Небрежно перекинув длинные ноги через край скамьи, он поднялся. — Моя одежда в шкафчике из кедрового дерева. Отныне твоей обязанностью будет следить за тем, чтобы ее меняли два раза в день, утром и вечером. Баба Гассан расскажет, какие одеяния мне нужны в обычный день, или в особых случаях. Сегодня ты проспала, но с завтрашнего дня придется вставать пораньше, задолго до того, как меня нужно будить. Поняла?
— Я не глупа, господин, и ты достаточно ясно все объяснил, — резко бросила она.
Но дей стиснул ее запястье и холодно процедил:
— Твое счастье, что здесь никого не было и никто не слышал твоих грубых слов. Иначе пришлось бы снова выпороть тебя. Когда ты обращаешься ко мне, голос твой должен быть нежен и мягок, как полагается почтительной невольнице. Ты жестоко оскорбила меня прошлой ночью, но я незлой человек и вижу, что ты еще не привыкла к новым обстоятельствам. Поэтому я дал тебе возможность исправиться, но не потерплю неповиновения или колкостей. Еще один промах — и я велю стражникам укротить тебя.
Индия открыла было рот, чтобы достойно ответить, но вовремя опомнилась:
— Да, господин, я все поняла и прошу меня простить.
— Если станешь усердно служить, найдешь во мне милостивого хозяина. Но я повелитель Эль-Синута, а это тяжелое бремя. Выкажи я хоть малейшую слабость, этим сразу же воспользуются враги и я не смогу быть достойным помощником султана, если в одном из подвластных ему государств начнутся смута и несогласие. Я дей, а не какой-то пустоголовый придворный щеголь.
Слова его, как ни странно, запали в душу девушки.
— Да, господин, я понимаю, — кивнула она и, подойдя к шкафчику, вынула сначала белую шелковую рубашку, вышитую по вороту золотой канителью. Запястья широких рукавов украшали драгоценные камни. Ни шнуровки, ни застежек, а разрез ворота доходит до середины груди. Индия натянула рубашку на господина и принесла белые шелковые шальвары.
— Я не нашла подштанников, — нервно пролепетала она.
— Я их не ношу, — мягко пояснил дей. Девушка покраснела, не зная, что делать дальше.
— Помоги, — велел он, поднимая ногу.
Индия, проглотив язвительный ответ, встала на колени и надела ему сначала одну, потом другую штанину, затем выпрямилась и подняла шальвары до узких бедер, закрыв наконец его мужское достоинство, которое, казалось, увеличивалось прямо на глазах. Она стянула тесемку, завязала бантиком, заправила внутрь и случайно задела рукой живот дея. Лицо ее снова зарумянилось, но девушка бесстрастно осведомилась:
— Здесь два кушака, повелитель. Какой выбрать?
— Сегодня я надену серебряный, — решил дей. — Сейчас покажу, как обертывать его вокруг талии.
Он действительно продемонстрировал, как это делается, и предложил Индии повторить.
— Идеально! — воскликнул он. — Вижу, ты внимательно наблюдала за мной! Умница!
— Подать вам абу с серебристой подкладкой? — осведомилась Индия, восхищенно разглядывая длинное одеяние без рукавов с искусной вышивкой золотом и серебром, в завитках которой сверкали небольшие голубоватые аквамарины и синие турмалины.
— Да.
— Какая красивая! Она предназначена для торжественных случаев?
— Нет, — покачал он головой, — просто сегодня мой зал для приемов открыт всем, кто желает вынести на мой суд свои распри и споры. Поскольку я представляю здесь султана, то и должен одеваться, как подобает наместнику. Таким образом я выражаю почтение и султану, и подданным.
Напоследок Индия принесла вышитые шелковые бабуши и небольшой тюрбан из серебряной парчи с огромным аквамарином.
— Наденете это, господин?
— Возьмешь тюрбан с собой, — распорядился дей.
— После завтрака я закончу одеваться.
Они направились в его покои, где их встретил Баба Гассан. Темнокожий евнух критически оглядел Кейнана-реиса.
— Она все сделала правильно, — объявил он.
— Да, — согласился дей с легкой улыбкой.
— Сейчас принесем еду, господин. Где соизволишь расположиться — здесь или на террасе?
— Еще рано, и терраса выходит на запад. Сяду, пожалуй, там, в прохладе.
— Пойдем, девушка, — нетерпеливо позвал евнух, и Индия едва успела положить туфли и тюрбан, прежде чем помчаться следом.
— Пожалуйста, Баба Гассан, — задыхаясь, окликнула она, — не так быстро, иначе я потом ни за что не найду дорогу сама!
Евнух ничего не ответил, но замедлил шаг, очевидно поняв правоту девушки. Они вошли на кухню, и Баба Гассан подвел Индию к главному повару Лбу.
— Значит, это и есть та девушка! — многозначительно протянул Абу, пристально оглядывая ее. — Ну и глупое же создание!
— Я пришла за едой для господина, — пролепетала Индия сладким голоском, не обращая внимания на оскорбление. — Поможешь мне или придется вернуться и объяснить, что ты отказался?
— Вижу, хозяин слишком мягко с тобой обошелся, — мрачно буркнул Абу.
— Повелитель сам знает, что ему делать. Твои слова слишком дерзки, но я пожалею тебя и не стану доносить дею о таком неуважении. Так что он ест утром? Здешняя пища мне не знакома.
Беззастенчиво дыша на нее луком, Абу с ворчанием показал Индии, что положить на поднос.
— Повелитель любит спелую дыню, — приговаривал он, беря синее с белым фарфоровое блюдо.
— Йогурт… — .
Что-то белое, вроде молока, и налито в такую же белую с синим чашу…
— ..хлеб…
На серебряную тарелку легла небольшая лепешка.
— ..мед… Абу достал соты.
— ..и кофе, который кофевар вскипятит в его присутствии. Это все, что он обычно требует по утрам. Если повелитель захочет чего-то еще, обязательно скажет. Вместо дыни можно принести другие фрукты, господин их очень любит.
— Спасибо, — кивнула Индия, подняла поднос и вопросительно взглянула на евнуха.
— Посмотрим, как ты все запомнила, — улыбнулся тот. — Веди меня в покои повелителя.
Он остался очень доволен, когда девушка безошибочно прошла всю дорогу.
— Молодец! Однако позже я еще раз провожу тебя, чтобы ты завтра не заблудилась.
Они проследовали на небольшую, выложенную изразцами террасу, выходившую в сад. Индия поставила поднос перед деем, сидевшим за низким столиком. Морщинистый карлик принес жаровню, небольшой металлический горшочек, синюю с белым чашку и блюдце. Опустившись на корточки, он насыпал темные бобы в странный сосуд, который, как обнаружила Индия, оказался мельничкой. Потом залил кофейный порошок водой и поставил горшочек на огонь.
Когда Кейнанреис поел, старый кофевар принес ему чашку ароматного турецкого кофе, щедро подслащенного, почти до состояния сиропа. Дей поднес чашку к губам.
— Убери со стола, девушка, — прошептал Баба Гассан.
— Можешь доесть то, что осталось, — бросил дей и, не обращая больше на нее внимания, продолжал наслаждаться кофе.
— Ешь, — посоветовал Баба Гассан. — Больше ничего не получишь, разве что он разрешит тебе позавтракать на кухне.
Злоба и гнев вскипели в Индии, но приходилось сдерживаться. Она не позволит гордости взять верх над здравым смыслом!
На дынной кожуре осталось еще немного мякоти. Индия проглотила все. Как вкусно!
— Что такое йогурт? — осмелилась спросить девушка, взявшись за серебряную ложечку.