– Дело не в Джеффе. Дело в Сабине, – сказала Кейт. – Я порчу ей жизнь.
Мэгги извлекла из миски последнюю завернутую в бумагу креветку, испустила долгий вздох, потом сунула миску в переполненную мойку.
– Понимаю. Все эти ужасы подросткового возраста, да? Эта девушка-ребенок доставляет много хлопот?
– Не так и много. Она почти со мной не разговаривает. Но у нее все написано на лице. Она считает, я разрушила ее жизнь. И ненавидит меня за то, что я послала ее к бабушке.
– Ну, за это ее винить нельзя, если все, что ты мне рассказала, правда. Но разрушить ее жизнь – не будь столь мелодраматичной, – ухмыльнулась Мэгги. – Послушай, она совсем не тянет на бедную сиротку.
Кейт во все глаза смотрела на подругу, ища поддержки.
Мэгги подняла руку и принялась загибать пухлые пальцы:
– Первое. Она одета и накормлена? Да. И даже чертовски хорошо, если хочешь знать, – все это фирменное барахло. Второе. Ты привела в ее жизнь кого-то злого? Нет. Все твои мужики – ну, оба твоих мужчины, которые жили с вами, – обожали ее, а эта маленькая леди не очень-то их жаловала. Третье. Был ли Джефф ее настоящим отцом? Нет, о чем она говорила ему при любом удобном случае. Четвертое. Уйдет ли она из дому через несколько лет, даже не бросив прощального взгляда? Конечно нет.
– Похоже, мне стало намного лучше.
– Это правда, дорогая. Я лишь хочу сказать, что ты чересчур беспокоишься. Сабина – вполне уравновешенный тинейджер, выращенный в хороших условиях. Я говорю это в позитивном смысле. Она умная, она бунтарка и не даст себе лапшу на уши вешать. Тебе незачем беспокоиться.
– Но она со мной больше не разговаривает. Просто перестала разговаривать.
– Господи, ей же шестнадцать! Я не разговаривала с родителями года четыре.
– Но что, если это из-за меня? Что, если она меня ненавидит?
– Подожди, пока ей не понадобится машина. Или взнос на первую квартиру. Любовь вернется, поверь мне. Любовь вернется.
Кейт смотрела в окно на серые фасады зданий по Кингсленд-роуд: магазины автомобильных стереосистем и аппаратуры, местные кафе, неряшливые рекламные щиты и страховые офисы. Что заставило ее думать, что дочери будет лучше среди пустынных зеленых полей Килкарриона? Разве ей самой было там хорошо?
Кейт принялась возить толстую розовую креветку по краю тарелки.
– Тебе когда-нибудь бывает скучно с Хэмишем? – Кейт не понимала, откуда взялся этот вопрос, но раз уж он возник, ей потребовался ответ.
Мэгги, державшая чашку около рта, медленно опустила ее и задумалась над ответом.
– Скучно? Не знаю, бывает ли мне когда-нибудь скучно. Иногда мне хочется его задушить. Это подойдет?
– Но что заставляет вас быть вместе? Ведь невозможно быть все время счастливой. Так ведь? – Последние слова прозвучали немного жалобно, и Кейт постаралась обратить их в шутку.
– Конечно, мы счастливы не все время. Ни одна пара не бывает счастлива постоянно, а если кто-нибудь скажет, что счастлив всегда, так это вранье. Ты ведь знаешь. – Мэгги нахмурилась. – В чем дело, Кейт? По правде сказать, иногда ты рассуждаешь на тему отношений, как пятнадцатилетняя девчонка.
– Это потому, что я чувствую себя пятнадцатилетней девчонкой. Но что заставляет вас быть вместе? Что заставляет поддерживать отношения в тот момент, когда на самом деле хочется исчезнуть?
«В тот момент, – подумала она, – когда я обычно исчезаю».
– Что заставляет нас быть вместе? Помимо стоимости услуг хорошего адвоката и того факта, что за последние пять лет наш дом едва поднялся в цене? О-о, и этих злобных троллей, выдающих себя за наших детей? Хочешь знать правду, Кейт? Честно говоря, не знаю. Нет, знаю. Хотя по временам он полный придурок, помешан на деньгах, часто напивается и не так уж хорош в постели, за исключением особых случаев, я не представляю себя ни с кем другим, кроме Хэмиша. Понимаешь?
– У меня никогда не было романа, в котором я не представляла бы себя с кем-то другим, – грустно призналась Кейт.
– Фантазии насчет Роберта Митчема в расчет не принимаются.
– Да, конечно. О господи! Роберт Митчем?
– Да, – ухмыльнулась Мэгги. – Это моя тайна. Знаешь, он кажется чертовски сексуальным.
– Но я не говорю о сексуальных фантазиях. Я всегда думаю о том, чтобы переключиться на кого-нибудь другого. Часто увлекаюсь, короче.
– А все-таки тебе пятнадцать. Я это знала.
– Но что же со мной не так? Почему мои романы такие бестолковые? – Кейт не собиралась произносить это вслух.
Мэгги принялась собирать пустые тарелки, сваленные на подносах вокруг кухни.
– Не хочется говорить это, радость моя, учитывая твои нынешние трудности и все такое, но, может быть, ты просто еще не встретила своего мужчину.
– Я думал о тебе, – сказал он, – и просто захотел услышать твой голос.
– О, я так рада, – чуть задыхаясь, ответила она. – Я очень по тебе скучаю.
– Господи, как бы я хотел, чтобы ты была здесь! Все время думаю о тебе. – Его голос звучал так, словно он был за миллион миль.
– Как твои дела?..
– Где ты?..
Они заговорили одновременно, потом замолчали, не желая прерывать друг друга.
– Ты первый, – сказала Кейт, ругая про себя телефонную связь.
– Послушай, я не могу долго говорить. Хотел сказать, что, вероятно, вернусь к выходным. Нам нужно встретиться с еще одним человеком, а потом я надеюсь улететь утренним рейсом.
– Хочешь, я встречу тебя в аэропорту? Позвони, когда узнаешь номер рейса.
– Да нет, не беспокойся. Я не большой любитель всех этих встреч и проводов.
Кейт прикусила язык. Она уже представила себе, как они обнимаются в центре зала Хитроу – он в пропыленной форме цвета хаки – и как при виде ее следы усталости разглаживаются на его лице. «Ради всего святого, – ругала она себя. – Мэгги права. Тебе действительно пятнадцать».
– Я приготовлю что-нибудь вкусное. К твоему приезду.
– В этом нет необходимости.
– Мне хочется. Я скучаю.
– Я только хочу сказать, что, скорее всего, буду измотанный и грязный. И наверное, сначала поеду домой и отосплюсь часиков двенадцать. Увижусь с тобой вымытый и отдохнувший.