– Твое имя. Это все, что мне нужно.
Она пялится на мою руку, удерживающую дверь.
– Не возражаешь? – говорит она сквозь стиснутые зубы.
Ее взгляд падает на татуировку у меня на предплечье. Во мне вспыхивает надежда: а вдруг она узнает меня, прочтя эту надпись? Если ей не вспомнить моего лица, то я почти уверен, она вспомнит прозвище, в котором я соединил имена Хоуп и Лесс.
Но в ее глазах нет ни малейшего проблеска чувства.
Она снова пытается закрыть дверь машины, но я отказываюсь отпускать, пока не добьюсь того, чего хочу.
– Твое имя. Пожалуйста.
Когда я произношу «пожалуйста», напряжение на ее лице немного спадает, и она поднимает на меня глаза. И только теперь, когда она смотрит на меня без гнева, я понимаю, почему так сильно взволнован. Я люблю эту девушку больше всех на свете, за исключением Лесс. В детстве я любил Хоуп как сестру и, увидев ее вновь, испытал давно знакомые чувства. От этого у меня дрожат руки, сильно колотится сердце и ноет в груди, и мне хочется только обвить ее руками, обнять и возблагодарить Бога за то, что мы наконец нашли друг друга.
Но все эти чувства сходят на нет, когда с ее губ слетает неверный ответ.
– Скай, – тихо произносит она.
– Скай, – повторяю я вслух, пытаясь осмыслить это.
Потому что она ведь не Скай. Она Хоуп. Она не может не быть моей Хоуп.
Она не называет себя Хоуп, но имя Скай кажется пугающе знакомым. Где я мог его слышать?
Потом до меня доходит.
Об этой девушке в субботу вечером говорил Грейсон.
– Ты уверена? – спрашиваю я, надеясь на чудо: а вдруг она тупая, как Шейна, и просто назвала мне неправильное имя.
Если она действительно не Хоуп, то я вполне понимаю ее реакцию на мое странное поведение.
Она со вздохом вытаскивает из заднего кармана джинсов удостоверение личности.
– Само собой, я знаю, как меня зовут. – Она машет передо мной водительскими правами.
Беру у нее книжечку.
Волна разочарования накатывает и накрывает меня с головой. Я тону. У меня ощущение, что я снова теряю Хоуп.
– Извини. – Я отступаю от ее машины. – Я ошибся.
Она смотрит, как я пячусь, чтобы она смогла закрыть дверь. У нее немного разочарованный вид. Не хочу даже думать, какое выражение она видит сейчас на моем лице. Уверен, это и гнев, и разочарование, и смущение… Но больше всего – страх. Я смотрю, как она отъезжает, чувствуя, что вновь позволил Хоуп уйти.
Я знаю: она не Хоуп. Она доказала это.
Так почему же тогда интуиция подсказывает мне, что надо остановить ее?
– Черт! – рычу я, запустив пальцы в волосы.
Я совершенно запутался. Не могу перестать страдать по Хоуп. Не могу забыть Лесс. Неужели дело настолько плохо, что я готов кидаться на незнакомых девушек прямо на парковке супермаркета?
Отворачиваюсь и бью кулаком по капоту какой-то машины. Злюсь на себя: решил, будто разложил все по полочкам! Ничего подобного.
Еще не выйдя из машины, открываю на сотовом «Фейсбук». Ввожу имя Скай и ничего не нахожу. Распахнув дверь дома, я поднимаюсь наверх и достаю ноутбук.
Нельзя этого так оставить. Если я не сумею себя убедить, что она не Хоуп, то просто слечу с катушек. Включив ноутбук, ввожу информацию о ней, но ничего не получаю. Больше получаса просматриваю все возможные сайты, но все безрезультатно. Пытаюсь искать по дате ее рождения – вновь ничего.
Набираю запрос о Хоуп, и экран сразу же заполняется статьями и сообщениями. Мне нет нужды смотреть на них. За последние несколько лет я прочитал все материалы об исчезновении Хоуп. Выучил их наизусть. И я захлопываю ноутбук.
Мне надо пробежаться.
Глава 8
У нее нет особых примет, которые можно было бы назвать.
