У нее отвисает челюсть, и она явно озадачена, почему он выбрал ее. Правда, ее замешательство проходит в тот самый миг, как она замечает, что я сижу прямо за ней. Глаза у нее округляются, и я улыбаюсь ей, насмешливо помахав рукой.
Я ничего не говорю. Нет необходимости добавлять что-либо к сказанному Дэниелом. Я, судя по всему, даю обет молчания, поэтому не открываю рта. Кроме того, Дэниел сказал, что уже две недели сдерживается, чтобы не наорать на этих людей. Сегодня ему представился, быть может, единственный шанс, так что пусть воспользуется. Девчонка сразу же отворачивается и смотрит вперед, даже не пытаясь извиниться.
Открывается дверь класса, входит мистер Маллиган. Напряжение спадает, ему на смену приходит иная проблема. Мы с Лесс изо всех сил старались не попасть в этом году на его уроки, но нам не повезло. По крайней мере, мне. Лесс больше не придется просиживать на его нудных часовых лекциях.
– Дин Холдер, – произносит он, как только доходит до своего стола. – Я по-прежнему жду от тебя работу, которую ты должен был сдать на прошлой неделе. Надеюсь, она у тебя с собой, поскольку сегодня у нас презентация.
Черт. В последние две недели я даже не думал об уроках.
– Нет, у меня ее нет.
Он отрывает взгляд от своего стола и смотрит на меня:
– В таком случае останься после занятия.
Я киваю и, возможно, даже слегка закатываю глаза. На его уроках без этого не обходится. Этот придурок балдеет оттого, что якобы владеет ситуацией в классе. В детстве его, очевидно, запугивали, и любой человек без газового баллончика в кармане становится объектом его плохо управляемой мстительности.
На уроке я почти не слушаю и пытаюсь составить список заданий, который должен был выполнить. Из нас двоих Лесс была наиболее организованной. Она всегда напоминала мне, что задано на дом.
Кажется, прошло несколько часов, но наконец звенит звонок. Я остаюсь на месте, прочие выходят, и теперь мистер Маллиган может попрактиковаться на мне в воспитании. Поскольку в классе сейчас только мы двое, он подходит к своему столу и прислоняется к нему, сложив руки на груди:
– Я знаю, твоя семья прошла через суровое испытание, и сочувствую твоей потере. – (Началось!) – Лишь надеюсь, ты понимаешь: в твоей жизни еще могут произойти подобные несчастья, но это не дает тебе права пренебрегать своими обязанностями.
Господи Исусе! Это все чертов доклад. От меня ведь не ждут переписывания Конституции. Я понимаю, что должен просто кивнуть и согласиться с ним, но он выбрал для своих нравоучений неподходящий день.
– Мистер Маллиган, Лесс была моей единственной сестрой, так что я не предвижу, как это может случиться снова. И хотя может показаться, будто такие вещи повторяются, она могла убить себя только один раз.
Его явно не радуют мои слова: брови сходятся, губы сжимаются в твердую линию. Ну и прекрасно, я не собирался его веселить.
– В отношении некоторых ситуаций сарказм неуместен, – без выражения произносит он. – Тебе бы стоило относиться к сестре с большим уважением.
Как бы я ни сожалел сегодня, что не могу ударить девчонку, еще больше я сожалею, что не могу вмазать учителю. Резко поднявшись и сжимая кулаки, быстро подхожу к нему и останавливаюсь почти вплотную. При моем приближении он напрягается, и, зная, что напугал его, я невольно испытываю удовлетворение. Глядя ему прямо в глаза, стискиваю зубы, а потом произношу приглушенным голосом:
– Мне наплевать, учитель вы, ученик или чертов священник. Никогда больше не упоминайте мою сестру. – Весь кипя, я смотрю на него еще несколько мгновений, ожидая его реакции. Но он молчит. Поворачиваюсь и хватаю свой рюкзак. – Завтра получите свой доклад, – бросаю я, выходя из класса.
