с ребятами о следующем занятии, я попрощалась.
Кэм вышел следом за мной, и на улице нас встретили яркое солнце и бодрящий ветерок, предупреждающий о скором наступлении холодов. Кэм не проронил ни слова, пока мы шли по кампусу. Иногда с ним бывало такое, и мне оставалось только гадать, о чем он думает в эти минуты тишины и покоя.
Мы как раз переходили улицу, и он помахал ребятам, стоявшим у входа в Центр Бёрда. Я вдруг поймала себя на мысли, что сейчас он совсем не такой, каким я видела его чуть раньше, в компании двух девушек. Это встревожило меня, и я даже не могла объяснить, почему вообще обратила на это внимание.
– Как ты? – спросил он, когда мы остановились возле скамеек у дверей учебного корпуса.
Я осторожно взглянула на него.
– Хорошо. А ты?
Он улыбнулся плотно сжатыми губами и кивнул.
– На завтрашний вечер все остается в силе?
– Завтра вечером? О! Задание по астрономии.
– Драге опять разбил нас на пары и отправил в обсерваторию. В следующую среду мы должны были представить собственные снимки. – Да, как договаривались.
– Хорошо. – Кэм попятился назад. – Тогда увидимся.
Я зашагала в другую сторону, но остановилась от внезапной мысли.
– Кэм?
– Да?
– Что ты делал в кафе? Разве у тебя не было занятий?
Уголки его губ слегка дернулись, и опять появилась эта чертова ямочка. Когда он так улыбался, у меня в груди как будто надувался воздушный шар.
– Да, в это время у меня занятия, – сказал он, и на солнце его глаза блеснули яркой лазурью. – Но я хотел увидеть тебя.
Его слова лишили меня дара речи, и я молча смотрела ему вслед, когда он вернулся к дороге и свернул за угол. Я постояла еще какое-то время, прежде чем смогла двинуться с места. И ничто не могло сдержать улыбку, которая расплылась на моих губах и уже не покидала меня.
Кэм обернулся.
– Что? А ты разве не знаешь?
– Нет, конечно.
– Выходит, ты невнимательно слушала профессора Драге, когда он рассказывал о телескопах?
Я скрестила на груди руки.
– А ты вообще рисовал в это время утиную династию.
Он засмеялся и отвернулся к телескопу, взявшись регулировать ручки, кнопки и прочие механизмы, названия которых я не могла вспомнить.
– Но я хотя бы слушал.
– Угу. – Я осторожно придвинулась ближе, укрываясь за ним от холодного ветра, гулявшего по крыше Центра Бёрда. – На самом деле ты очень хороший художник.
– Я знаю.
Я закатила глаза, но спорить с ним не стала. Он и вправду отлично рисовал. Его эскизы были удивительно жизненными, дополненными мельчайшими деталями.
Он нагнулся, перемещая рычаг.
– Я пользовался телескопом раз или два.
– Невеликий опыт.
– Согласен. И это было еще на первом курсе, – уточнил он с мимолетной улыбкой. Задрав голову, он оглядел темное небо. – Черт возьми, я даже не знаю, удастся ли нам что-нибудь запечатлеть, прежде чем все небо затянет.
Проследив за его взглядом, я поморщилась. Зловещие тучи закрывали большую часть небосклона. В воздухе витал запах дождя.
– Тогда тебе лучше поторопиться.
– Ишь ты, командует, – пробормотал он.
Я усмехнулась.
– Иди сюда, я покажу тебе, как этим пользоваться. – Он отступил назад, и я, вздохнув, встала на его место. – Ты будешь меня слушать?
– Не уверена, – призналась я.
– По крайней мере, честно. – Кэм подошел ко мне сзади и обхватил пальцами подзорную трубу. Его рука легла на мое плечо, но я не возражала. Теперь он полностью защищал меня от ветра. – Это веб-камера «Филипс», модель ToUcam Pro II. – Он показал на серебристую приставку. – Она крепится к телескопу. При таких параметрах ты сможешь получить четкое изображение Сатурна. Нажми сюда, и камера сделает кадр.
– Хорошо. – Я откинула волосы назад. – Не думаю, что нам удастся получить изображение Сатурна.
– Хм. – Он выдержал паузу. – Слушай…
– Что слушать?
– Сходи со мной на свидание.
– Заткнись. – Усмехнувшись, я подалась вперед, прижимая глаз к трубе телескопа. Но увидела лишь кромешную тьму. Кажется, астрономия меня недолюбливала. – Я ничего не вижу.
– Это потому, что я не снял крышку с объектива, – засмеялся Кэм.
Я двинула локтем. Удар пришелся ему в живот, и это было все равно что биться в стену.