Было уже за полночь, когда я оставила попытки заняться английским и направилась в спальню.
Но вдруг остановилась в коридоре, впиваясь пальцами ног в мягкий ковер.
Взрыв приглушенного смеха донесся снаружи, и я догадалась, что дверь соседней квартиры открыта, потому что звуки сделались громче. Я замерла, нервно покусывая нижнюю губу. Что, если я открою дверь и встречу кого-то из своих однокурсников? Очевидно, что вечеринку устраивал кто-то из студентов. А вдруг мы знакомы? И что мне тогда делать? Не будет это выглядеть так, словно я хочу к ним присоединиться – в пижаме, без лифчика, с растрепанным пучком на голове?
Я зашла в ванную, включила свет и уставилась на свое отражение в зеркале. На лице без привычного мейкапа отчетливо проявлялись веснушки на переносице, а щеки казались краснее обычного. Я прижалась к умывальнику, который наверняка обсмеяла бы моя мама, и приблизила лицо к зеркалу.
Если не считать рыжевато-каштановых волос, доставшихся мне от отца, я была копией своей матери. Прямой нос, округлый подбородок, высокие скулы – все было от нее. Мама годами прибегала к помощи косметологов, чтобы сохранить свежесть молодости, так что мы больше походили на сестер, чем на мать и дочь.
В холле послышался шум шагов. Снова раздался взрыв смеха.
Я скорчила гримасу своему отражению и отошла от зеркала. Выйдя из ванной, я приказала себе идти спать, но ноги повели меня к двери. Я и сама не знала, что делаю и откуда вдруг во мне столько любопытства, но за дверью было так тепло и весело, а дома – холодно и уныло.
Тепло и весело?
Я закатила глаза. Боже, я совсем поглупела. В квартире было холодно, потому что центральный кондиционер работал на полную катушку, истерично, как моя мать.
Но я уже открывала дверь, и ничто не могло меня остановить. Выглянув на лестничную площадку, я увидела две фигуры, стремительно сбегавшие вниз по ступенькам. Дверь в квартиру, где шло веселье, все еще была открыта, и я стояла, раздираемая сомнениями. А чего, собственно, я боялась? Это же не родительский дом, и никто не собирался испепелять меня презрительным взглядом или осыпать бранью. Если что, соседи могли принять меня за какую-нибудь чудачку с вытаращенными глазами, которая распахнула дверь настежь, выпуская в коридор холодный воздух из своей квартиры.
– Верни Рафаэля обратно! – смеясь, воскликнул знакомый голос, и мне стало не по себе. – Ты, дебил!
Я узнала этот голос! О боже…
Это невозможно. Я не видела возле дома серебристый внедорожник, правда, машин было слишком много, да я и не пыталась найти среди них его автомобиль.
Дверь распахнулась во всю ширь, и, пошатываясь, вышел парень, с хохотом выгружая на пол – что за черт? – черепаху. Она высунула голову, огляделась по сторонам и снова спряталась в свой панцирь.
В следующее мгновение парня, который выставил за дверь черепаху, затянули обратно в квартиру, и на пороге появился Кэм во всем своем полуобнаженном – рубашки на нем так и не было – великолепии. Он нагнулся и взял в руки зеленую зверушку.
– Прости, Рафаэль. Мои друзья – полные придурки… – И тут он поднял голову.
Я попыталась юркнуть обратно к себе, но было слишком поздно.
Кэм уже увидел меня.
– Ни фига себе… – Он явно опешил. – Какого черта?..
Я представила себе, как будет выглядеть мое поспешное бегство, и решила, что лучше не выставлять себя полной идиоткой.
– Привет… – пролепетала я.
Кэм часто заморгал, словно пытался прозреть.
– Эвери Морганстен? Это уже входит в привычку.
– Да. – Я с трудом сглотнула. – Пожалуй.
– Ты живешь здесь или в гости пришла?..
Я откашлялась, пока черепаха сучила лапками, норовя вырваться на волю.
.
Я откашлялась, пока черепаха сучила лапками, норовя вырваться на волю.
– Я… я здесь живу.
– Что, серьезно? – Голубые глаза округлились, и он облокотился на перила. Я невольно уставилась на его спортивные шорты, отметив, как низко они сидят на узких бедрах. Не ускользнул от моего внимания и живот с ярко выраженными «кубиками», которым мог позавидовать любой спортсмен. – Ты правда живешь здесь?
Я заставила себя поднять взгляд, остановив его на солнечной татуировке.
– Да. Я здесь живу.
– Это же… я даже не знаю, как назвать. – Он снова рассмеялся, и наши глаза встретились. – Бред какой-то.
– Почему? – По мне так бредом было то, что он стоял на моей лестничной площадке, полуголый и босой, с черепашкой по имени Рафаэль.
– Да потому что я здесь живу.
Я онемела от изумления. Теперь было более или менее понятно, почему он в таком виде и откуда взялась черепашка, но поверить в это было трудно. Слишком много совпадений.
– Ты шутишь, да?
– Нет. Я живу здесь уже, наверное, пару лет со своим соседом. Это тот кретин, который выставил за дверь Рафаэля.
– Эй! – завопил парень из квартиры. – У меня есть имя. Сеньор Кретин!
Кэм рассмеялся.
– Так ты что, заехала сюда в этот уик-энд?
Я поймала себя на том, что киваю головой.
– Тогда это все объясняет. Я ездил домой, навещал своих стариков. – Он переложил Рафаэля в другую руку, прижимая копошащуюся черепаху к груди. – Что ж, черт возьми…
Я с такой силой вцепилась в дверь, что костяшкам пальцев стало больно.
– Это… м-м, твоя черепаха?
– Да. – На его губах появилась полуулыбка, когда он поднял своего питомца. – Рафаэль, познакомься с Эвери.
Помахав черепахе рукой, я тут же устыдилась собственной глупости. Рафаэль в ответ на мое приветствие втянул голову в панцирь.
– Какое забавное животное.
– И какие забавные шорты. Что там на них? – Он подался вперед, прищуриваясь, а я напряглась. – Кусочки пиццы?
Горячая кровь прилила к моим щекам.
– Рожки́ с мороженым.
– Хм. Мне они нравятся. – Он выпрямился, и его взгляд медленно поднялся вверх, оставляя за собой шлейф тепла. – Очень.
Я тотчас отпустила дверь и скрестила руки на груди. Уголки его губ слегка дрогнули.
– Спасибо. Очень ценное замечание, – съязвила я.
– Еще бы. Считай, что они получили мое одобрение. – Он закусил нижнюю губу и взмахнул ресницами. Эти глаза опять пронзили меня насквозь. – Нужно вернуть Рафаэля в его маленькое жилище, прежде чем он надует мне на руку, что он и собирается сделать прямо сейчас, а это не очень-то приятно.
Я усмехнулась.
– Могу себе представить.
– Слушай, заходи к нам. Ребята собираются уходить, но я уверен, что они еще побудут немного. Ты сможешь с ними познакомиться. – Он заговорщически понизил голос: – Они, конечно, в подметки мне не годятся, но, в общем-то, не так уж плохи.
Я пребывала в борьбе с самой собой, одна «я» хотела принять приглашение, а другая всячески этому сопротивлялась, не желая иметь ничего общего с этой компанией. И вторая в конце концов победила.
– Спасибо, но я собиралась лечь спать.
– Так рано?
– Уже за полночь.
Он улыбнулся.
– Все равно еще рано.
– Может, для тебя и рано.
– Ты уверена? – спросил он. – У меня есть печенье.