Я был уверен, что меня исключат.
Я был уверен, что меня исключат. Однако мистер Маллиган не стал сообщать об этом маленьком инциденте, потому что уже время обеда, а никакой реакции не последовало.
Идем дальше.
– Холдер! – зовет меня кто-то сзади.
Оборачиваюсь и вижу, что меня догоняет Эми.
– Привет, Эми.
Хотел бы я, чтобы ее присутствие хоть немного успокоило меня, но напрасно. Глядя на нее, я сразу вспоминаю, что произошло две недели назад, потом фотоснимки, за которыми она ко мне приехала; это, в свою очередь, приводит на ум Лесс, а затем и Хоуп. После чего меня снова поглощает чувство вины.
– Как ты? – неуверенно спрашивает она. – Не видела тебя с того… – Ее голос замирает, и я быстро отвечаю, не желая, чтобы она вдавалась в подробности:
– Нормально.
Она выглядит разочарованной, – видимо, потому, что я ей не позвонил. Я думал, она разобралась в том, что между нами приключилось.
– А ты, гм… – Я со вздохом опускаю взгляд на носки туфель, не зная, как сказать это, чтобы не показаться законченным подонком. Переминаюсь с ноги на ногу, а потом вновь поднимаю глаза на нее. – Ты хотела, чтобы я тебе позвонил? Потому что я думал – то, что случилось…
– Нет, – поспешно отвечает она. – Нет. Ты правильно думал. Просто… не знаю. – Она пожимает плечами с таким видом, словно уже жалеет об этом разговоре. – Холдер, я просто хотела убедиться, что ты в порядке. Я слышала сплетни и не могу сказать, что они меня не встревожили. До меня дошло, что в тот день у тебя дома я думала только о себе и даже не удосужилась спросить у тебя, как ты все это переносишь.
У нее виноватый вид даже оттого, что завела разговор о сплетнях, но негоже ей чувствовать себя виноватой. Она единственный человек, который активно пытается доказать ложность этих сплетен.
– Я в порядке, – заверяю я ее. – Эми, это всего лишь пустая болтовня.
Она улыбается, но, похоже, не верит моим словам. Я совсем не хочу, чтобы она беспокоилась за меня.
– Все нормально, – шепчу я на ухо, обнимая ее. – Не порти себе нервы, ладно?
Она кивает, потом отодвигается, с тревогой оглядываясь по сторонам.
– Томас, – шепчет она, будто оправдываясь.
Я ободряюще улыбаюсь ей.
– Томас, – кивая, повторяю я. – Полагаю, он сейчас не дома и не помогает отцу во дворе?
Она сжимает губы и качает головой:
– Береги себя. – С этими словами она поворачивается и уходит.
Я кладу вещи в шкафчик и направляюсь в кафетерий. Здесь уже полно народу, и поначалу этот обеденный перерыв кажется обычным. Но едва ученики замечают меня, пока я иду к столу Дэниела, как голоса стихают и взгляды устремляются в мою сторону.
Право, сегодня я насмотрелся драмы в избытке, и в этом есть что-то комичное. Каждый человек, мимо которого я прохожу, даже если это были мои давнишние друзья, словно считает, будто должен следить за каждым моим движением, иначе пропустит момент, когда я окончательно сорвусь. Жаль их разочаровывать, но сегодня мне удается хорошо контролировать ситуацию. Никто не собирается срываться, так что пусть возвращаются к своим обычным делам.
К тому моменту, как я подхожу к столу, шум в помещении стихает до приглушенного гула. Все глаза устремлены на меня, и мне очень хочется послать всех куда подальше. Но тогда они получат тот самый нервный срыв, поэтому я не открываю рта.
Я, правда, не запрещаю Дэниелу сказать то, что хотелось бы сказать мне самому. Подойдя к столу, я смотрю ему прямо в глаза и завожу с ним быстрый бессловесный разговор, в котором даю добро на изъявление любой сдерживаемой досады, которая в нем накопилась.