Выучил их наизусть. И я захлопываю ноутбук.
Мне надо пробежаться.
Глава 8
У нее нет особых примет, которые можно было бы назвать. Никаких необычных родинок. Моя убежденность, что именно эту темноволосую кареглазую девочку я знал тринадцать лет назад, смахивает на умопомешательство.
Неужели я рехнулся? Или же это ощущение, что я не смогу смириться со смертью Лесс, если не исправлю хотя бы одну ошибку, совершенную в жизни?
Я веду себя нелепо. Надо примириться с этим. Мне никогда не вернуть Лесс и не найти Хоуп.
На протяжении двух миль пробежки меня одолевают одни и те же мысли. С каждым шагом тяжесть в груди давит все меньше и меньше. На каждом шагу я напоминаю себе, что Скай – это Скай, а Хоуп – это Хоуп, и что Лесс мертва, и что надо самому решать свои проблемы.
Пробежка постепенно помогает снять напряжение, в котором я нахожусь после встречи в магазине. Даже поверив, что Скай не Хоуп, я почему-то продолжаю думать о Скай. Не могу выбросить из головы мысли о ней, и, пожалуй, виноват в этом Грейсон. Если бы на той вечеринке я не услышал, как он говорит о ней, то, скорее всего, быстро забыл бы о ней.
Но мной овладело стремление защитить ее. Я знаю, что за человек Грейсон, и, пообщавшись с этой девушкой всего несколько минут, почему-то не хочу, чтобы он причинил ей боль. Ни одна девушка на свете не заслуживает того, чтобы ее мучил фрукт вроде Грейсона.
В магазине Скай сказала, что у нее есть бойфренд. Это больно задевает меня, а почему – не знаю. Стоило всего несколько минут подумать, что она Хоуп, и у меня проснулся собственнический инстинкт.
В особенности сейчас, когда я поворачиваю за угол и вижу ее стоящей перед моим домом.
Она здесь. Какого лешего она тут делает?
Я останавливаюсь и опускаю руки, вперив взгляд ей в спину и пытаясь отдышаться. Почему, блин, она торчит перед моим домом?
Она стоит на краю нашей подъездной дорожки, облокотившись на ящик для почты. Подняв к губам почти пустую бутылку, пытается вытряхнуть из нее остатки воды, но там ничего нет. Плечи у нее опускаются, и она поднимает лицо к небу.
Наверняка она хорошая бегунья – с такими-то ногами.
Блин! Я задыхаюсь.
Пытаюсь вспомнить написанное в ее правах и то, что говорил о ней Грейсон в субботу вечером, потому что у меня вдруг возникает желание узнать о ней все. И не потому, что я принял ее за Хоуп. Кто бы она ни была… она чертовски красива. Не знаю, заметил ли я ее привлекательность в магазине, – тогда я думал о другом. Но сейчас, видя ее перед собой… Мои мысли заняты только ею.
Она делает глубокий вздох и идет вперед. Я без промедления включаю передачу и следую за ней.
– Эй, привет.
При звуках моего голоса она останавливается, и ее плечи сразу напрягаются. Она медленно оборачивается, и я не в силах сдержать улыбку при виде ее настороженного лица.
– Привет, – откликается она, с изумлением глядя на меня.
В этот раз она кажется менее напряженной. Не так испуганна, как на парковке, и это хорошо. Она медленно опускает взгляд на мою грудь, потом на шорты. И моментально переводит взгляд на мое лицо, после чего опускает глаза в землю.
Я небрежно облокачиваюсь на почтовый ящик, делая вид, что не заметил, как она оглядывала меня с головы до ног. Проигнорирую это, чтобы она не смущалась, но сам определенно не забуду. По сути дела, всю оставшуюся часть дня я, возможно, буду думать о том, как ее глаза скользили по моему телу.
– Бегаешь? – спрашиваю я.
Вопрос, вероятно, глупый, но я совершенно не в теме.
Она кивает, все еще тяжело дыша от бега.
– Обычно по утрам, – уточняет она. – Забыла, как жарко бывает днем.
Она поднимает руку к глазам, чтобы закрыться от солнца, пока смотрит на меня. Кожа ее пылает, губы пересохли.